Надо соответствовать. Да и, в конце концов, один раз живём: надо всё попробовать.

Я присел на маленький стульчик и принялся вносить финальные штрихи в улучшение своего тела. И как раз заканчивал, когда за стеной вдруг стало тихо и раздался многократно усиленный динамиком голос Дениса Григорьевича:

— Дамы и господа, добро пожаловать на шоу!

Свят ходил по ограде и внимательно наблюдал за парными занятиями магов и тех, кто полноценными магами стать только собирался.

— Топор, не сиди сиднем, подскажи ему. Клава! Дай девочке самой поработать! Аня, то же самое! Вы не хвастайтесь тем, что сами умеете, а рассказывайте, что чувствуете, помогайте. Давайте ещё десять минут работаем, а потом экзамен.

Раздался скрип лестницы, и к Святу на ограду поднялся Влад.

— Чего думаешь? — тихо спросил главный гвардеец.

— Пока точного количества тех, кого мы сможем взять с собой, не могу сказать. — Помощник барона пожал плечами. — Кто-то быстрее прогрессирует, кто-то медленнее. Сейчас закончат, и тем, кто близок к прорыву, дам стресс-тест на пожаротушение.

— Я про Максима вообще-то спрашивал.

— А… — Свят почесал рыжую шевелюру. — Ну, если ему сделать соответствующий по размеру топор, он будет деревья валить не сильно медленнее дорогопрокладчика. Видел, как он в одно лицо машину с брёвнами за пять минут загрузил?

— Слышал.

— А я видел, это писец. Походу, он в любой момент мог уйти из подвала, просто не было команды.

— И что делать-то будем?

— Убивать его уже поздно, — серьёзно посмотрел на друга Свят. — И Мила не поймёт, и общая мораль в деревне упадёт. С кем я не говорю, все мужики его большим ребёнком считают, а бабы жалеют.

— Только ответственность на мне, — ещё больше нахмурился Влад. — Да, пока он делает всё, что говорит Мила, но он сегодня показал, что способен действовать и самостоятельно.

— Надо, чтобы Мила с ним поговорила и выяснила, нет ли у него ещё каких-то триггеров, после которых он начинает своевольничать. Мало ли, вдруг он бошки отрывает тем, кто кузнечиков давит или солнцезащитные очки носит.

— Это и пугает.

— А что делать, Влад? — Свят положил руку другу на плечо. — На самом деле Дмитрий Николаевич же говорил, что не чувствует от Максима угрозы, иначе не позволял бы Миле к нему ходить. Просто примем все необходимые меры предосторожности и понаблюдаем за ним. Ведь ты сам с ним дрался и должен понимать, что это супербоец. Силища невообразимая, регенерация мгновенная, да и для изучения Харитошиных технологий он тоже нужен.

— Это-то да…

— Ну и всё, смотри на вещи позитивнее, — рассмеялся Свят. — А лучше попроси Милу, чтобы она вас подружила. Покормишь его пару дней, он и твои команды будет выполнять.

— Да там уже очередь из кормилиц возле кухни толпится. Ждут, пока Максимка с лесоповала придёт на ужин.

— Ревнуешь, что ли?

— Да иди ты в жопу, — махнул рукой Влад, но впервые за разговор его губы тронула лёгкая усмешка. — Ладно, пойду Миле инструктаж давать.

— К механикам заодно зайди.

— Зачем?

— Как зачем? — усмехнулся Свят. — Если нам всё-таки удастся подружиться с Максимкой, то я уверен, что Дмитрий Николаевич будет на некоторые серьёзные переговоры его с собой брать. А он ни в одну легковую машину не влезет.

Влад несколько секунд смотрел на помощника барона, потом покачал головой и молча спустился с ограды.

— Внимание! — Свят вдруг вспомнил про всё ещё сидящих парами учеников. — Все молодцы, а теперь стройся в линию. Кого буду называть, шаг вперёд!

Вводная часть длилась недолго, и буквально через пару минут я услышал:

— … А его противником будет убийца большого метателя! Человек, усмиривший вчера мигрирующий кристалл в Муроме! И изобретатель новой карточной игры — покер! Барон Дмитрий Николаевич…

И вот тут я офигел, потому что из зала дружно грянуло:

— АКУЛОВ!!!

Моя челюсть реально отпала, и только потом я допёр, что эту информацию организаторы, вероятно, запихнули в рекламу на радио, и, пока народ ждал, даже те, кто не слышал выпуска, мою фамилию выучили.

Что ж. В принципе, ничего плохого в этих регалиях не было.

— Акулов! Акулов!

В мои размышления ворвалось нарастающее скандирование, и я понял, что забыл выйти на ринг. Не беда, пусть думают, что так и было задумано.

Я толкнул дверь и по ступенькам поднялся на сцену.

Хм! А неплохо они тут все организовали. Только светло чересчур.

Ринг десять на десять метров был огорожен канатами, а из глубины сцены его освещали восемь настолько ярких прожекторов, что смотреть в ту сторону было сложно. Я искренне надеялся, что со стартом боя их хоть немного приглушат.

Соответственно, с противоположной стороны от прожекторов под сценой толпился народ, и надо признать, когда я выходил и между канатами пролезал на ринг, он буквально взорвался овациями, а ещё через секунду в мою сторону что-то полетело.

Это что-то свободной от микрофона рукой поймал Денис Григорьевич, стоящий между мной и моим тоже щурящимся от яркого света оппонентом.

— Дмитрий Николаевич! — радостно заорал он. — Даже если вы проиграете, как минимум один трофей у вас уже есть.

И он поднял за лямку розовый лифчик. Надо заметить, весьма солидного размера.

— Хотите что-то сказать? — ведущий подошёл ко мне и сунул под нос микрофон.

— Я хочу выиграть все трофеи! — рявкнул я, вливая в голос немного магии контроля.

А нет, не вливая — угловые столбы ринга являлись глушителями магии. Что, собственно, и было одним из условий дуэли. Впрочем, и без ментального усиления вышло что надо, и зал, приветствуя меня, взорвался свистом и криками.

— Прекрасный настрой! — взмахнул рукой Денис Григорьевич и подошёл к немного сконфуженному Илье Корнееву. — А что скажет будущий обладатель красного диплома ликвидаторской академии?

— Меч будет моим! — заорал парень и с силой лупанул себя кулаком в грудь.

Его жест тоже вызвал бурную реакцию, но, объективно, меня поддерживали сильнее.

— Итак, господа! — ещё шире улыбнулся ведущий. — Мы все знаем, что аристократы люди занятые, поэтому не будем откладывать неизбежное. Бой начнётся на счёт десять. Раз!

Освобождая ринг, Денис Григорьевич ловко проскочил между канатами, и в этот же миг свет прожекторов не просто приглушили — он полностью потух. Может, какое-то освещение и шло из зала, но мои ослеплённые глаза его не видели.

Так же внезапно стало очень тихо.

— Два!

В уши ворвалось какой-то тихое жужжание, а в зале радостно засвистели.

— Три!

Жужжание стало нарастать, а также появился новый дробный звук, будто вдали начался каменный оползень.

…

— Шесть!

Заглушая всё остальное, с каждой секундой звуки усиливались, и к первому высокому жужжанию добавилось более низкое, а дробь переросла в оглушающий рокот.

…

— Восемь!

Справа от меня, за тем местом, где стояли прожекторы, сцена вспыхнула огнём, и наконец стал понятен источник всех этих звуков.

Два одетых в балахоны и с закрытыми капюшонами лицами гитариста производили жужжание, а сидящий за огромной установкой волосатый мужик, всё наращивая темп, молотил палочками по барабанам.

— Девять! — Это прорычал уже не ведущий, а четвёртый волосатый мужик в длинном плаще и с микрофоном. Видимо, вокалист.

— ДЕСЯТЬ!

Конец отсчёта потонул в рёве толпы, завизжавших гитарах и грянувших барабанах. Одновременно второй луч света ударил в ринг, но едва я порадовался, что стал видеть противника, как свет начал мигать.

То появляющееся, то пропадающее ошарашенное лицо оппонента показало, что для него такой формат боя тоже стал сюрпризом. Причём, видимо, неприятным. А вот я после первичного шока, наоборот, поймал себя на мысли, что внутри с удвоенной силой нарастает волна первобытной эйфории. А долбящая музыка и неразборчивое рычание вокалиста отлично на неё ложатся.