Ильдомейн отпустил наконец маговы руки и спросил:

– Звать-то тебя как?

– Кинфер, – буркнул эльф.

Он и сам не понял отчего, стоило ему взглянуть на девочку, с языка само собою сорвалось:

– Пизлык.

Ильдомейн поперхнулся и уставился на эльфа.

– Это в Ортае. – Кинфер смутился. – Там есть здоровенный лес, где живут тролли и шастает всякая нечисть.

– Без тебя знаю, – рассердился Ильдомейн, – всю жизнь по Идорису кочую, будешь ты мне рассказывать еще! Просто вот ведь как точно подметил про Пизлык – а я еще и сказать ничего не успел. Маг, одно слово! Ты погляди Вжину-то, а я расскажу пока, как дело было.

Вжина, девочка лет, наверное, восьми, лежала под легким одеялом из цветастых лоскутов. Хотя Кинфер знал, что с ней случилась беда, в первый вздох он подумал, что ребенок просто спит.

Но затем взгляд выхватил темные круги под глазами девочки, неестественную бледность на пухлых щеках, старушечьи-тусклые волосы, судорожное напряжение пальцев, выглядывавших из-под одеяла. А потом Кинфер услышал, как клокочет у нее в груди.

Вот тогда-то само и слетело с языка: «Пизлык».

– Нечего тут глядеть, не ярмарка, – вызверилась встрепанная чернявая женщина, и эльф только тут понял, что у постели стоят родители Вжины.

Мать – молодая, толстенькая, в мятом льняном платье, смотрела на Кинфера исподлобья, прищурив глаза и поджав губы. Отец, мужчина постарше с грустным взглядом ярких голубых глаз, располагал к себе больше.

Маг решительно шагнул к постели, откинул одеяло. Краем глаза уловил движение. Женщина зашипела.

Эльф сделал вид, что не услышал. Старательно вылавливая в памяти крохи засевших там знаний, приподнял веко ребенка, коснулся лба, посчитал удары сердца. Потрогал шею под ушами, хмуро изучил воспаленные следы зубов в плечевой ямке, пощупал напряженные ноги.

Обученный маг, наполовину проспавший базовый курс по целительству, точно понял: дело дрянь.

– Рассказывайте, Ильдомейн, не стесняйтесь, – подбодрил эльф. – Как выглядело то, что ее укусило, вы, конечно, не знаете.

Мужчина пожевал губами.

– Убежала она. Ну, знаешь, как дети… Взбрыкнула на что-то, что мать ей сказала, да и умчалась не пойми куда.

Кинфер посмотрел на женщину, прищурясь. Та поджала губы, ответила эльфу злым взглядом.

– Ну, мы как-то не шибко переполошились… – промямлил Ильдомейн.

– Да что там, – подал голос отец девочки. – Никто не знал, что она убежала. Даже я. Мы как раз лагерь разбивали, все чем-то заняты были: кто воду искал, кто хворост собирал для костров, кто еду готовить начинал, кто шатры ставил…

Кинфер снова покосился на мать Вжины. Та снова сжала губы в нитку и прищурилась. Пожалуй, если она с дочерью проявляла сходную доброжелательность, так не было ничего удивительного в том, что ребенок убежал.

– Словом, только к вечеру, когда устроилось, увидели, что ее нет, – Ильдомейн поскреб щетину на подбородке. – Заслали во все стороны людей на поиски. Ну и нашли. В полупереходе отсюда, в чаще, сомлелую.

Эльф потер лоб. Из рассказа не прояснилось ничегошеньки: ни кто напал на ребенка, ни от чего его нужно спасать.

– Когда это случилось?

– Два дня тому.

– И что, она все время так и лежит в жару и в беспамятстве?!

Ильдомейн развел руками.

– Кто-нибудь из лекарей смотрел ее?

Ответа не было. Кинфер хрустнул пальцами, ощутил, как заливаются краской щеки и уши.

– Вы тут разума лишились все скопом? Как вы кочуете без лекаря, без травника? Чего ждали? Почему не послали в Линнивэ?

– Был у нас лекарь! – рыкнул Ильдомейн. – Очень даже был, пока не отправился Вжину искать! И в Линнивэ оттого никого не послали! И с места потому не трогаемся! Бдыщев хвост его знает, что там сидит! Кто следом пропадет или беспамятный в чаще отыщется!

– Я хотел сходить в поселок, – виновато добавил отец ребенка, – потому как то чудище, которое напало на Вжину, оно не на тропе, дочку нашли в другой стороне. Но даже если б оно прям у порога шатра уселось – я ж ради своего ребенка…

– Я те дам! – окрысилась женщина. – В Линнивэ ему, как же! Не Вжина тебя тревожит, а Салиэль, аптекарша ихняя мерзкая, тьфу, да чтоб дом ее сгорел со всем этим трижды клятым Линнивэ к демоновой матери!

– Айфа…

Женщина раздраженно отмахнулась.

– Значит, что напало на девочку – неизвестно, лекарств у вас нет, выходить за пределы лагеря вы боитесь. А чего от меня хотите? Думаете, я дуну, плюну – и девочка разом станет здоровой, вскочит и побежит вприпрыжку? Так я маг, а не сказочный герой!

– Лекарства-то есть, – пролепетал Ильдомейн, – в шатре целителя осталось что-то. Только мы без разумения, как этим пользоваться. Он к склянкам своим не подпускал никого…

На память Кинфер не жаловался и с тех уроков, на которых у него доставало сил держать глаза открытыми, помнил почти все. Беда в том, что эльф действительно проспал половину занятий в лекарне. А другую половину не проспал единственно потому, что на них приходилось ходить от одного недужного к другому.

К тому же базовый курс целительства обучал главным образом лечению простых болезней, да еще спешной помощи, которая дала бы недужному продержаться до ближайшей лекарни. А помощи детям, которых в Даэли покусало непонятно что, базовый курс целительства в себя не включал.

Несколько вздохов эльф, прикрыв глаза, водил ладонями над лицом девочки и что-то нашептывал. От его пальцев исходило желтое сияние.

Он не умел, как обученные целители, видеть болезни кучей цветастых мазков, не умел сближаться с сознанием недужных и понимать причины хворей по состоянию кожи. Он много чего не умел, не знал и понимать не желал, но заклинание изгнания жара помнил.

Кинфер поднялся, чуть покачнувшись: от этого заклинания у него всегда кружилась голова и в глазах темнело. Но тут выбирать не приходилось.

– Я не больше вашего понимаю, что произошло и что нужно делать. Ведите в шатер к вашему целителю, посмотрим, что там есть. Одеяло уберите, сами не видите, что у нее жар? А утром нужно идти в Линнивэ к лекарю, или травнику, или кто там есть у них.

– Аптекарь только, – пробормотал Ильдомейн и глянул на Айфу виновато.

– Салиэ-эль, – протянула та ядовито.

– Вместе пойдем, – отец Вжины шагнул к эльфу.

Женщина попыталась было что-то сказать, но муж только зыркнул на нее, развернулся и вышел.

– Ну вот как ты мог сидеть на месте, Дег, как?

Отец Вжины виновато развел руками.

Они с Кинфером уже довольно долго потрошили запасы сгинувшего лекаря. Дег рылся в тюках и свертках, предъявлял эльфу найденные коробочки и скляночки, а Кинфер пытался понять, что в них такого намешано. Пока мало что удалось опознать, разве что сбивающее жар снадобье передали Айфе.

К утру, когда через поднятый полог завиднелось светлеющее небо, умаявшийся топтаться рядом Ильдомейн отправился спать.

– Ты говоришь, что ради дочери выпрыгнешь из шкуры, – ворчал Кинфер, принимая на обследование очередную склянку, – и полезешь страховидлу в пасть. А на деле два дня просто сидел сиднем, ничего не делая!

– Я ее обтирал родниковой водой, – жалобно возразил Дег. – Родник тут рядышком, прям возле лагеря…

– Водой он ее обтирал, – повторил Кинфер и помотал головой. – Твой ребенок лежит два дня в беспамятстве, а ты обтираешь его водой. Не бежишь со всех ног за целителем, а уповаешь на водичку.

Дег тяжело опустился на свернутое валиком одеяло. На какой-то вздох он показался Кинферу совсем старым, хотя их с эльфом разделяло не так уж много лет.

– Нет целителей в округе, маг, некуда бежать. Дриады так говорят: что не лечится травами, то проходит со временем, что не прошло со временем – то неисцелимо. И не суди быстро, ты всего не знаешь и не все поймешь. Раз я сидел – значит не мог пойти.

Кинфер отмахнулся.

В Даэли ему было не по себе с самого начала.

Даже в портовом городке и в уютных зеленых поселках, рассыпанных вокруг него. Кинфер тут и не видел-то толком ничего, за два дня удалившись в глубь от побережья переходов, быть может, на сорок. Да и те по большей части проехал сегодня на попутной телеге.