После этого я начал улучшать клинки охотников — по одному на человека. Их было не легко освоить, и требовалось много практики, чтобы руны на таком клинке помогали, а не мешали. Каждый горец умел интуитивно направлять ци через «руку силы» — я даже позавидовал немного. Монстры, блин.

После первых моих успехов с «рассекающими ветер», меня отправляли на весь день работать в кузницу, где под присмотром хмурого мастера А’Горана я постигал секреты обработки местного, пропитанного ци железа и кости древних горных зверей, что были в основе рукояти. А все мои вечера принадлежали общению со старейшинами и обучению…

Горцы учили не технике, а философии. Философии Горы. Они говорили о Ци не как о безликой силе, а как о живом, диком духе, струящемся по ущельям, как ветер. Учили слушать ее свист в расщелинах, ощущать ее холод на коже, чувствовать ее напор, против которого нельзя идти лоб в лоб — только огибать, использовать, пить, как чистую воду из горного источника. «Сила Горы — в ее неподвижности и в ее движении», — наставлял Кер’Шор. — «В укорененности и в стремительности потока. Ищи баланс между ними, и это раздвинет твои горизонты».

И я искал этот баланс. И творил артефакты из всего, до чего мог дотянуться.

Пять рун «острый», нанесенные на обычный топор делали его практически вечным — он не требовал заточки, даже если рубить им деревья без остановки. Целительные артефакты, руны «барьер» на щитах, которые, оказывается, были у горцев, несмотря на их стиль боя. Я делал зачастую простые, но надежные вещи, и за них меня стали уважать, чуть ли не больше, чем за оружие. «Чужак, но руки золотые», — одобрительно ворчал А’Горан, кузнец, осматривая очередную мою работу.

Но постепенно слово «чужак» звучало в мой адрес все реже, а мое имя стали произносить раздельно, наполняя его смыслом, присущим языку этого народа. И, несмотря на то, что приставка Кер- зачастую произносилась иронично, но эта ирония была не злой, а скорее, дружески-снисходительной. Так, к примеру, старший брат мог бы подшучивать над делающим успехи младшим. Мне даже вручили восемь клинков «рассекающий ветер» за заслуги, окончательно признавая меня своим.

Однажды, спустя несколько месяцев, я стоял на краю узкого ущелья, куда меня привел А’Рисот. Ветер свистел, как клинки, рассекая воздух, и я понял, почему их так называют. Я медитировал, пытаясь ощутить тот самый «толчок» ци, о котором говорили старейшины — момент перехода от полной внутренней укорененности к стремительному движению. Я представлял себя скалой, частью горы, чувствовал холод камня под босыми ногами (горцы вообще ходили без обуви), свою тяжесть, связь с горой и ветром.

И вдруг — «сердце дракона» дрогнуло. Не физически, а энергетически — словно пытаясь мне что-то донести. Ядро резко сжалось, а затем вытолкнуло волну ци вниз, в ноги, с такой силой и скоростью, что я инстинктивно оттолкнулся от земли — не мышцами, а чистой энергией.

Камень под моими ногами треснул. А сам я… поплыл вверх.

Всего на пару дюймов. На мгновение. Ци внутри меня вдруг захлебнулась, связь с Горой оборвалась, и я грузно шлепнулся на камни, выругавшись от неожиданности.

Но ощущение! Это был толчок ци… Мощный, резкий, и в нем самом по себе не было бы ничего удивительного, если бы не это ощущение… Чистая воля и сила, вырвавшаяся из «сердца дракона».

Грохот камней, сдвинутых моим неуклюжим «толчком», разнесся по ущелью. Я поднялся, отряхиваясь, и внутри бушевал восторг. Это было откровение, это был фундамент чего-то нового, принципиально иного, чем «Шаг Морозного Лотоса» или любая другая техника передвижения, что я знал.

А’Рисот, наблюдавший за моей медитацией с соседнего уступа, лишь хмыкнул, его смуглое лицо расплылось в улыбке под густой бородой:

— Вижу, Гора нашептала тебе что-то интересное, Кер’О. Но лучше тебе заниматься под присмотром старейшины. Игнорируя основу, учиться левитировать… Так и сорваться можно.

Я пропустил его слова мимо ушей. Я не мог ждать — слишком ярко во мне горело озарение. Я снова сосредоточился, погружаясь в ощущение «Сердца Дракона». На этот раз я попытался направить ци, создать не толчок, а… устойчивый, контролируемый поток силы, поддерживающий меня снизу.

Ци дрогнула, рванулась — и снова сбросила меня на камни. Но в этот раз я продержался в воздухе чуть дольше, может, полсекунды. И ощутил нечто новое — легкое, почти невесомое сопротивление воздуха подо мной. Как будто я оттолкнулся от чего-то невидимого.

— Ты слишком много думаешь головой, а не телом, — прокомментировал А’Рисот, подходя ближе. — Сила Горы — в интуиции. В чувстве ветра под крыльями орла. И, хоть я сам этого не умею, вижу, что ты слишком занят тем, чтобы не свалиться вниз.

Он был прав. Мой разум, привыкший за последнее время к артефактам и точным расчетам, мешал инстинкту. Я закрыл глаза, отбросив мысли. Вспомнил ощущение падения в Озере Спящего Дракона, ту плотную, невероятную силу, что вытолкнула меня на поверхность. Вспомнил… крылья. Те самые, багрово-черные крылья из чистой демонической энергии, что разворачивались за моей спиной под взглядом Наследника Демонов.

Баланс, — пронеслось в голове. Философия горцев. Баланс между неподвижностью Горы и движением Потока. Но для меня… Между светом Дракона и тьмой Клыка.

Я вдохнул горный воздух, обжигающе резанувший холодом. Сконцентрировался не на «Сердце Дракона» отдельно, а на всей своей сути. На двух ядрах, вращающихся в хрупком равновесии. И отпустил контроль.

«Сердце Дракона» отозвалось теплым, мощным пульсом. Из «демонической сферы» вырвался ответный импульс — хоть и иной, как ветер отличается от скалы, но дающий силу. Энергия хлынула вниз широкой, стабильной волной. Мои ступни оторвались от земли. На сантиметр. Потом на десять. Воздух гудел подо мной, уплотняясь от силы ци.

А затем, почти самопроизвольно, из пространства за моей спиной вырвались тени. Не те огромные, пугающие крылья времен Клыка, а два компактных, стремительных вихря багрово-черной энергии. Они не были материальными, скорее, сгустками силы, но их очертания напоминали крылья летучей мыши — перепончатые, с острыми суставами. Они завибрировали в такт потоку ци снизу.

Я… парил. Не прыгал, не падал, а именно парил в метре над каменистым дном ущелья. Ощущение было невероятным. Свобода. Полет. Контроль, суть которого была не в расчетах, а в ощущении.Сначала я было попытался сделать крыльями взмах, слишком устойчивым в моем сознании был образ работы крыльев, но каким-то глубинным чутьем уловил, что суть моих крыльев иная — они вибрировали, создавая дополнительную подъемную силу и стабилизируя положение, работая в унисон с поддерживающим потоком чистого ци Дракона снизу.

— Вот это да… — пробормотал А’Рисот, его глаза широко распахнулись. — Не ожидал, что ты так быстро взлетишь, Кер’О! И крылья эти… Никогда такого не видел. Жутковатые, и демонами от них несет, но эффективные!

Я медленно, осторожно попытался сместиться в сторону. Крылья отреагировали мгновенно, слегка изогнувшись, поток ци снизу плавно перераспределился. Я «поплыл» вдоль ущелья, набирая высоту. Ветер свистел в ушах, горы открывались в новом, захватывающем ракурсе. Это был не полет адепта пятой стадии, который был скорее сгустком энергии, и не стремительный бросок техники. Это был мой полет. Гибридный, уникальный, рожденный из баланса света и тьмы внутри меня.

Мое сознание залило трепетом от этого ощущения — я снова могу летать! Холодный ветер бил в лицо, а внизу простирался величественный вид на горы и империю. Не выдержав, я заорал от восторга, переполняющего меня.

Тренировки заняли дни. Сначала я мог летать лишь недолго, тратя огромное количество энергии. Потом научился экономить, находить оптимальный баланс между двумя источниками силы, использовать восходящие потоки воздуха в горах. Шантарцы наблюдали за моими упражнениями со смесью восхищения и суеверного страха — крылья пугали их, но результат был очевиден. С каждым днем у меня получалось летать все лучше и лучше, я стал незаменимым разведчиком, способным быстро обследовать отдаленные ущелья на предмет демонов или дичи.