– Прекрасная ловушка, профессор, – похвалил я своего бывшего учителя. – И друзей, вижу, привести не забыли. Никого из них нет в манифестах последнего корабля, а значит, они прибыли до вас, как я и предполагал. Как противно всегда быть правым.

– Это футбольная команда университета Гуанчжоу, – пояснил мой гость, не слишком смахивающий на тренера. – Они выиграли Паназиатский кубок, и их спонсор в качестве награды решил направить всех игроков отдохнуть на Вальгаллу. Очень убедительно, не так ли?

– Потрясающе, – согласился я. – Спонсор тот же, что финансирует и вашу экспедицию? Я думал, что в футбол играет больше народу.

– Конечно же спонсоры у нас разные, – с упреком сказал профессор. – Мы не совершаем столь очевидных ошибок. Люди, дающие деньги, оказывают услугу неким знакомым. А те – другим знакомым. И поверьте, понять в итоге, в чьих интересах, совершенно невозможно. Во всяком случае, никому это не удавалось уже тысячи лет. А в команде пятнадцать человек – одиннадцать в основном составе и четверо запасных. Познакомиться с остальными вы, к сожалению, не успеете.

– Это вы организовали убийство Даниэль? – Я просто не мог не поинтересоваться. – А я-то думал, что она была вашей любимой ученицей.

– Прекрасная была девушка, – не стал спорить историк. – Всем очень нравилась. И дисциплинированная – столько лет безропотно присматривала за вами. А я присматривал за ней. Мы знали, что старик Честерфилд привлек ее в свой проект. Но не понимали, кто объект наблюдения, – у нее оказалась целая толпа знакомых, никак не разобраться. Хорошо, что вы устроили ту клоунаду с убийством на складе, все сразу встало на свои места.

– Ну, раз уж у нас здесь вечер откровений, может, поделитесь тем, кто эти «мы»? – Противник мобилизовал существенные ресурсы, но меня не оставляло ощущение, что гости многое недопонимают.

– Это же очевидно, Эрик, – мы такие же, как вы. Старик с Мадагаскара ведь рассказал вам про двадцать четыре рода? Очень обидно, что за несколько тысячелетий белые братья так и не додумались, что цвет кожи не делает их эксклюзивными. Они делали свое дело, мы – свое. И не лезли в их дела, пока они не полезли в наши. Восстание Четырнадцати, подумать только. Грустно, что на этом их славная, пусть и тайная история прервалась. Старик был последним. А нас много, очень много. Даже когда они разрушили «Полный круг», нам удалось создать империю. И не поддержи Красную ложу шайны, сейчас мы снова правили бы миром. Знаете почему? Потому что не малевали цифры на флагах.

– Так вы Чжоу, Зеленая ложа? – блеснул я знанием предмета. – Опять на пути к мировому господству? А я-то вам чем не угодил?

– Вижу, вы наслушались всякого от красных и протектората, – сморщился ученый. – Это все бессмысленные ярлыки, фантомы, ветряные мельницы, с которыми те так любят сражаться. Вчера мы звались Чжоу, позавчера – Цинь, сегодня мы Линь, завтра будем Вэй. Это лишь удобный сиюминутный термин. А Зеленая ложа – порождение цивилизации белых анцианов. От нее давно ничего не осталось, как справедливо и полагали красные, пока кто-то не начал убивать агентов АСР, казнить их убийц, покушаться на казнивших и вообще не затеял весь это бардак. Который теперь должен разгребать я, потому что кто-то наверху решил, что это именно мой недосмотр. Вы не угодили одним – тем, что вы потомок сами знаете кого. Уж не знаю, где его раскопали шайны, но ошибок мы не повторяем. Избавились от двадцати четырех, избавимся и от всех отродий Первого протектора. На планете может развиваться только один доминирующий вид.

– Намекаете на то, что убийство Даниэль и покушения на меня не ваших рук дело? – Мне этот оборот беседы представлялся чрезвычайно занимательным.

– Мне нет нужды ни на что намекать. Вы ведь знаете, что не выйдете из этой комнаты живым. Главное, мы выяснили, что на завалящей планете осела целая ветвь потомков Первого. Сегодня мы прервем две линии из девяти, о которых нам известно. Большая удача. Начальство будет очень, очень довольно. Еще о трех позаботились мы сами давным-давно. Возможно, есть еще четыре, а может, и нет – сгинули в Темный век. Мы даже думали, что вы сами друг друга перебьете, когда они взорвали авто у терминала. Но нет, теперь вы спите с их самкой, а это совершенно неприемлемо. Кто знает, какой у вас получится помет.

Видимо, убеждать профессора в том, что его представления о жизненных планах Кристины несколько отличаются от ее собственных воззрений, было бессмысленно.

– И где же остальное воинство? – поинтересовался я вместо этого.

– В данный момент оно занимается вашей новой подругой, – холодно пояснил Фан Бао. – К ней пришлось послать больше людей, ведь у нее есть оружие. А у вас при себе только нож. Мы не можем просто убить заместителя шерифа и «ученого» с Земли, да еще и агента АСР. Нам здесь еще пару месяцев ошиваться, и ваша смерть может скомпрометировать доктора Сото. А у нас на него большие планы. Но раз уж вы так удачно начали спариваться, то сами подарили нам немного банальный, но всегда работающий сюжет – между любовниками возникает ссора, она убивает его, а потом и себя. Предпочтительно именно в такой последовательности, чтобы история звучала достаточно стыдно для местных властей и у шерифа не возникло желания в ней копаться. Объект расследования АСР мертв, вы мертвы, доктор Сото ни в чем не виноват. Ведь если подумать, он в это время находился на севере, следил за подозрительным профессором, у которого вследствие этого тоже на всякий случай появляется алиби в лице высокопоставленного агента. С шерифом разберемся непосредственно перед отъездом. Ну а после несчастного случая со стариком Честерфилдом на Земле история и вовсе сойдет на нет. К вам у меня лишь один вопрос: где Книга? Понимаю, вы сейчас скажете, что она уничтожена взрывом. Но, боюсь, мое руководство настаивает на доказательствах. Будет крайне досадно, если через какое-то время вновь всплывут потомки двадцати четырех и примутся нам мешать. Нужно убедиться, что прерваны все ветви. Поэтому перед тем, как вы умрете, нам придется посвятить какое-то время пыткам.

– Отличный план, – снова оценил я усердие своего собеседника. – Боюсь, в нем есть только одно небольшое упущение.

– И какое же? – снисходительно поинтересовался профессор.

– Вижу, вы понятия не имеете о том, как двадцать четыре клана превратились в четырнадцать.

Не могу сказать, что это оказалось так уж легко. Их натаскивали именно на убийство, и куда дольше меня. Но в моем новом мире все определяли рефлексы, которые нельзя прокачать. Они считали себя фидатами, пришедшими убивать такого же фидата. Что ж, в этом они ошиблись. И совершили еще большую ошибку, решив, что смогут сначала скрутить меня для пыток. В то время как профессор вещал в духе злодея из дешевого боевика, который треплется до тех пор, пока главный герой не снесет ему голову метким выстрелом из револьвера, спрятанного где-то за мочкой уха или между пальцев ног, шестерка медленно сдвигалась по кругу, замыкая кольцо. Очевидно, они меня совсем не уважали. Или думали, что я ослеп. И даже в мыслях не держали, что жертва может напасть первой.

Они не принесли с собой никакого оружия – обилие синяков, переломов или пара десятков колотых ран не вписывались в их историю. А вот я захватил неплохой охотничий нож, доставшийся в комплекте с винтовками. Похоже, никто в комнате не ожидал, что он даст мне большое преимущество в рукопашной. Поэтому я просто метнул клинок в грудь ближайшего китайца. В их представлении о паритете наших рефлексов тот мог увернуться или хотя бы закрыться рукой от фатального удара. В реальном же мире лезвие пробило грудину прежде, чем кто-либо из шестерки успел шелохнуться.

Остальное заняло несколько секунд. Последний раз я дрался против группы почти три месяца назад на Мадагаскаре, и те были вооружены, пусть и не являлись фидатами. Барон оказался прав – с тех пор я стал значительно быстрее и сильнее. Оставшиеся пять кинулись на меня практически синхронно, лишив надежды поучаствовать в одной из тех киношных сцен, где злодеи нападают на главного героя по одному, в то время как товарищи просто стоят вокруг и корчат страшные рожи, ожидая своей очереди. Не знаю, зачем их учили групповому бою, но спонтанностью в действиях «футболистов» не пахло – каждый удар наносился с расчетом поразить определенный участок тела жертвы и при этом не помешать товарищу заниматься другим. Арифметика была несложной – их двадцать конечностей на мои четыре.