– Нам нужны особенные книги, – влез Шадек. – Такие, где написано про всяких необычных существ.

– Тогда вам нужно в кудесную лавку.

– В кудесную лавку, – повторил парень. – Ты же говорил, что магов в Фонке нет.

– А разве нужно быть магом, чтобы носить амулеты, талисманы, обереги? – Эррен почесал бровь и добавил: – Правда, там больше торгуют домашней утварью, посудой и прочим таким, что чаще покупают. Но лавка все равно кудесная. Там и спросите про книги.

– Средняя улица от колодца, – деловито добавила Гавель, – пойдете по ней и увидите лавку.

– А где этот колодец?

– Бивилка знает, – Гавель смотрела на мага совершенно невинными глазами и широко улыбалась. – Вместе и сходите.

День прошел бестолково, впустую. Разве что спать Шадеку расхотелось на морозе, да еще улицы Фонка он теперь знал неплохо.

Кудесная лавка, расположенная в пристройке жилого дома, скорее походила на хранилище хлама, собранного без всякой видимой системы. Сонный хозяин, высунувшись на стук в дверь, чесал побитые сединой волосы, переступал с ноги на ногу, поплотнее запахивал кожушок на вислом пузе, предлагал грабли, посуду, нитки, сушеные травы. Книги у него тоже были. Когда-то. Наверное. Быть может, под мешками с морковью? Или вот в углу, за горкой деревянной утвари? Ну да Божиня ведает, где они нынче, те книги. И про что они были. Сам он грамоте, конечно, обучен, как всякий не совсем потерянный ортаец, но читать вовсе даже не любитель. Как, опять же, всякий обычный житель самого обычного поселка.

Потом Шадек и Бивилка долго шатались по Фонку, стучались во все встреченные по дороге лавки. По зимнему времени хозяева там не особо-то чахли, предпочитая греться в доме у печи, а если кому что понадобится, так небось достучится.

– Почему Гавель нас выставила из дому? – спросил Шадек, обивая с сапога снег об дверь очередной лавки. – Эррена послушать – так она с испуга в нервной трясучке – и на тебе. Уйдите, дорогие маги-охраняльщики, с глаз долой, поищите там непонятно чего…

– А на нее этот страх временами находит, – пояснила Бивилка. – Чаще по вечерам. Ты ж знаешь, страхи любят темноту. А тут еще нянюшка. У них заведено после ужина засиживаться, так нянюшка как затеется байки рассказывать! Интересные – жуть, но только жуткие, хуже Олевых. Не дело беременной на ночь глядя такие байки слушать, вот не дело же!

Шадек оперся спиной на так и не открывшуюся дверь.

– Ладно. Будем считать, что книжки мы тут не нашли. Что дальше?

Девушка пожала плечами, тоже привалилась к двери.

– Быть может, ничего? Наше дело – охранять Гавель, а не рыскать по сараям, где кому-то чудились шорохи. Да?

Маг прищурился на солнце – размытое пятно в тяжелом грязно-белом небе.

– Вроде как да, но так не интересно. Знаешь, ненаглядная, а пойдем отыщем таверну, вот что! Попьем отвара с медом, к людям с вопросами попристаем. Вдруг чего-нибудь придумается?

Парень сделал несколько шагов, когда понял, что магичка за ним не идет. Обернулся.

– Ты чего?

– Шадек, это ж не город.

Маг пару вздохов смотрел на девушку, чуть вскинув брови, потом понял и досадливо цокнул языком.

В селениях Ортая, расположенных вдали от оживленных торговых путей, таверны зимой не работали. К чему? Приезжих гостей в это время почти не бывает, а коренному населению нечего от скуки пьянствовать. Владельцы таких заведений в остальные девять месяцев имели часть дохода свободной от налогов, и на скопленные средства должны были переживать зиму. А трезвые жители сел в это время исправно способствовали приросту населения Ортая. Так повелось после войны с Гижуком, и хотя с того времени прошло уже несколько десятков лет, обычай соблюдался неукоснительно.

Шадек тоскливо оглядел пустую заснеженную улицу, обернулся на дверь последней лавки, которая так и осталась недружелюбно закрытой, и решил:

– Тогда пойдем искать, где местный голова обретается. Он должен быть даже полезней трактирных сплетен. Знаешь, где он живет? Нет? Значит, поспрашиваем.

– Шадек, – голос Бивилки звучал почти жалобно, – а может, все-таки ну его? Что тебе сдалось это лихо? Ну, положим, найдем мы причину, и что? Отсыплет нам голова дай Божиня десяток серебрушек – и опять на тракт? А там зима, там снега по колено, деревни сонные. Пасочка моя, лошадка, тоже в дремотность впадает от снега. А так почти целый месяц можно у Эррена сидеть, и это целый месяц зимы!

– Ты что, дорогуша, стала такой же разгильдяйкой, как я? – Шадек вернулся к Бивилке, так и не двинувшейся с места, обхватил ее за плечи и повел за собой. – Где твоя маговская сознательность и стремление нести добро? Мне, знаешь ли, тоже не лишней будет эта жменя денег от Эррена и кусок покоя среди зимы. Уговора нашего никто не отменял, будем тут спокойненько трамбовать свой жизненный путь до самого появления на свет ребенка.

– Эльфенка.

– Неважно. А важно что?

– Что?

– С тоски не помереть, вот что. Так что топай, дева, навстречу свершениям! Они непременно будут в конце пути, даже если путь начинается унылой деревенской улочкой!

Головой Фонка оказался черноволосый орк лет сорока. У него было внушительное пузо, веселые карие глаза и звучное имя Агын. Орк с неподдельной радостью пригласил в дом нежданных гостей, напоил настоем из сушеной смородины и накормил творожником со сметаной. Про шалящее в Фонке лихо Агын ничего толкового сказать не мог, призорцев никогда в глаза не видал и соображений по поводу магических безобразий не имел. Но клятвенно заверял, что уже почти составил прошение к ближайшему гласному магу с просьбой во всем разобраться.

К Эррену маги вернулись в сумерках – с неприятным чувством, что потеряли время зря, но с греющим душу сознанием, что сделали все от них зависящее.

Ехать в Килар за книгами швец запретил наотрез: а ну как в ваше отсутствие что-нибудь случится? Разве вы мне для того нужны, чтоб вас не было на месте в нужное время?

Бивилка предлагала написать письмо друзьям – тому же Олю, который работал в должности гласного мага одного из юго-восточных ортайских городов, но хорошая идея пошла прахом: почтовых голубей в Фонке не было.

– Эй, ненаглядная, – Шадек, нарезающий круги вокруг кровати, на которой сидела Бивилка, остановился. – Так ты ведь искатель!

– Неушели? – прошамкала девушка в лучших традициях нянюшки и проглотила кусок сушеной груши. – И что?

– Так то, что ты сама можешь отыскать банников-хатников! – воскликнул Шадек. – И не нужно никаких книжек и голубей!

– Не могу, – Бивилка изучила оставшиеся в кружке фрукты и вытащила сливу. – Сколько можно повторять: маг-искатель может найти лишь то или того, кого хорошо знает. Или хотя бы толком помнит. Еще я умею отыскать потерянную вещь по описанию хозяина, если этот хозяин не пьян, не безумен и способен дать мне считать мыслеобраз предмета. Человека пропавшего могу найти. Но не буду. А призорцев как искать, а? Я их даже на картинках толком не видела!

– Я видел, – маг присел перед кроватью, оперся на нее руками, «запирая» Бивилку, посмотрел в глаза. Девушка залилась краской и жалобно чавкнула сливой. – Я хорошо их запомнил и смогу создать отличный мыслеобраз призорца! Правда!

– Не сможешь, – Бивилка оставила робкие попытки отстраниться и в качестве неубедительной преграды выставила перед собой кружку. – Глупости предлагаешь, Шадек. Поисковая магия так не работает!

– Или ты просто искать не хочешь?

Девушка промолчала, делая вид, что всецело занята изучением фруктов в кружке.

– Ненаглядная, я все знаю.

Бивилка молчала, не поднимая глаз.

– Ты что, с тех пор вообще не занимаешься искательством?

– Занимаюсь, – неохотно ответила девушка и поморщилась. – Вещи ищу, если надо кому. А людей, зверей и нелюдей не ищу. И говорить про это не хочу, ясно тебе?

– Нет, неясно! – уперся Шадек. – Мне совсем неясно! Это ж ты всегда громче всех выла про маговский долг. Это ж ты хотела счастья для всех людей, без разбору, задарма. А теперь что? Теперь именно ты не хочешь давать им это счастье и не хочешь выполнять свой долг? Ты что, ненаглядная, с клубники падала? У тебя совести еще меньше, чем у меня, что ли?