…его пугает ничуть не меньше, чем пугает Илидора, потому как машина – это, лупить её кочергой, машина!

Золотой дракон видел, как медленно поднялись и опустились плечи Рратана – дракон сделал глубокий вдох и шагнул вперёд с таким трудом, словно его оттаскивали назад.

– Так это он, значит, дракон? – к Илидору и сподручникам подошёл Вран Бесшумный. – Надо ж тебе, а с виду приличный парень!

И уставился, качая головой, на Рратана, который медленно, очень медленно залезал в седло.

– На кой ёрпыль такие сложности? – один из сподручников сплюнул себе под ноги. – Дракон и так может удобрить или травануть чего. На кой машина?

– Так у Эпадия планов громадьё, – гном хитро усмехнулся, с прищуром наблюдая за драконом. – Боишься машины, значит, животное, да? Хе-хе! Да, Эпадий – он весь такой прогрессивный и придумал вот скорую обработку полей, чтоб урожай с них так и пёр, так и пёр, и чтоб можно засадить ячменем ну и рожью там всякой кучу полей, отсюда и по самую по репку. Механиков толковых нанял, с самого Чекуана, магов земли притащил. Это ж у них ещё недособранная машина, с одной только поливалкой, а ещё на неё и боронилка цепляется, и с прополкой потом чего удумает, да только я всё равно скажу так: ржавь это смешная, а не машина, на пружинном-то ходу! Устанет он чинить эти свои поливалки, вот чего я скажу.

Рратан залез на сиденье, как-то обмяк на нём, точно вот-вот стечёт наземь лужицами яда, и люди-техники принялись дёргать рычаги, настраивая под дракона сиденье и трубку. Рратан сидел зелёный, стискивал зубы и мелко трясся.

– Ну вот, так для своих полей Эпадий будет брать драконов, чтоб они землю удобряли, а для соседских полей будет давать драконов на отравление, только чтобы чисто-крыто было, поняли, да? Чтоб его земля, значит, цвела, а на соседских пусть неурожай и голод будет, и Эпадий их задёшево получит тогда, ну и с крестьянами тоже, значит. Он такой, Эпадий, всё тишком, всё ладком, только потом глядь – а все вокруг ему должны. Он же из процентщиков, башка у него варит, хоть по виду и не скажешь, с самых низов вскарабкался. Если в этих землях продержится месяца два и никто не прирежет – так считайте, что соседние тоже у него в кулаке, и всё так красиво сложилось, словно бы само собой, ага. Это всё он мне, конечно, словами не говорил, я сам скумекал, да и чего тут кумекать-то. Знаю я этого сына… Баресы.

Что же, выходит, Теландон понимал, на что идёт, отправляя сюда Рратана – если всё получится, то для ядовитых драконов Донкернаса появятся сезонные задачи: там удобрить землю, сям отравить… да ещё машина, можно не сомневаться, увеличит ядообразование у драконов, весь вопрос лишь в том, не сдохнет ли дракон от обезвоживания или от разрыва сердца на такой сезонной работе, но тут уж донкернасцы что-нибудь придумают. И вот почему Урал Маскай с такой терпеливой настырностью загоняет Рратана в седло. Он знал, что если всё удастся в лучшем виде, то Донкернас получит выгодный долговременный контракт.

Если, конечно, прав не Йеруш Найло – тогда Эпадия, сына Баресы, кто-нибудь вскорости прирежет.

Рратану, сидевшему в машине, что-то объясняли люди. У Рратана был вид человека, сознание которого давно ушло гулять, но окружающих это, кажется, не смущало ничуть. Рукояти, рычаги, крутящиеся ручки, всё весело звякало и дзенькало, и даже у Илидора, стоящего поодаль, шевелилась на загривке несуществующая чешуя. На месте Рратана он бы спятил, тихо и без затей.

– Вот так! – торжествующе заявил наконец один из людей, самый бородатый и тощий, с глазами вдохновлённого маньяка. – Всё легко настраивается! Всё как надо подгоняется! И твоим сородичам тоже будет удобно! Под кого хошь подгонку сделаем, хоть под драконицу, хоть под драконёнка! А щас мы с тобой поедем во-он туда, сперва пройдёмся слева, я буду править…

– Какую ещё подгонку под любого? – очнулся вдруг Рратан. – Под какого такого любого?

– Да не боись! – мужчина, уже забравшийся на заднее сидение, хлопнул дракона по плечу, – эту машину за тобой оставим, если захочешь, она зовётся Карька, так и будешь говорить: Карька – моя! А твоим родичам другие справим, может ещё и лучше…

– Родичам? – в один миг вместо трясущегося от ужаса дракона в машине оказался разгневанный дракон. – Вы хотите нас всех усадить в машины?

Рратан рванул ремень, воздух вокруг дракона вспыхнул дымкой зеленью, слова потерялись в рычании, которого не могло издавать человеческое горло.

Сподручники рванулись к Рратану, грозно гаркнул Урал Маскай.

Бородатый мужчина попытался с воплем дать дёру из машины, но не успел: Рратан сгрёб его за плечи и швырнул в трёх сподручников справа, уже поднимающих дубинки, сам выкатился под ноги двум сподручникам слева, получил удар по плечу, взревел оглушительно. Эльфы, караулившие Илидора, схватили его за руки, скрутили, повалили наземь – золотой дракон даже не дёрнулся от удивления, в кои-то веки его сумели застать врасплох.

– Эй, вы чего? – спросил кто-то сверху голосом Врана Бесшумного, и перед лицом Илидора оказались его башмаки. – Вы чего на парня кинулись, вашу кочергу?

Судя по залихватскому «Э-эх!» и хрипам, Вран сгрёб сподручников за шкирки, а судя по тому, что они перестали давить на Илидора – гном просто сдёрнул их с золотого дракона. Тот едва не расхохотался от такого поворота событий, но тут его обдало горячим и щипучим воздухом, люди заорали испуганно, гном заорал тоже – ругательно, а когда Илидор наконец сумел подняться на ноги – забывшие про него сподручники бежали к машине, над ней с рёвом закладывал вираж большой дракон, похожий на бревно с лапами и гигантскими крыльями, а вокруг творилось нечто вроде конца света.

Воздух раскалился, в нём взрывалось что-то мелкое и горело что-то дымное – не от огня, от яда, в небе нарастали огненные камни – на самом деле не огненные и не камни, воздух всё нагревался и начинал закручиваться маленькими смерчами, жёг грудь и раздирал горло. Вокруг бегали и кричали люди, многие бросились прочь, вниз по склону. На Илидора налетела светловолосая девушка – та самая, что желала прикупить драконьих потрохов, пискнула, пробежала мимо, кашляя. Пронёсся большими скачками бородач, который только что обещал каждому дракону по комфортной машине. С истошными криками пробежала группа людей, от которых Илидор едва успел увернуться, до того опешил, внезапно оказавшись в этом смрадно-горючем пространстве.

Закрывая нос рукавом, золотой дракон слепо метался между домами и сараюшками, которые вдруг оказались повсюду, натыкался на ящики и какой-то хлам, валявшийся под ногами. Глаза ело – словно соли сыпанули, земля мелко дрожала, рёв Рратана становился всё ниже и жутче. Тарахтя и громыхая, содрогалась упавшая набок машина, словно кто-то пинками бил по ней из-под земли, желая выбросить ввысь, в небо, чтобы она упала вверх и летела всё выше и выше, пока не сгорит в солнечном пламени. Рёв Рратана ввинчивался в уши, бил по чему-то внутри головы, ослеплял и не давал дышать. Из глаз текли слёзы. Илидор стал пробираться за дом ощупью. Споткнулся о тело человека – мёртвый или без сознания?

Рядом с домом рухнул с неба огненный камень – как будто земная твердь раскололась орехом, и камень тоже раскололся, исторг трупное зловоние и едкую взвесь. Сквозь слёзы Илидор не мог толком понять, что такое этот камень на самом деле – сгусток яда в коконе плотного воздуха или сжатый воздух, обнятый ядовитой скорлупой, или в самом деле здоровенный валун, загоревшийся от чего-то невыразимо ядовитого? Да какая, в общем, разница!

Откуда у Рратана столько силы? В него словно вселилось ещё целое стадо ядовитых драконов, словно сама исконная магия обмотала его собой, как плащом, а теперь передумала и силится вытряхнуть!

С грохотом разлетелась на куски стоявшая у дома бочка, выплеснула в небо фонтан чего-то шипящего и смердящего гнилым луком, к горлу подкатило, из глаз с новой силой хлынули слёзы, и в то же время казалось, будто вся влага из глаз испарилась и они сжались до размера горошин.