– Каким образом? – встрепенулся я. – Я думал, идея состояла в том, что они не были знакомы и сливались с толпой.

– О сем узнает тот, кто прочитает Книгу, – глумливо возвестил барон. – И это будет не наш друг Маркус и не его товарищи. Книга написана на фидатском. Нет, это не Древний язык, на котором с вами заговаривали шайны и герреры, юноша. Это что-то заложенное в нас Творцами для тайных докладов, непонятных прочим Созданным. Мы этот язык не учим, но вы, юноша, сможете читать на нем, а после тренировки – и писать. В общем, постепенно кланы образовали что-то вроде сообщества, и родов в нем в период расцвета было двадцать четыре. Конечно, фидатских семейств наверняка больше – речь лишь о тех, кто нашел друг друга, выжив в Темный век. Остальные кланы не вели записей, полагая их слишком опасными. Но истории Происхождения передавались из поколения в поколение, неизбежно искажаясь и обрастая мифами. Поэтому Книга так ценна для нас, да и для истории планеты в целом – она написана сухим языком фактов. Объединившись в Союз Двадцати Четырех, каждый клан стал вести свою летопись. Раз в семь лет представители семейств собирались и отдавали написанное за прошедшие годы. Так Книга стала историей всех родов. Тогда же приняли правила жизни фидатов – скрытность и невмешательство. Но мы не бездействовали – мы открывали секреты управления миром, когда нужно, взламывая их с помощью грубой силы. А ложи и не подозревали о нашем существовании, не так ли, Маркус?

– Вы всегда умели перевести подозрения на других, – сухо согласился шериф. – Мы, разумеется, слышали о фидатах. Но прошли тысячелетия, и ваш род превратился в очередную страшилку. Мы были слишком заняты двусторонней войной и не думали о наличии третьей силы. А ведь объединись мы века назад, все могло сложиться совсем по-другому. Ни мировых войн, ни Восстания Четырнадцати, ни Темного века. Мы вместе разобрались бы с зелеными мерзавцами и дали понять их хозяевам, что время экспериментов на Земле прошло.

– Да черта с два, – весело огрызнулся Цезарь. – Вас, да и нас передушили бы, как котят. Шайны успокоились только тогда, когда сами поняли, что их рецепты не работают. Вырежи мы Зеленую ложу в Средние века, нас всех перебили бы, а потом создали какую-нибудь, ну не знаю, Оранжевую ложу. Готовые служить не перевелись бы.

– Сначала, сначала, – вклинился я. – Для непосвященных, если можно.

На сей раз в меня вперились уже две пары недовольных глаз.

– Чего тратить на него время, – снова завел свою пластинку Маркус. – Он же ничему не верит. Ну вот, может, если показать ему Книгу…

– Очень хитро, – пробурчал барон. – Продолжай мечтать. В общем, через какое-то время после Дня Разрушения шайны объявились вновь. Под «каким-то временем» я имею в виду несколько тысяч лет. Где они пропадали, мы не знаем. Может, следили за планетой, а может, занимались другими. Но с информацией у них, как всегда, был порядок. Они собрали оставшихся старейшин родов анцианов и герреров, помнивших о Происхождении, и предложили тем править планетой под своим патронажем.

Тогда и произошел раскол. Все знали, кто такие шайны – предатели Творцов. Темные ангелы, низвергнутые из рая. А значит, служение им – предательство Творцов. Но прошли уже тысячи лет, и сами Творцы стали мифом. Так что часть приглашенных согласилась присягнуть шайнам, часть – отказалась. Лоялисты получили «божественную» поддержку и начали создавать империи – Египет, Греция, Рим… Почему-то их окрестили Зеленой ложей. Несогласные ушли в подполье и скрывались там, периодически нанося удары по шайнским слугам. Сейчас они известны как Красная ложа, и наш друг Маркус служит им.

Мы не участвовали в войне, хоть и следили за ее ходом. Для нас она была лишена смысла. Присоединиться к красным из желания насолить шайнам? Мы не считали себя обязанными кому-либо. Двадцать четыре рода пришли к тому, что хозяев у них нет. Творцы нас бросили, не оставив инструкций. Шансы на их возвращение с веками выглядели все призрачней.

Да и стремление шайнов объединить мир не вызывало у нас протеста – ведь это имело смысл для прогресса цивилизации. Мы не были в восторге от их методов – ни от религий, ни от войн, ни от рабства. Но красные ничего, кроме партизанщины, толком не предлагали. Ну, разрушили они Римскую империю с помощью варваров – выиграло ли человечество? Зачем они добивались независимости США – чтобы со временем Британская империя сменилась еще более пугающей Американской?

– Свобода стоит любых жертв, – выспренно заявил шериф. – Мы не хотели стать марионетками. Ни шайнов, ни Творцов, вернись те в наш мир. Не важно, как возникло человечество. У нас есть достоинство, и мы не намерены от него отказываться. Мы не хотим, чтобы планета оставалась ареной для кровавых экспериментов. И вы в итоге не захотели – иначе не подняли бы свое восстание…

– Знай предки, чем закончится это дело, определенно воздержались бы, – грустно констатировал хозяин замка. – Гибель половины населения в их планы точно не входила. Может, стоило выйти на шайнов и попросить их угомонить зеленых. Хотя от идеи варамайи так и прет самими белобрысыми, пусть они в этом никогда не сознавались.

– Мы ведь сейчас о Восстании Четырнадцати, правда? – уточнил я. – Это фидатских рук дело? Почему тогда четырнадцати, а не двадцати четырех?

– А не было на момент его начала уже никаких двадцати четырех. Шесть кланов целиком погибли в ходе мировых войн. Еще четыре перестали выходить на связь, и нам не удалось точно узнать, что с ними случилось. Не иначе очередное поколение предпочло забыть о своем наследии – так ведь проще. – Барон горестно покачал головой. – Зато теперь, юноша, вы понимаете, почему стали известны не все участники. Историки искали связи между членами комитета в их настоящем, а не организацию, тайно существовавшую тысячелетия. Наше восстание и бунт варамайи, затеянный друзьями из Красной ложи, уничтожили верхушку зеленых. Красные спелись с протектором и с тех пор правят планетой. Когда шайны объявились и помогли покончить с Темным веком, они признали статус-кво и обещали не вмешиваться.

– Ничего они не признавали и не обещали, – пробормотал Маркус. – Просто теперь, когда хотят сделать какую-нибудь гадость, бегут к протектору или к нам. Что не исключает того, что они делают массу пакостей за нашими спинами. Возможно, это мы и наблюдаем сейчас. Кто бы ни был наш противник – зеленые или ваши гипотетические оранжевые, очень удивлюсь, если к их становлению не приобщились шайны. И к бунту варамайи мы не причастны. Вроде и вам говорили, и вашим предшественникам.

– Ну, коли так, дело совсем плохо, – хладнокровно резюмировал барон. – Поскольку если столь масштабное восстание не ваших и не наших рук дело, значит, за ним стояла третья сила. И она куда старше Реформации или Восстания Четырнадцати. И если мы все не замечали ее как минимум три сотни лет, ваш оптимизм по поводу противостояния с ней ни на чем не основан.

– Давайте перейдем к персоналиям. – Время близилось к полудню, а я еще не утратил надежду покинуть остров ближайшей ночью. – Чем так ценна моя персона и каково ее место в этой шараде? И раз уж она стоит того, чтобы истребить целую банду, может ли эта персона узнать, есть ли шанс вызвать эвакуацию из этого райского места?

– Все уже сделано, – встрепенулся Маркус. – Цезарь любезно предоставил мне канал связи. Нас будут ждать ровно в полночь на пляже к западу. Транспорт нам предоставят.

– Всегда пожалуйста. – Барон жестом пресек готовые сорваться с моих уст слова благодарности. – А теперь поговорим без свидетелей. Замри. Усни. Ослепни. Оглохни. Дыши.

К счастью, рот шерифа в этот момент не был занят ни сигарой, ни выпивкой. Его тело мгновенно напряглось в неловкой позе, левая рука продолжала судорожно сжимать стакан с бренди, а в правой, немного не донесенной до пепельницы, тлела торпеда из местного табака. Глаза Маркуса смотрели в одну точку, из признаков жизни оставалось только чуть слышное дыхание. Легко перегнувшись через стол, Цезарь выдернул сигару из пальцев бедняги и затушил.