«Чёрт, она не учла малое количество женщин в этом обществе!» — мелькнула запоздалая мысль.

Музыка оборвалась, а она видела взгляд Кацу.

Он… кажется, он её убьёт!

Точно, никак иначе его оскал и взгляд интерпретировать нельзя.

Ноги ослабли и Шайя, как подкошенная, упала на колени. Она ещё по инерции держала разведёнными в стороны руки и подрагивала плечами, а когда услышала, что девчонки стали падать за ней, то назло пылающему Харадо отклонилась назад и, продолжая тряску плечами, сделала корпусом круг и затихла. Без музыки было слышно, как шумно дышали зрители, бусы звенели, а девушки, изогнувшись, мелко потряхивали плечами, очерчивая круг, и замирали.

Никто не хлопал, не выражал одобрения, и Шайя оглянулась на Роксану. Та сияла и смотрела на всех победительницей. Торжество отражалось и в глазах всех девчонок.

Шайя успокоилась и хотела посмотреть на Харадо твёрдым уверенным взглядом, но наткнулась на Ягуда. С ним творилось что-то невообразимое. Его глаза… они светились? Они точно сияли ярче других, и дело было не в бликах костра. Но страшнее было не это, а то, как он смотрел на неё.

Шайя сложила ручки у груди и, боясь отвернуться, поднялась, почти наугад засеменила в сторону злющего Харадо. Почувствовав его руки на своих плечах, она прижалась к нему всем телом, но пока кто-то не заслонил от неё Ягуда, она так и не смогла оторвать от него взгляда.

Прижавшись щекой к груди Кацу, она слышала, как сильно бьётся его сердце.

— Давай сядем, − попросила она.

Харадо крепче обхватил её за талию и опустился на скамью, с которой вскочил, когда Шайя вышла вперёд и настала её очередь показывать движения для девичьей группы.

С этого момента он не видел никого вокруг, кроме неё, а потом… она смотрела на него − и его затягивало в омут.

В её глазах плясал огонь!

Не только блики настоящего костра, а собственный, внутренний пожар, который жадно искал для себя топливо, чтобы продолжать гореть. Впервые он видел, испытывал на себе неприкрытую женскую силу!

Да если бы только он, все ощутили власть танцующих девушек!

Они сначала раззадорили всех, а потом подчинили звоном бус, подрагивающим в возбуждении телом и осознающим свою силу взглядом.

— Что это было? — прорычал он ей в ухо. — Разве такое можно танцевать перед другими мужчинами?

Шайя не сразу ответила, а после хмыкнула и с вызовом спросила:

— А перед вами… — начала она по привычке, но исправилась, — тобою можно?

Он молчал, только сердце его продолжало бухать в груди.

— Кацу, — понемногу успокаиваясь, задумчиво произнесла Шайя, — знаешь, я сама не ожидала, что моё маленькое новшество произведёт такой эффект. Так не должно быть. В воздухе как будто разлито вожделение, и я точно так же барахтаюсь в нём, как все.

— Если бы здесь была только молодёжь, то случилась бы беда, — коротко бросил Харадо.

— Это Ягуд, — заговорщицки прошептала Шайя.

— Думаешь, он подлил что-то в напитки или распылил в воздухе возбуждающее…

— Нет! Он отличается от других… у него есть какая-то сила. Он как спящий вулкан, готовый вот-вот проснуться. О, звёзды, что я несу! — схватилась за голову девушка.

— Подожди, он − как алани?

— Вряд ли, — она задрала подбородок, чтобы смотреть на Кацу, — при нём ведь техника не сбоит. И потом, наши всю свою жизнь посвящают постижению особого просветлённого состояния, а этот… обычный парень.

— Есть высшие расы, которым некоторые способности даны от рождения, − не отказывался от версии Шайи Харадо.

— Как арианцы и другие? Точно, по свидетельствам очевидцев у тех при использовании собственной энергии начинают светиться глаза! Я думала, что мне кажется, но у Ягуда они даже посверкивали, и выглядело это неестественно.

— Значит, он умеет воздействовать на людей. Держись от него подальше!

— Не получится, я же говорила, он − ключевая фигура.

— А если он запрограммирует тебя?

— Если его способности даны природой, то это называется «загипнотизирует», − стараясь не показывать испуга, занудно поправила она его, − тогда найдёшь представителя древних рас и обратишься к нему за помощью.

Тихий разговор прервал громкий голос вождя:

— Усладили наш взор девоньки, а теперь очередь ребят удивить нас! Кто похвастает своей силушкой? Есть желающие сразиться?

— Есть! — выступил вперёд Ягуд. Он смотрел не на отца, а на Шайю и Кацу.

— Кого ты выбираешь противником? — нахмурился вождь, всем своим видом давая понять сыну, чтобы он передумал и не пялился туда, куда не должно, но Ягуд этого не хотел замечать.

— Я почувствовал связь вечной любви! — выкрикнул он − и по площадке разлилась тишина.

Все смотрели на парня, переводили взгляд с него на Шайю, которая, широко раскрыв глаза, таращилась на него, не веря тому, что услышала.

— Сынок, правильно ли я понимаю, ты считаешь госпожу Харадо своей наречённой?

— Да.

— Но она жена…

— Я знаю, отец. Поэтому я заявляю…

— Мы все слышали, что ты заявил, но прошли те времена, когда воин творил бесчинства, прикрываясь вечной любовью! — сурово оборвал его вождь, и Ягуд резко развернулся к нему:

— Если бы ты знал, отец, что я сейчас чувствую, то никогда не произнёс бы обидных слов!

— Но давай спросим девушку, − продолжал уговаривать его отец.

— Она тоже чувствует связь между нами, но думаю, что госпожа побоится признаться в этом. Мы все наслышаны о династии Харадо с планеты Алайя!

Шайя сглотнула, обалдевая от нахальства, и дёрнулась вперёд, чтобы высказаться, но Кацу задвинул её за спину и, сделав шаг, лениво, протянул:

— Наслышан? — и, развернувшись к вождю, уважительно произнёс: — Значит, у уважаемого хозяина этих мест не будет ко мне претензий после поединка?

— Я не допущу… − начал вождь, но Ягуд его прервал, выскочив вперёд и, шумно втягивая воздух через нос, на выдохе бросил:

— Начинаем!

Все вмиг подались назад, а двое воинов сошлись.

Высокий и плечистый Ягуд двигался быстро и легко. Уступающий ему в росте Кацу словно бы скользил, и в какие-то моменты его движения даже смазывались, настолько запредельной была его скорость.

Ягуд бил кулаком и, кажется, не только Шайя видела, как возле его сжатых пальцев изменена плотность воздуха. Все смотрели, тёрли глаза и вновь приглядывались, не понимая, кажется им это или нет.

А Кацу не наносил удары в прямом смысле слова, а будто бы толкал или касался пальцами, ребром ладони, а то и вовсе какой-то замысловатой фигурой вроде фиги, но Ягуд неизменно после таких касаний менялся в лице, ожесточался.

— Ишь, пробуют силы, − услышала Шайя сбоку.

— Никогда не видел ничего более странного, − раздражённо ответил какой-то мужчина, внимательно следящий за действиями воинов.

И вдруг бойцы остановились, непримиримо посмотрели друг на друга и так же резко возобновили схватку, но уже яростно, с ощутимой злостью.

Шайя забыла, как дышать, наблюдая за уходящим от ударов Кацу. А потом, он поднырнул, взмахнул руками − и Ягуд остановился, удивлённо опустил голову, смотря на себя самого, и рухнул на землю.

Никто не спешил приветствовать победителя, все ждали, когда пошевелится сражённый сын вождя. И вот парень застонал, поморщился и, повернув голову, посмотрел на испуганную Шайю. Смирения в нём не было ни на грамм!

— Дурак! — беззвучно проартикулировала она ему не на всеобщем, а на его родном языке. Он хмыкнул и, расслабившись, остался лежать, смотря на звёзды.

Вокруг все загомонили, подбежали братья Ягуда и подняли его, а вождь громко объявил:

— По праву сильного женщина остаётся со своим мужем!

Все заулюлюкали, а когда гомон стих, то вождь, хитро подмигнув Шайе, добавил:

— Но мы живём в современном мире, и если госпожа захочет развестись с мужем, то в бой вступят адвокаты.

Все ещё громче заулюлюкали, одобряя совет своего вождя.