“Айрхен именно о таком повышении качества и говорил”, — проносились мысли в моей голове, пока я создавал полноценный клинок из собственной ледяной ци.

Конечно, таким сражаться не получится, но теперь я даже без техники могу контролировать свою ци на расстоянии метра, а такое обычно доступно только адептам стадии ростка.

Решил создать технику огненного кулака и обомлел от результата: шар получился раза в три больше, чем был до этого. Запустив его, удивился ещё сильнее: раньше он пролетал метра четыре и растворялся в воздухе. Сейчас же он преодолел десять метров до противоположного края палатки, прожёг её и истаял только ещё через десяток метров.

Я смотрел на стену палатки, которая начинала гореть, и думал, что надо бы прикупить второй уровень огненного кулака.

Опомнившись, я принялся тушить пожар, активно заливая очаги морозной ци, и как раз в этот момент в палатку вошёл Чоулинь.

— Ого, до тебя дошли новости об отъезде, и ты решил на радостях сжечь всё, что у нас есть? Что, думаешь, не вернёмся? — Чоулинь хоть и шутил, но лицо его было крайне серьёзным и даже немного хмурым.

— Да как-то света тут мало, а там погода такая, — на этих словах я всем своим видом показал, насколько там прекрасная погода. — Вот, окошко и сделал…

— Погода действительно хороша, — посмотрев в небо через дыру, ответил мне здоровяк. — Думаю, сейчас буря начнётся.

Посмотрев вслед за ним, я тоже увидел, как небо покрывается чёрными тучами. Мне на нос упала крупная капля воды, потом вторая.

Через пару минут палатку заливало через многочисленные дырки, а я только грустно подумал о том, что зря огонь тушил. Дождь бы и сам справился.

— А что за новости об отъезде?

Чоулинь сидел у нового окна палатки, подставив лицо дождю. Действительно, если прятаться от него бесполезно — расслабься и получай удовольствие.

— Завтра на рассвете армия выдвигается в столицу.

— Спешу вас поздравить со званием сотника, господин! — отвесил я шутливый поклон здоровяку, на что тот лишь грустно улыбнулся.

— Ты со мной не пойдёшь, да?

— Нет, — я покачал головой, — у меня слишком много дел осталось здесь.

Чоулинь вздохнул, но продолжил:

— Я так и думал. Ты всегда был сам себе на уме. Если что, знай — место десятника в моей сотне для тебя всегда найдётся.

— Спасибо, дружище. Может, я когда-то и соглашусь, но сейчас у меня другой путь.

— И какой же? — спросил Чоулинь, особо не рассчитывая на ответ.

— Да по мелочи. Разобраться в одном вопросе, найти правду. Возможно, спасти мир.

Чоулинь громко засмеялся, наконец-то грусть начала уходить из его глаз.

— Ты только не надорвись, малой, когда мир спасать будешь. Да и мне место для подвига оставь, чтобы про нас обоих сказки писали. А то знаю я тебя, всю славу себе заберёшь! — он дружески толкнул меня в плечо, от чего я пошатнулся.

— Я не представляю, сколько места надо освобождать, чтобы твоя туша туда поместилась. Сам не умри главное, война — не шутки. А то потом мстить за тебя ещё, страны и империи с лица земли стирать…

Дождь усиливался, но нам было всё равно. Мы сидели под дырявой палаткой, смеялись и вспоминали всё, что пережили вместе.

Когда наступил вечер, дождь стих. В палатке продолжало капать, поэтому мы с Чоулинем сидели у костра, который развели прямо посреди лагеря, на мокрой земле.

— Ну что, лысый, — протянул мне Чоулинь кувшин с чем-то. Когда я понюхал содержимое, то закашлялся от концентрации паров алкоголя. — Раз уж я завтра ухожу на войну, а ты на поиски приключений, надо как следует отметить.

— Это что такое? — я приподнял кувшин, всё ещё не отойдя от запаха.

— О, это большая редкость! Настойка на ценных травах, ядрах третьего ранга и дубовой коре!

— А дубовая кора зачем? — удивлённо смотрю на Чоулиня.

— Как зачем? Для вкуса, конечно! Первый глоток твой!

Удивляют меня адепты. Обычный алкоголь их не берёт, так они чего только туда не добавят… Ещё и говорить потом будут, что для развития полезно, меридианы прочищает.

Первый глоток обжёг горло, как раскалённая сталь. Я закашлялся, а Чоулинь заржал:

— Всё, спаситель мира сдался?

— Да ты сам попробуй! — я протянул здоровяку кувшин. Он выпил, сильно покраснел, но виду не подал.

— Ничего, нормально, — здоровяк хрипло похвалил напиток.

— Да конечно, а голос хриплый от удовольствия! — тут засмеялся уже я, а Чоулинь подхватил.

Вскоре к нам присоединилось пара ополченцев, потом пришёл Аркус. Кто-то принёс самодельный барабан, кто-то дудку. Костёр ярко горел, освещая наши лица, а над лагерем проносились дикие, нестройные звуки песен.

— Керо, а покажи ту штуку, которой ты мне броню спалил, а сегодня палатку! Огненный кулак, во! — вскочил Чоулинь, пошатываясь.

— Хотите, чтобы пол-лагеря вам спалил?

— Да нам не жалко!

Я закатил глаза, но встал. Энергия в теле текла удивительно бойко, видимо, эта настойка как-то её стимулировала. Я не понял, как это сделал, но влил в кулак столько энергии, что он стал размером с мою голову.

Под громкие одобрительные крики шар полетел наверх и громко взорвался, осыпая всё искрами.

— Теперь ты! — уже я показываю пальцем на Чоулиня.

— Только если ты потом расскажешь, как убежал от змеи! И как убил голема!

Я кивнул, рассмеявшись.

Чоулинь встал, широко расставив ноги, с минуту готовился и врезал кулаком в землю! Земля дрогнула, раздался грохот, пустая палатка метрах в двадцати улетела в небо!

Все сначала замерли, а затем принялись кричать и хвалить здоровяка. Ополченцы были рады, что он их командир.

— А теперь рассказывай, Керо! — Чоулинь, довольный, с улыбкой до ушей сел обратно на своё место.

Я вздохнул и принялся рассказывать, сочиняя на ходу и придумывая много новых деталей. К полуночи мы уже вовсю разыгрывали сражения, спорили о том, кто сильнее — магмовые кроты или питоны, и хохотали до слёз.

Когда костёр начал гаснуть, Чоулинь вдруг тихо произнёс:

— Жаль, что завтра всё закончится.

Я посмотрел на него, на ночное ясное небо, на тех, кто сидел вокруг, и на тех, кто уже храпел на земле.

— Ничего не заканчивается, дружище. Мы ещё не раз с тобой так отдохнём. А завтра — будет завтра, и никуда от этого не деться! И начнётся новый этап!

— Тогда за завтра!

— За завтра! И чтобы оно всегда наступало!

Мы чокнулись.

В ту ночь больше никто не думал о войне, гробнице, спасении мира или чём-то ещё. У нас был костёр, рядом плечи друзей, а над головой ярко сияли звёзды, освещая наш путь.

Спать мы не ложились до самого рассвета, а к нему уже протрезвели. Чоулинь начал раздавать приказы, собирая народ. Махнув ему на прощание, завалился спать на свой тюфяк. Он был мокрый, но мне было всё равно.

Проснувшись в обед следующего дня, не обнаружил у себя никаких признаков похмелья. Голове было хорошо, события вчерашней ночи отчётливо всплывали в памяти, согревая теплом. Собрав все свои вещи, покинул палатку.

Без Чоулиня мне тут делать было нечего, так что я решил перебраться в город. Купить или снять домик, а может, жить у Хаггарда — я еще не решил. В любом случае, с моими доходами от артефактов я вполне мог считаться состоятельным горожанином.

Пока временно скинул все свои пожитки у Хаггарда — пару комплектов одежды, меч, свитки с техниками и свитки с рунами Безымянного, которые я оглядел лишь мельком. Сейчас меня больше занимало другое — взяв с собой восемь золотых, все что у меня было, отправился по книжным лавкам и библиотекам.

Мне нужно найти всю информацию, что я смогу, о том, что происходило больше тысячи лет назад. Желательно докопаться, в какой момент началась деградация боевых искусств, а звери пятого ранга стали исчезать.

Без этого знания я не мог решить, стоит ли мне рыпаться в сторону гробницы: искать рукоять, рисковать умереть от клыка, потом создавать ключ, и еще, по-любому, внутри гробницы будет испытание.

Потому что уничтожить все свои планы, надежды и мечты, при этом еще и основательно предварительно потрудившись — верх глупости.