Добежали мы сюда из отчаяния, поскольку не видели шансов скрыться от конной погони в местном редколесье. Стрелял я неплохо, и количество врагов сократилось на треть. Но в пистолете оставалась последняя обойма, уже опустошенная наполовину, а Маркус, стрелявший чаще, но попадавший реже, и вовсе почти лишился патронов. Шериф прятался в смежной комнате, контролируя заднюю стену. С его стороны перед домишком, в котором мы укрылись, простирался большой пустырь, а идти в лобовую противник не решался, окружив нашу позицию по периметру. Помимо пистолетов у мерзавцев имелся десяток винтовок, оснащенных оптикой, так что высунуться из окон было невозможно без риска стать жертвой снайпера.
Результат эксперимента с гранатой вызвал приступ задумчивости в стане врага, и над улицей повисла тишина. Мне тоже не мешало подумать о том, как же мы оказались в подобной ситуации.
Не получив ожидаемой помощи от Джамбо, Маркус принял решение навестить местных шерифов с профессиональным визитом вежливости. Идея засветиться даже перед своими не приводила его в восторг, но лишь они могли навести на передатчики, способные пробить глушилки вокруг острова. О том, чтобы сопровождать его, и речи не шло, так что мне пришлось несколько часов наслаждаться интерьером жилища Джамбо – весьма сомнительное удовольствие как с точки зрения визуальных, так и обонятельных ощущений.
Вернулся шериф мрачнее тучи. Выяснилось, что последнее время кланы устраняли конкурентов и делали это крайне эффективно. В близлежащих районах из десятка известных частных умельцев не осталось ни одного. Кто-то, как Джамбо, предпочел сбыть свое добро по сходной цене, кто-то перебрался в другие части острова, а кого-то нашли с переломанными руками и ногами в собственных домах в груде раскрошенных деталей.
Теперь, чтобы получить помощь, нам предстояло преодолеть несколько сотен километров пути на север. По прикидкам Маркуса, в пешем режиме это заняло бы не меньше недели, что означало полную утрату преимущества во времени. Каждый час на острове увеличивал шансы того, что нас обнаружит неизвестный враг, умеющий оперативно мобилизовать ударные отряды в самых разных точках планеты. На лошадях мы бы добрались быстрее, но неспешное передвижение по дорогам делало нас отличными мишенями.
В Саутленде и окрестностях имелись три автомобиля, работающих на солнечных батареях и способных развивать на полуразрушенных дорогах скорость пятьдесят – шестьдесят километров в час. Один из них находился в пользовании магистрата, который, по словам знакомых Маркуса, ни за что не согласится одолжить его для такой авантюры, как поездка шерифа в Главный город. Два других принадлежали главарям мелких банд, базирующихся неподалеку. Увы, офицеры гвардии смогли наскрести лишь несколько серебряных монет из своих коллекций, так что приобрести благосклонность бандитов нам было не на что. Помимо Мадагаскара и Опенгейта, наличность на планете давно не использовалась. Тем более наличность из драгметаллов.
Закончив обсуждение, мы с Маркусом грустно посмотрели друг на друга. Возвращение откладывалось на неопределенный срок, что не сулило нам ничего хорошего. Ни здесь, ни в Спейстауне, где политическая ситуация за неделю могла измениться коренным образом. Но, кроме пешей прогулки, вариантов не было. Шериф отправил Джамбо на рынок с парой монет разжиться провиантом, а по возвращении потребовал предоставить нам ночлег. Тот нехотя согласился, и ранним утром следующего дня мы уже маршировали вдоль дороги, ведущей вглубь острова, таща на спинах запас еды, достаточный для недельного путешествия.
Не сказать, чтобы от рюкзаков в итоге не оказалось никакого проку. Первая пуля, выпущенная с нескольких сотен метров, угодила в сочный окорок, сохранив Маркусу наверняка ценную для него часть позвоночника. Я не видел нападавших, но глухой удар о поклажу попутчика заставил меня резко нырнуть вправо, чтобы через долю секунды услышать свист пары пуль, пролетевших там, где недавно находилась моя голова. Действовали мы почти синхронно и, скинув рюкзаки, бросились в ближайшую лесопосадку. За спинами послышалось гиканье и топот копыт – вдогонку ринулся отряд всадников. Но стрельба на скаку – дело вообще нелегкое, и я не заметил, чтобы нападающие в нем преуспели. Пули свистели на расстоянии, изредка откалывая куски коры от стволов деревьев.
Я развил очень приличную для человека скорость и, возможно, даже сумел бы оторваться от конников на пересеченной местности. Но Маркусу такой темп оказался не по силам, и вскоре он стал заметно отставать. Когда от преследователей его отделяло менее сотни метров, я резко остановился и, развернувшись, открыл огонь. Они потеряли пятерых всадников за пару секунд, а остальные ринулись врассыпную, прячась за стволами деревьев. Задыхающийся старик догнал меня, и мы продолжили путь легкой трусцой, пока противник обходил нас с флангов, пытаясь взять в кольцо.
Когда они приближались, я начинал стрелять, постепенно доведя счет потерь врагов до десятка. Маркус тоже палил почем зря, но мог похвастать лишь парой попаданий. Зато он знал местность, и теперь мы находились под защитой стен. Впрочем, назвать наше положение выигрышным было сложно. К конному авангарду присоединились пешие стрелки, так что, несмотря на полтора десятка выведенных из строя бандитов, мы до сих пор находились в окружении тридцати – сорока неплохо вооруженных подонков. Более того, они могли вызвать подкрепление, что практически обнуляло наши шансы на выживание.
Нам же по-прежнему рассчитывать было не на кого. По словам Маркуса, в этом районе находилось несколько ферм, но их обитатели не стали бы вмешиваться в конфликт со стрельбой. Сообщи они о нашем положении шерифам – те могли созвать свое ополчение, которое неизбежно опоздало бы. Но о том, что мы шерифы, знали только атакующие. Во всяком случае, вряд ли штурмовой отряд «Кающихся черепов» ни с того ни с сего решил пристрелить двух мирных путников на сельской дороге. У меня были проблемы с верой в карму.
Солнце уже клонилось к закату, а противник не спешил приступать к активным действиям. Я слышал, как они осторожно ходят за заборами и близлежащими строениями, но было похоже, что перед ними поставлена лишь задача по удержанию периметра. Насчитав на слух не более двадцати бойцов, я предположил, что остальные отдыхают, чтобы составить ночную смену. Поведение Черепов свидетельствовало об одном – они ждут подкрепления.
Это не могло меня устроить, и я не намеревался пускать ситуацию на самотек. Счет шел на часы, но рисковать, поспешив, мне не хотелось. Я сидел у окна, тщательно вслушиваясь в тишину. Солнце село достаточно рано, и пересменок пока не произошел. Двадцать три часа. Метрах в восьмидесяти от меня уставший караул грубо, но действенно расталкивал спящих, определенных в ночную стражу. Те, недовольно ругаясь, расползались по периметру, занимая позиции, защищенные от пуль из нашего домика. Освобожденные от службы делали именно то, что и любая шпана в их ситуации, – напивались, играли в карты, травили непристойные байки о женщинах и о своих вымышленных подвигах.
Основной лагерь, укрытый от меня несколькими стенами, находился слишком далеко для того, чтобы разобрать все сказанное, но после часа выслушивания различного бреда я узнал то, что хотел. Ночью они действительно ждали подкрепления во главе с лидером «Кающихся черепов», так что стоило готовиться к весьма представительной делегации.
Время шло к двум часам, когда разговоры в лагере затихли, сменившись храпом. Судя по сладкому посапыванию как минимум в четырех точках периметра, многие стражи также предпочли отдых долгу. Я не мог их винить – все равно из выбранных укрытий ничего не было видно без риска получить мою пулю. Это они усвоили в самом начале осады, когда я пристрелил номера одиннадцать. Что ж, наше время было на исходе – мое и их. На диск полной луны очень кстати наползла внушительная туча, покрыв мраком город-призрак. Я неслышно поднялся на полуразрушенный третий этаж.
