— И как же? — повернув голову, я притянул ее к себе и поймал ее губы своими.

Пару мгновений мы просто целовались — и в этом был мой хитрый расчет: я буквально показывал ей, как хочу провести этот Новый год и как ей будет гораздо лучше. Ну правда, Дана, какой еще папа — когда есть такой прекрасный я…

— Ну конечно, я останусь на Новый год с тобой, — горячо прошептала моя прелесть мне в губы. — Это же очевидно… А с папой как-нибудь разрулю…

И следом потянула меня к себе на диван — так сказать, закрепить свой правильный выбор. Мы продолжили целоваться еще слаще и жарче, уже предвкушая этот первый совместный праздник, который пройдет так, как хотел я, а не ее папаша. Так что еще вопрос, кто тут победил…

— Гхм, гхм… — раздался за нашими спинами тактичный кашель.

Прервавшись, мы повернулись к уже успевшей избавиться от недавнего смущения Полине.

— Ребят, — изумительно приветливо, как ни в чем не бывало улыбнулась она, — а я там тортик приготовила. Может, чайку все вместе попьем?

— С радостью! — без раздумий ответила Дана.

— Вот и отлично! — оживилась моя хаус-леди и поспешила на кухню, куда заманивала и нас.

— И откуда такая радость? — уточнил я, глядя, как моя милаха весело провожает ее глазами.

— Надо же, — с улыбкой отозвалась она, — отметить мою победу!..

Когда мы зашли на кухню, на столе уже стояли радушно разлитый по трем чашкам ромашковый чай и нарезанный фирменный Полинин десерт. Вообще, когда-то я надеялся, что существует примирительный тортик, который проложит мостик дружбы между двумя моими прекраснейшими девушками — сейчас, правда, я уже ни на что такое не надеялся. Думал, что мы просто попьем чаек и поедим тортик, которым кто-то пытается сгладить недавнюю неловкость. И как только я забыл, с каким мастером кринжа имею дело?

— Дана, — начала моя хаус-леди, едва мы лишь попробовали первый кусочек ее вкусняшки, — Даночка…

Даночка, уже привыкшая не офигевать от такого обращения, пытливо прищурилась, как и я, поняв, что тортик был просто предлогом.

— Я хотела у тебя спросить, — елейно продолжила моя управляющая, — тебе случайно Марианка ничего про меня не говорила? Странного такого… или необычного…

Блин, Полин, да чего ж ты так палишься-то? Хочешь поговорить о вчерашнем, так говори, а не хочешь — так не спрашивай!

— Необычного… — моя милашка задумчиво поковырялась десертной вилочкой в тортике. — Да нет, ничего такого вроде не говорила…

Взволнованная красотка постарше на другом конце стола облегченно выдохнула, радуясь, что ее тайна — то, как сладко она вчера сосала мне — осталась нераскрытой. Я так и видел в ее глазах: «молодец, Марианка, так держать! пакт подруг навсегда!» Не хочу расстраивать, Полин, но ты еще плохо знаешь эту демоницу…

— А, — вдруг легонько шлепнула себя по лбу Дана, — или ты о том, как вчера отсасывала моему парню?.. Ну да, про это рассказала…

Казалось, Полину внезапно поразила молния — одна из тех, которые недавно моя милашка щедро пускала по экрану. А чему ты вообще удивляешься? Конечно, наша лукавая богиня слила ей этот секрет — видимо, в отместку за то, что ты в свое время слила про нее Дане — вот такой кругооборот слива тайн в моем доме. Причем рассказала моей девушке Марианка еще раньше, чем я. Так что, когда я сегодня с утра пришел в школу, моя милаха встретила меня со сложенными на груди руками и пытливо спросила: «ничего мне рассказать не хочешь?» Я судорожно стал вспоминать все грехи прошлого дня. А оказалось, всего лишь про это. К слову, о том, как она мне дососала, наша Венера тактично не стала упоминать, а Дана корректно не стала спрашивать, чем же все закончилось.

— Одного не пойму, — продолжила моя милашка, разворашивая этот тортик еще больше, — зачем ты у меня сейчас спрашиваешь? Хочешь, чтобы я тебе поаплодировала? Или тоже хочешь попросить, чтобы я никому не рассказывала? Ну уж прости, этого обещать не могу… Я люблю хвастаться, — с иронией проводила она добивающее комбо, — какой у меня классный парень, и как его все любят…

О, Дана, да ты у меня, оказывается, мастер троллинга!

— Так что да, Полин, — поймала она офигевший взгляд красотки постарше, — теперь это мой любимый слух. Буду рассказывать его направо и налево, знакомым и незнакомым, всем, кому это может быть интересно… как моему парню отсасывает его управляющая… Спасибо за такую вкуснятину, — и довольно отправила кусочек торта в рот.

Ну конечно, это был пранк — конечно, моя милашка не будет рассказывать направо и налево. Это всего-навсего маленькая месть за все те попытки пристыдить, которые моя управляющая, изображая большую мораль, позволяла себе в ее сторону. Но для Полины, живущей по принципу «пока о чем-то не говорят, этого как бы и нет», то, что об этом заговорила Марианка, и то, что об этом сейчас говорила Дана, означало, что скоро об этом заговорят все.

— Полин, кстати, — прищурилась моя милая вредина, — я недавно мем один видела: «девушка целует» и «милфа целует»… Так вот, девушка целует так, — она потянулась и звонко чмокнула меня в щеку, — а милфа сразу сосать лезет… Как думаешь, это правда?

Стул напротив громко скрипнули, когда с него вскочила одна переигравшая саму себя взрослая попа. Но вместо того чтобы во всеуслышание объявить: «да, я ему сосала вчера, и еще буду сосать, и вообще он моя вкусняшка, за которую я буду бороться!», выдавила:

— Вы угощайтесь, а у меня еще дела, — и быстренько сбежала из кухни.

Остаток дня моя управляющая смирялась с неизбежным — тем, что у ее грешной страсти ко мне появились свидетели, которые, в отличие от нее, не постесняются об этом говорить. Когда вечером, погуляв с Даной и ее Пиратом, я вернулся домой, Полина внезапно обнаружилась в гостиной на многострадальном диване в компании — нет, не подруг, а звенящих пузатых бутылок, приобретенных в ближайшем супермаркете взамен вылитых утром. В этот миг она, в одиночестве прикладывающаяся к бухлу, напомнила мне ее младшую сестру, которая однажды тоже проводила время в компании алюминиевых друзей. Но бюджет у старшей был побольше, поэтому друзья у нее были стеклянные, и обложилась она ими основательно. Один пустой друг стоял у ее ног, другой, уже початый, вертелся у губ, и моя хаус-леди его отрешенно посасывала, медитируя на выключенный телевизор. Полин, ну вот зачем ты сосешь бутылку, когда можно меня?

Вообще, вредная привычка прикладываться к бухлу по вечерам появилась у нее с тех пор, как она захотела прикладываться ко мне, но отказывалась это признавать — даже самой себе. Чувствуя, что красотка свернула куда-то не туда, и кто-то должен указать ей правильный путь, я плюхнулся рядом.

— Стоило ли все выливать? — участливо поинтересовался я. — Если вечером все равно найдешь новые…

Захмелевшие глаза медленно, словно фокусируясь, ткнулись в меня.

— Ромк, — дыхнула Полина в меня перегаром, — иди на фиг! Как будто ты в этом не виноват… — и снова присосалась к стеклянному горлышку.

Винить меня в своих загонах становилось второй ее вредной привычкой.

— И все-таки тебе уже хватит, — подытожил я и на правах хозяина этого дома выхватил у нее бутылку из рук.

К моему удивлению, она даже не стала за нее бороться — просто с какой-то фатальной обреченностью откинулась на мягкую спинку дивана.

— Ну что опять случилось? — посочувствовал я столь трагичной пантомиме.

Опять ищешь повод напиться и полезть ко мне? Ну так зачем пить? Вот он я. Давай, можно и без повода.

— Да все случилось! — пропыхтела моя хаус-леди.

— «Все» — это что?

— Все — это все! — с жаром махнула она руками. — Рассказать тебе? Ну слушай, давай, поржи надо мной! С дедом твоим сегодня поговорила — вот что!..

— О чем? — не понял я.

— О том, что я с тобой не трахаюсь!..

Чувствуя, что для дальнейшего понимания мы должны быть на одном уровне, я тоже сделал глоток. Бухать с ней, когда она выдаст какую-то очередную придурь, тоже остановилось дурной привычкой.