Я как мог с достоинством поднялся с пола и, отряхнув с волос и куртки осколки стекла, уселся на свободный стул.

– Мне ты вот никогда стейк не готовила. – У меня вообще-то имелись и более серьезные претензии к подруге, но больше всего почему-то задело именно это. – Или для того, чтобы заслужить порцию мяса, нужно вступить в тайное общество убийц и попытаться перерезать тебе глотку во сне?

– У девочек был напряженный день, – миролюбиво откликнулась та. – Потрачено много калорий, а спать сегодня, похоже, не доведется. Расскажешь, как прошел твой день, милый? Я хотела съездить посмотреть, все ли в порядке, но Акун меня отговорила. Сказала, что, если тебя убьют, – мы неподходящая пара. Мне это показалось логичным.

– Наверное, и мне стоило придерживаться подобной логики, а не нестись сюда поздней ночью, чтобы спасти даму от смерти, – холодно заметил я. – В следующий раз, возможно, я именно так и поступлю.

– И окна будут целы, – встряла в разговор незваная гостья. – Ты ведь в курсе, что до прыжка топал по лесу как слон секунд двадцать? Тебя вообще обучали? А если бы здесь сидело десять человек с пистолетами?

– Твоих друзей учили хорошо, но это не пошло им на пользу, – съязвил я. – И где те девять, что должны явиться с тобой? Мы все еще ждем гостей?

– Вечеринка уже состоялась, и ты на нее опоздал, – покачала головой Кристина. – Гости на заднем дворе.

Я молча встал из-за стола и вышел через дверь в кухне. Действительно, все обнаружились здесь, сваленные в кучу возле мангала, на котором, судя по жару, и готовились стейки, в данный момент уплетаемые дамами. Характер повреждений у большинства был мне хорошо знаком – открытые переломы, неестественно вывернутые шеи. У двоих имелись огнестрельные ранения. В затылке.

– Закапывать будете сами, – объявил я, вернувшись в дом. – Кто ест мясо, тот и работает.

– Надеюсь, своих ты не закопал? – с беспокойством поинтересовалась хозяйка. – Лишнего шума не было? Есть более надежные способы избавиться от этого бардака.

– Я не располагал достаточным временем. Думал поджечь их в доме, но не стал – кому-то пришлось бы объяснять, что делали шесть футболистов и профессор в заброшенном особняке.

– Вот и славно, – обрадовалась Акун. – У нас есть план, но нужно собрать всех вместе. А то если часть сгорит в особняке или бесследно испарится, возникнет много ненужных вопросов.

– А о пулях в затылке вопросов не будет? – проворчал я. – Деликатней было нельзя? Вы уверены, что никто не слышал стрельбы?

– С этим проблем не будет, я часто здесь тренируюсь, соседи привыкли, – уверенно возразила Кристина. – С головами придется поработать. Ты садись, ешь. Выдвигаться будем часа в два, когда все точно заснут. Стейков на тебя нет, но вот мясной пирог от тетушки Марты очень хорош.

Отказываться было невежливо, к тому же я здорово проголодался от вечерних упражнений и потраченных нервов. Уплетая за обе щеки пирог, я краем уха слушал щебетание девушек. Особых шансов проявить светский лоск мне, правда, не дали, поскольку основной темой разговора являлись последние тенденции земной моды. Разобрав по косточкам всех мало-мальски известных дизайнеров столь любимых ими обеими комбинезонов, дамы перешли к средствам макияжа. Господи, лучше бы я сдох в том доме.

Дело шло к полуночи, когда тарелки наконец опустели, а на столе появилась бутылка земного скотча. Пили леди не хуже, чем ели. Штрафовать заместителя шерифа за пьяную ночную езду вряд ли кто-нибудь решился, тем более что полиция в это время тоже почивала, но на пятой стопке я все же вмешался, сочтя, что кондиция сестер по оружию достаточна для деликатных вопросов.

– Следующую получит та, кто расскажет, что и почему здесь произошло. – Бутылка исчезла под столом прежде, чем слегка окосевшие дамы успели среагировать на мой коварный маневр.

– Мы смо-о-ожем ее отнять, – задумчиво пропела Акун, бросив вопросительный взгляд на Кристину.

Та сердито пялилась на меня.

– Разобьешь – больше в дом не пущу, – предупредила хозяйка. – И нальешь обеим. Расскажи ему.

– Фу-у-у, он та-а-акой сноб. Три года сидела с ним рядышком, а он кроме как на свою драгоценную бла-а-андинку ни на кого даже и не смотрел. – Возможно, Акун была пьяна сильнее, чем казалось. – Ну да ладно, дело есть дело. Вы ведь все тут знаете сказочку про Восстание Четырнадцати? Да-а-а, знаете. А вот про восстание детей мира не знаете ни-че-го…

– Да протрезвей ты, что ли, – не вытерпел я. – Нам тут еще трупы таскать.

Она обиженно посмотрела на аудиторию и закрыла лицо руками. Когда ее взгляд снова обратился на нас, стало ясно, что двести миллилитров односолодового виски были потрачены зря.

– Ни минуты расслабона в этой жизни, – невесело заключила Акун и продолжила уже нормальным голосом: – Как ты наверняка помнишь из лекций наших уважаемых профессоров, включая почившего Фан Бао, историки так и не докопались до причин, по которым варамайи поддержали Комитет Четырнадцати. На самом деле все просто – в производственных центрах тоже существовала тайная организация фидатов. Но до нее ученые или Красная ложа добраться не смогли.

– И откуда же она взялась в генетическом плавильном котле? – История звучала фантастично даже для сегодняшнего безумного вечера.

– Ты не понимаешь принципа крови… – с упреком протянула Акун. – Мы можем меняться внешне, скрещиваясь с другими расами. Но это никак не влияет на то, что мы есть. Мои далекие предки когда-то были теми, кого принято называть китайцами. После запуска проекта по превращению населения в варамайи старшие братья рассудили, что им не обойтись без агентов в новой среде. В каждый производственный центр поселили как минимум по одной фидатской семье. Будучи умнее и сильнее окружающих, выходцы из этих семей быстро занимали лидирующие роли в общине.

Они собирали вокруг себя смутьянов и недовольных якобы для того, чтобы бороться за их права и улучшение жизни. И те годами обсуждали революцию, которую они когда-нибудь устроят. Но шло время, менялись поколения, и ничего не происходило. Особо агрессивные исчезали. Если недовольство остальных достигало некой критической массы, лидеры выпускали пар, устраивая мелкие диверсии. Или добиваясь поблажек от администрации центров и представляя это как свою победу. По сути, они и были тайной властью – никто не смел перечить агентам старших братьев.

– «Старшие братья», значит? – пробормотал я. – А профессор вот так и не раскололся на название. И что же прервало идиллию?

– Так их называли предки, – пожала плечами рассказчица. – У них действительно нет имени. Они говорят просто «мы». Остальные – орудия для достижения их целей, не более. Идиллию прервало время. Фидатов-варамайи разлучали с семьями так же, как и прочих. Только воспитывали их старшие братья. Потом направляли в другие производственные центры, чтобы те возглавляли местные подпольные движения. И тогда им приходилось жить как отбросы общества. Вряд ли удивительно, что через сто лет их уже не волновала исходная цель миссии, в чем бы она ни заключалась. Они наладили связи между собой, и возникла новая организация. Назвали ее «Дети мира». Цели были просты – уничтожение центров и превращение варамайи в полноценных граждан. Случись это, они пришли бы к власти, опираясь на сорок процентов населения Земли, для которых их сообщество являлось непререкаемым авторитетом. И им показалось, что Восстание Четырнадцати – это их шанс…

– Да, только на них сбросили атомные бомбы и потравили вирусом, – грустно подытожила Кристина. – Так что, как видишь, кузен, – враг наших врагов становится нашим другом.

– Я все же не понял, каким образом варамайи оказалась на службе старших братьев после всей этой истории. – Возможно, во мне говорила обычная паранойя, но в рассказе, на мой вкус, не хватало важных звеньев.

– О, это заняло какое-то время, – холодно откликнулась Акун. – Почти двести пятьдесят лет, если точно. Нас осталось мало, очень мало. Насколько нам известно, выжил лишь один из нескольких сотен «Детей мира». Но он продолжил свой род, и сейчас нас около ста. И мы не забыли ни атомные бомбы, ни вирус. Ни то, что варамайи до сих пор люди второго сорта. Уже сотню лет мы пытаемся внедриться к старшим братьям, и я первая, кому это удалось. Их нелегко найти, уж поверьте. Похоже, мы учились в очень особенной группе, Эрик. Даниэль пришла туда за тобой, Фан Бао – за Даниэль, а я – за ним. Его отец действительно важная фигура в организации и единственный, кого нам удалось отследить по записям предков. Пришлось спать с этим слизняком и даже убедить его в том, что именно он пробудил меня. О, кретин был просто в восторге. Он нашел последнюю из «Детей мира», которая не подозревала о своем происхождении. Конечно, существовал риск, что собратья поумней прикончат меня, но я смогла внушить им мысль о своей незаменимости для их организации. В современном мире довольно неудобно работать, когда вы все одной нации. Так что они обсуждали и твою вербовку, Эрик. Но решили, что ты откажешься.