— К черту, я его беру, — Новоселов открыл дверцу и рванул наружу, но я схватил его за руку. — Ну, что такое?

А не надо торопиться. Их чебуречной наконец выскочил Аксаков и огляделся, разыскивая беглеца. Терехов, поднимаясь с асфальта, украдкой указал, куда помчался Блинчик и Аксаков побежал в ту сторону, только пятки сверкали. Из закусочной выскочили официанты, а швейцар стоял с растерянным видом и не знал, что и сказать.

— Я же сказал, что они его поймают, — сказал я с облегчением, хотя вся операция только что была под угрозой провала.

Теперь осталось только ждать. За передвижениями Блинчика и Аксакова, если он сумеет втереться в доверие к бандиту, будут следить наши оперативники, нам будут докладывать, куда они идут. Ну, и в случае, если удастся прийти к логову бандитов, то там вступит в действие мой план.

— Ну, как вы думаете, сумеет он его раскрутить? — спросил Новоселов, закурив новую сигарету. — Блинчик тот еще уркаган со стажем, так просто не дастся.

Мы ждали, глядя, как вечерняя улица медленно темнеет, хотя полностью, конечно же, черным-черно не станет, белые ночи вступили в свои права. Рация в машине иногда шуршала, шумела, оттуда доноситься еле слышные переговоры с диспетчером.

— Аксаков тоже не вчера родился, — ответила Белокрылова, глядя в окошко. — Так что если он его догнал, то выведет нас, куда надо. Можешь не беспокоиться.

Ага, это она сейчас такая уверенная, а совсем недавно тоже сомневалась, выйдет ли Аксаков из чебуречной или нет.

— Ох, как же он там, не порезался? — страдальчески спросила Наварская, она прямо совсем извелась, глядя на Терехова, который стоял в окружении официантов и управляющего чебуречной и пытался оправдаться за нанесенный ущерб. — Надо что-нибудь сделать, шеф, мы что же, так и оставим там его одного?

Ах да, точно, мы же совсем забыли про Терехова. Белокрылова тут же выскочила из машины и помчалась на защиту подчиненного. При всей своей стервозности, надо признать, что шефиня всегда горой стоит за своих людей и сейчас быстренько вытащит бедолагу Витю из хищных и острых когтей работников общепита.

Мы глядели, как она ругается с управляющим, а официанты и другие работники быстро приводят тротуар у чебуречной в порядок. Терехов, судя по всему, пострадал не так сильно, а люди внутри заведения уже снова уселись за столики и как нив чем не бывало, принялись за еду. Не пропадать же уплаченной провизии.

Как только Белокрылова и Терехов вернулись, рация ожила. Поступило сообщение от наблюдателей о том, что Аксаков и Блинчик вместе отправились дальше на северо-восток через дворы.

— Ну, вроде, сдвинулось дело с мертвой точки, — азартно прошептал Новоселов и выкинул окурок. — Ну, давай, Рэм, вся надежда на тебя.

Я усмехнулся. В отличие, от Новоселова и Белокрыловой, я отлично знал, что если Блинчик прочитает объявление, то никуда не денется. Ведь я вложил в текст скрытые установки на доверие и подчинение, в том числе и команда на то, чтобы поскорее взять добычу.

— Готовьтесь брать голубчиков, ответил я. — Скоро Рэм будет там.

Пока шли к хате, где любители потрошить музеи спрятались на сегодня, Кондрат раздумывал, как быть.

Не получится ли так, что вместо похвалы от получит от Артиста по хлебалу, за то, что привел постороннего человека? Даже несмотря на то, что при этом руководствовался самыми благими пожеланиями. Сам Артист же в последнее время ходил хмурый и задумчивый, повторяя, что им нужно найти еще несколько предметов старины, которые можно загнать, потому что это последний рейс, который они могут сделать в Ленинграде.

После этого им, скорее всего, придется делать отсюда ноги. И возможно, поделив навар, разделиться. Разбежаться по разным городам. Отсидеться ближайшие полгода или год, чтобы утихла поднятая ими шумиха. Но пока что желательно хапнуть как можно больше сокровищ, чтобы продать их подороже. Оптом и сразу.

Поэтому Артист должен быть доволен. Экспонаты Эрмитажа — это всегда лакомый кусочек для любого коллекционера на Западе. Да даже и здесь, в Советском союзе, найдутся люди, готовые забрать себе диковинки знаменитого музея в частную коллекцию. Хотя, вряд ли смогут демонстрировать ценность всем подряд.

— Когда придем, тебе придется подождать, — сказал Кондрат, поглядев на спутника. После того, как Блинчик решил отвести нового знакомого домой, Штангист замолчал и лишь шел рядом, бесстрастно глядя вперед. Он походил на мумию, такой же хладнокровный и безразличный ко всему окружающему. — Я не могу светить тебе нашу малину. Постоишь снаружи, проветришься. И сразу говорю, если нашему пахану что-то не понравится, тогда тебе придется уйти. Без обид, как говорится. Это не от меня зависит. Что мне скажут, то я и делаю. И наводка твоя останется протухшей.

Да, помимо ночлега, Кондрат предварительно согласился на переговоры о том, чтобы взять часы «Павлин» по наводке Штангиста. Когда он раскололся, то сразу рассказал, что знает, где сейчас находятся часы и как их можно взять. Еще до того, как их вывезут на выставку.

У него работает дядька в музее, где будут выставлять часы. Он-то и расскажет о том, как лучше это сделать. Хотя выслушав Штангиста, Блинчик тут же подумал, что после окончания набега Артист может приказать тут же их прикончить.

Обоих. И Штангиста, и его дядьку. Из соображений безопасности, как говорится. Артист любит перестраховаться. Лучше прикончить этих посторонних людей, которые могут случайно попасться милиции и выдать, с кем ограбили выставку. Кроме того, через дядю менты быстро выйдут на Штангиста. Это как пить дать.

Они не стали брать такси, а пошли пешком по вечернему Ленинграду. Основная масса рабочего люда уже вернулась домой и разошлась ужинать и отдыхать после тяжелого трудового дня, а чтобы проверить, нет ли за ними хвоста, Блинчик повел нового знакомого дворами, то и дело тщательно проверяясь.

— Ты что думаешь, я тебя подставить хочу? — спросил Штангист. Как там его зовут, Рома, что ли? Или как-то по-другому, у Блинчика всегда была плохая память на имена. — С чего ты взял? Мне «капуста» нужна, чтобы с долгами раскидаться. Я в карты много проиграл.

Кондрат улыбнулся. Если до этого он сомневался, с чего это такой сильный и борзый парень вдруг решил пойти на преступление и обокрасть государство, то теперь все понял. Тут все банально. Просто и обыденно.

Идущий рядом с ним молодой человек с каменным лицом, оказывается, как и все люди, имеет свои недостатки. И очень существенные. Сейчас, тут, на улице, он строит из себя лихого уркагана, а в катране, наверное, не может совладать со своими страстями.

Кондрат представил, как этот силач сидит за карточным столом, а его спокойное лицо преображается от страсти и улыбнулся. Да, все верно, у каждого есть свои слабые струны. На которых можно играть.

— И насколько много? — спросил он. На всякий случай, не мешает узнать о своем новом друге все подробности. — Говори, меня будут спрашивать об этом, назови сумму.

Штангист перевел на Кондрата ледяной взгляд. От этого взора Блинчик поежился, он представил, как его и в самом деле сейчас размажут по сковороде и запекут заживо.

— Скажем так, это стоимость двух «Волг», и я даже хотел продать квартиру в Воронеже, чтобы расплатиться, но даже этого не хватит, — ответил Штангист.

Они шли еще с час, а перешли через Неву, а потом сели на трамвай и немного прокатились.

Кондрат не захотел оплачивать проезд и даже поцапался с кондуктором, а потом спрыгнул и они прошли еще пару остановок пешком. На самом деле Блинчик устроил это, чтобы еще раз проверить, нет ли за ними хвоста. Но как бы он не проверялся все это время, так и не заметил ничего подозрительного.

Они добрались до небольших ветхих домиков, представляющих из себя небольшой райончик. Скорее всего, скоро здесь все будут сносить и строить новенькие многоэтажки из бетона и кирпичей. Ну, а пока что здесь можно хорошенько схорониться.