— Император не подпишет такой закон! — вновь подал голос Луций Галл.

«А вдруг подпишет? — подумал Макций Проб. — Вдруг его тоже по ночам посещает бывший гений и ведет с императором долгие-долгие беседы…»

— Отныне Римом будут править гении! — провозгласил консул Силан.

Вошел гений Макция Проба и уселся на скамью рядом со своим бывшим подопечным.

«Как все легко вернулось… как легко мы подчинились… как?» — вопросы вертелись в голове старого сенатора, но уста оставались наглухо запечатанными. Он не мог разомкнуть губ, как ни старался. Лишь желваки играли под желтой кожей на скулах.

Репортеры щелкали фотоаппаратами. В курии гениев набралось «человек» сорок, может, чуть больше. Но им не возражали. Многие сенаторы не пришли. Некоторые накрыли головы полами тог, дабы продемонстрировать свое несогласие. Подобный протест развеселил кое-кого из гениев.

— Теперь настал наш час, — повторил гений Силан.

Кажется, все были готовы с этим согласиться. Bо всяком случае, в течение нескольких минут заговорщику никто не возражал.

— Свяжись с Палатином, узнай, что там, — приказал гений консула Силана гению Макция Проба. — Если император наш, то и Рим наш.

Элий в это утро проснулся поздно. Какая непростительная роскошь — транжирить на сон драгоценное утреннее время. Однако дрему нелегко сбросить, хотя солнечные лучи давно заливают спальню. Элий протянул руку, надеясь коснуться волос Летиции… Но кровать была пуста, и простыни успели остыть. Минутное раздражение… или смутная тревога… что-то нехорошее, как привкус во рту после вечерней пирушки… Элий поднялся, накинул тунику. И тут услышал шагина лестнице. Шаги Летиции — безошибочно он узнавал ее походку. Но она была не одна: кто-то шел за нею. И не один… Вместо того чтобы рвануться к двери, Элий опустился на кровать. Дверь в спальню распахнулась, и на пороге в самом деле появилась Летиция в халате из махрового хлопка. С влажных волос на лицо стекали капли воды. А за спиной ее маячил незнакомец — низкорослый, тощий, левой рукой он вцепился юной женщине в волосы, правой приставил к горлу пленницы нож. Так вдвоем, ступая шаг в шаг, они вошли в спальню и остановились. Летиция не отрывала взгляда от Элия. «Спаси!» — будто кричал ее полуоткрытый рот. Еще один незнакомец, куда крупнее первого, протиснулся в спальню и встал подле кровати рядом с Цезарем. Обнаженный клинок в его руке рассыпал по маленькой комнате сверкающие блики.

Элий не двигался. И не издавал ни звука. Тогда появился Гэл. В темном плаще из грубой ткани: будто нарочно избрал он наряд плебея, тогда как его бывший подопечный щеголял в пурпуре. Гэл не мог разглядеть лица Цезаря — солнечные лучи били гению в лицо. Гений заговорил:

— Видишь ли. Цезарь, ты парень несговорчивый, а нам, гениям, сегодня надо провернуть одно дельце… ну, может, не за один день, может, за месяц, за два… Но сегодня мы начинаем. И твое сотрудничество нам необходимо. Летиция уйдет с нами. А вместо нее останется не менее прекрасная женщина. — Гэл повернулся и щелкнул пальцами. Этот оскорбительный жест, которым когда-то хозяева подзывали рабов, был неуместен даже в отношении слуги. В комнате появилась юная женщина в платье из белого виссона. Очень-очень похожая на Летицию. Эта лже-Летти задорно улыбнулась и подмигнула Элию.

— Миром будут править гении. Это желание для нас когда-то исполнил Хлор. И вот мы решили его осуществить…

— Для вас ли… — бесцветным голосом произнес Элий и отвернулся.

— Если ты нас предашь, настоящая Летиция умрет. Так что тебе придется выполнить нашу маленькую просьбу. Ведь ты все сделаешь для спасения любимой жены…

— Разумеется, — отвечал Элий.

Правая рука его взметнулась. Сверкнуло в солнечном луче лезвие кинжала. Коротышка схватился за шею и, хрипя, стал заваливаться назад. Летиция отскочила к стене. Элий рванул пурпурную драпировку кровати и одним движением замотал в ткань стоящего рядом гения. Прежде чем тот догадался, что же произошло, меч его оказался в деснице Цезаря. Бывший гладиатор вонзил клинок в копошащийся тряпичный кокон. И тут раздался выстрел. Стреляла лже-Летиция. И промахнулась. Толи дрогнула рука гения, то ли клейменное желание вновь защитило — пуля угодила в оконное стекло. Элий рванулся вперед. Меч вошел женщине под левую грудь. Лицо ее мгновенно сделалось белым, прозрачным, будто слепленным из утреннего тумана, побелели даже волосы, а вокруг головы засветился платиновый ореол. Элий застыл от ужаса… Несмотря на все эти нечеловеческие метаморфозы, сходство с Летицией было поразительным. И Элию показалось, что он пронзил мечом собственную жену. Элий выдернул клинок. Красная с платиновым ореолом кровь брызнула на стену и пол. Настоящая Летиция ахнула. Элий повернулся. Летиция, бледная, как ее бывший гений, медленно оседала на пол. Цезарь перемахнул через кровать, что разделяла его и Летти, обнял юную женщину и прижал к себе. Воспользовавшись внезапным замешательством, Гэл бросился вон из спальни.

— Цела?

Летиция не ответила. Медленно выдохнула. И… Элий понял, что она не вздохнула снова… Ее глаза закатились, тело обмякло и сделалось вдруг неестественно тяжелым…. Он убил ее, убив гения! Элий приник к ее губам и вдохнул воздух ей в рот. Она открыла глаза.

— Летти! — он тряхнул ее за плечо. Она всхлипнула. А раз всхлипнула — значит, вдохнула. Жива! Жива! Элий прижал ее к себе.

— Уйдем отсюда, — едва слышно попросила она.

— Цезарь…-раздалось сзади.

Элий обернулся. На пороге стоял Квинт. Одной рукой он держался за косяк, второй — за голову. Из-под волос к переносице стекала струйка крови.

— О боги… — только и выдохнул фрументарий, оглядывая забрызганные кармином и платиной стены.

Элий закутал Летицию в одеяло. Она вся дрожала.

— Думаю, стены долго придется отмывать, — раздался знакомый хриплый голос. И, отстранив Квинта, в спальню протиснулся Курций. — Как ты сумел от них отбиться. Цезарь?

— Мой гений не знал, что с некоторых пор я держу кинжал под подушкой. Как Катон Утический… — Элий сделал попытку улыбнуться.

— Давно слежу за этой братией. Ну что за твари! Богов не сумели свергнуть, так нам решили нагадить, — вздохнул Курций. — К счастью, мой гений мертв. А твой, полагаю нет?

— Именно так. Сколько с тобой людей? — спросил Элий.

— Центурия вигилов и контуберния преторианцев с центурионом Секстом Сабином во главе.

— Объяснять некогда. Слушай и выполняй. От того, насколько ты будешь ловок и смел, зависит судьба Рима.

— Ну да, да, судьба Рима, о чем же еще ты можешь толковать!

Квинт шагнул вперед, споткнулся о мертвого гения, едва не упал, ухватился за столик, опрокинул, шлепнулся сам рядом с кроватью.

— Плохо соображаю, — пробормотал фрументарий и стер краем простыни кровь со лба.

— Центурион Курций, ты отправишься на Палатин. К императору. Немедленно, — приказал Цезарь.

— Он как будто не давал мне аудиенции.

— Не имеет значения. Прорвись во дворец. Убей гения императора.

— Ты понимаешь, какой приказ отдаешь?

— Вполне. Скажи, на что согласится человек, лишь бы Рим не узнал, что это именно он организовал лабораторию Триона и велел финансировать разработку ядерной бомбы? Ведь это преступление?

— По закону Империи — государственная измена.

— Император не может совершить подобное преступление. Иначе он перестанет быть императором.

— Я предупреждал Августа…

— Бесполезно. Пока гений жив, он будет шантажировать своего подопечного. Выполняй приказ. Как Цезарь я наравне с Августом обладаю Высшим Империумом[114].

— Но ты не можешь убивать людей без суда.

— Это не убийство. Это подавление мятежа. Кур-ций, решение принято. Осталоситолько его выполнить.

— О боги! Мы клянемся гением императора… а ты велишь убить.

— Будешь клясться и впредь. После того, как убьешь.

— Я не могу…

— Можешь! Я только что убил гения Летиции у нее на глазах. И еще двух гениев, не ведаю чьих. Гений императора не лучше их и не хуже.