Но это не могло полностью остановить яд, лишь замедляло. Оценив прогресс, Гу Лун понимал, что жить ему осталось меньше двух лет, а затем яд его прикончит.

Сейчас он спешил к своей внучке, в город Лунной Росы. Он должен успеть передать ей все свои знания, свое наследие. Он не хотел начинать учить ее так рано, хотел дать пожить ей жизнью обычного человека — познать радости детства, юности, мирной жизни. В ее случае не надо было никуда спешить — родословная феникса в ее теле была сильнее, чем у девяти поколений ее предков.

Их род был прямыми потомками Феникса, чье учение дало основу школе пламенной птицы, и раз в пару поколений рождался человек, несший в себе концентрированную родословную Феникса, однако остальные люди в роду не имели особого таланта, словно вся мощь концентрировалась только в одном человеке.

Когда у человека с такой родословной появлялось зерно силы, оно сжигало своего владельца. И если Воля такого адепта была сильна, а помыслы чисты, то он возрождался, и его возраст обнулялся — а ведь чем моложе адепт, тем быстрее он развивался. Также энергетика человека при перерождении становилась гораздо сильнее. Гу Лун возродился с огромным зерном и качественно другой энергетикой, и за год достиг стадии ветвей (3.2).

После Гу Луна, в его роду было еще пять человек с родословной, но все они погибли, пробудив зерно, и не переродились.

Однако во внучке Гу Лун был уверен. Её помыслы чисты, и она справится. И он понимал, что ее родословная настолько сильна, что после возрождения она за год доберется до стадии листьев (3.3), а может, и вовсе до стадии формирования ядра(4.1)! Он до сих пор помнил, как маленькая девочка, смеясь, пыталась поджечь бороду деду. Маленький ребенок, не имеющий зерна, горел как факел и смеялся!

Сила, полученная в раннем возрасте, не заработанная, а полученная по наследству, часто портила характер адепта, опыт поколений хорошо это показывал.

Гу Лун старался воспитывать внучку правильно — много путешествовал с ней, приучал к труду, набирал в ученики ребят её возраста — чтобы Мико видела, как сложно людям получать силу, и в будущем ценила свою.

Когда Мико была маленькой, Гу Лун решил наложить на ее родословную печать, чтобы больше не было спонтанных проявлений силы. Настало время ее снять.

И хоть ему было больно, из-за яда, разрушающего тело, Гу Лун бежал и улыбался. Скоро он увидится с любимой внучкой.

Город Пламенной Птицы. Керо.

— А зовут-то тебя как? — Поняв, что даже не поинтересовался именем парня, решил этот момент исправить.

— Лейн, — ответил парнишка, растерянно глядя по сторонам.

Тут мне в голову пришла мысль, которую я сразу озвучил:

— Лейн, а ты знаешь Чжан Фэна?

— Да, конечно, знаю! Он мой товарищ по несчастью — тоже периодически страдает от выходок Борка, но он не из тех, кто боится показать зубы — поэтому часто не трогают. А еще он главный бездельник, при этом довольно талантлив.

— У меня есть хороший друг, который тренирует ополченцев. Думаю, и вас найдет в чем поднатаскать. Там Борк вас не достанет. Предложи Чжан Фэну, и с ним или без него иди в лагерь ополченцев, найдешь там Амбала по имени Чоулинь, скажешь, что вы от Керо. У школы Пламенной Птицы настают крайне сложные времена. Не советую вам там оставаться.

— Спасибо за помощь и предложение, — поклонился мне парень, что хоть и был мелким, но точно на пару лет старше меня, — я приду к вечеру и попробую уговорить Чжан Фэна.

— Если будет сопротивляться, скажи, что его дед мне сильно помог, и попросил за ним присмотреть.

Лейн кивнул мне и убежал.

Я же продолжил движение туда, куда шел изначально. К Хаггарду.

Открыв дверь, и услышав недовольное бурчание из-под стойки, крикнул:

— Не бурчи, старик! Это не стража, а твой любимый клиент!

— А, снова ты… Чего приперся-то? — вылезла его косматая голова из-под прилавка.

— Пришел к тебе с предложением, от которого ты не сможешь отказаться! Закрывай лавку, пошли на экскурсию!

Хаггард вылез из-под прилавка, выбил пыль из бороды и закатил глаза.

— У меня тут торговля, Керо! Если лавка закроется, я не буду получать денег! А если я не буду получать денег, мое доброе отношение ко всяким лысым подросткам может сильно ухудшиться, понимаешь?

— Хаггард, хватит выпендриваться, пошли. Есть вещи, что лучше денег!

В его глазах заблестел интерес, и я понял, что он пойдет. Даже если сейчас начнет в чем-то меня обвинять и ворчать.

— Не, ну ты погляди какие мы! Не выпендриваться! Ты пить-то хоть перестал, или очередную светяшку мне покажешь? — Хаггард подошел к дверному проему, в котором я стоял, и позвенел ключами: — Ну что стоим, кого ждем?

От такой его прыти я удивился и отошел. Не ожидал такого быстрого согласия, думал, придется его еще полчаса уламывать.

Мы шли уже полчаса, за которые Хаггард не проронил ни слова, снова вгоняя меня в шок. А как же ворчать всю дорогу, что его ходить заставляют?

— Хаггард, ты чего молчишь? У тебя все хорошо?

— Устал я, Керо, устал. Слишком много работы на меня свалилось, да и старею, видимо, уже, — неожиданно грустным голосом говорил Хаггард, — помощника хочу найти, чтобы по лавке помогал: полы там отдраить, оружие нормально разложить, эликсиры все на вкус проверить, не испортились ли… Слушай, может, пойдешь ко мне работать, а? Плачу половину золотого за десять дней.

— Никак не могу к тебе пойти, ты чего. Это ж ни обозвать тебя будет, ни нафиг послать — как жить с этим вообще? — я похлопал его по плечу.

— Так ты и так вроде не посылаешь и не обзываешь, — нахмурился Хаггард.

— Ага, — поднял я палец, широко улыбаясь, — но возможность-то есть!

— Да ну тебя, — он махнул на меня рукой, но было видно, что улыбнулся, — проблемы тут ему свои рассказываешь, а ему лишь бы шутки свои шутить.

Так мы и шли, шутя и переругиваясь, а настроение у Хаггарда понемногу улучшалось. Даже сказал, что это хорошо, что я к нему работать не буду. Мол, сгоряча предложил, а так-то пьяницы в лавке ему не нужны.

Когда мы дошли до нужного камня, я улыбался во весь рот. Указав пальцем на камень, бросил: — Вот!

— Что "вот"?

— Камень!

Хаггард подошел ко мне и начал обнюхивать, приказным тоном произнеся:

— А ну-ка дыхни!

Я заржал, и показал ему на разрез в камне, а потом и на рукоять меча.

— Это ради этого ты меня сюда через полгорода тащил? Рукоять в камень засунул?

— А ты попробуй выдерни ее.

Хаггард схватил рукоять, сначала одной рукой. Я видел, как вены вздувались от напряжения на его мощных руках. Хаггард добавил вторую руку, присел, и напряг все тело: ноги, спина, руки — все его мышцы давили в едином порыве, тело начало подсвечиваться серой аурой, и с явственным хрустом камня меч вылетел из заточения.

Охренеть он сильный.

Я думал, что меч улетит далеко в небо, настолько сильным был рывок, но Хаггард крепко держал рукоять у себя в руках.

Сейчас он завороженно рассматривал руны на мече, неверяще касался их пальцами, и что-то шептал. Затем посмотрел на меня осоловевшими глазами:

— Что ты хочешь за это чудо?

— Ты ведь еще даже не знаешь, что он делает.

— Мне без разницы, скажи цену.

— Хаггард, там семь рун, увеличивающих вес, в момент вливания ци, и две руны, увеличивающих остроту. Попробуй ударить камень!

Тот рассмеялся: — Что, думаешь, тоже застрянет? Эх-х, молодежь, учить вас и учить.

Хаггард нанес серию ударов по камню, и я не понял, как он это сделал. В меч определенно вливалась ци, потому что от камня отлетали огромные куски с каждым ударом, но при этом меч порхал легко, как ножик в руках уличного бандита!

— Ка-а-ак? — протянул я, с отвисшей челюстью.

— Контроль ци, малец, контроль! Мгновенная подача перед ударом и такая же быстрая остановка!

— Но в него же вся ци улетает сразу, как в бездонный колодец…

— Я и говорю: кон-троль, — произнес он по слогам.