Чайот нетерпеливо толкнул золотого дракона палкой под лопатку, тот глухо рыкнул и пошёл к высокой деревянной двери с дурацкими фигурными оковками.

– Здравствуй, Илидор, – драконий лекарь Диер Ягай, разумеется, ожидавший золотого дракона, приглашающе махнул рукой. – Раздевайся и топай в «карман».

Диер был крупным эльфом с чуткими тёплыми руками, длинными залысинами на лбу, которые придавали ему вид солидного умника, и блеклыми, как будто не эльфскими голубыми глазами. На плечах поверх одежды у него всегда развевалась лёгкая бурая хламида вроде платья без пуговиц.

Дракон принялся неторопливо стаскивать с себя одежду. Лекарь был одним из тех эльфов, которым Илидор зла не желал, но не существовало в Донкернасе дракона, который не ненавидел лекарские послевыездные ритуалы.

Каменный пол оказался жутко холодным, будто снизу на него дышало целое семейство ледяных драконов. Илидор поёжился, обхватил себя руками и крыльями, поскорее пошёл в «карман»: там пол деревянный. Правда, с широкими щелями между досок, из которых тоже тянуло холодом. Илидор растирал ладонями покрытые мурашками плечи и тихо шипел что-то, во что лекарь привычно не вслушивался.

Повинуясь указанию Диера Ягая, Чайот Гарло окатил дракона ведром воды с растворённым в ней обеззараживающим средством. Для Чайота, который в Донкернасе ещё только осваивался, этот ритуал был в новинку, но он очень одобрил просьбу лекаря и плеснул в дракона воду с такой силой, что ведро едва не полетело следом. Илидор тряхнул крыльями, помотал головой и принялся сгонять с себя капли ладонями. И отметил, что Льод Нумер, видимо, не решил проблему с водой в Донкернасе: очень уж маленьким было ведро, в таком кашу варить, а не драконов купать.

Потом Илидор, стараясь не стучать зубами от холода, стоял на травяном коврике перед Диером Ягаем и ждал, когда лекарь совершит все привычные манипуляции: ощупает его лоб и шею под ушами, заглянет в глаза и в горло, велит сказать «А-а-а», постучит по груди и скажет: «Покашляй», потом нужно будет растопырить пальцы рук, чтобы Диер изучил кожу между пальцами, затем лекарь развернёт крыло и посмотрит его на просвет, словно там можно что-то увидеть.

Заметив длинные царапины на бедре и животе Илидора, оставленные каблуком Ахнира и ногтями Жасаны, Диер Ягай мирно поинтересовался:

– Тебя что, дикие кошки драли? – тут же заметил ссадины на плечах дракона, подбросил брови: – Или ты их?

Илидор не ответил, но Ягай что-то понял по его дрогнувшим губам и покачал головой, оглянулся на Чайота Гарло:

– В какую жварую шпыню катится мир, если жизнь подневольного дракона веселее моей?

Чайот Гарло ответил взглядом, полным злобной тоски, и Диер Ягай счёл разумным тему не развивать, хотя ему ещё было что сказать и про драконов, и про распустивших их эльфов, и про собственную нелёгкую долю.

Молча измерил рост Илидора верёвочкой – смысл этой процедуры от Илидора решительно ускользал: из возраста драконыша он окончательно вышел три года назад, значит, росту в нём не прибавится. И не убавится, если только ему не оттяпают ноги, что будет заметно безо всяких верёвочек. Однако Диер Ягай упорно измерял Илидора всякий раз после возвращения.

– Иди на весы, – сухо буркнул он. – Ребра торчат дальше крыльев – нет, это издевательство над драконом, я же до выезда сказал Ахниру…

Принялся накладывать в чашу весов маленькие, с ладонь, гирьки, шевеля губами.

– Десять стунов с малым походом, – упёр руки в бока. – То-то рёбра наперечёт! Ахнир там что, кормить тебя бросил? Чайот, мне нужно увидеть Ахнира, где его захухры носят, я хочу посмотреть в глаза этому…

Осёкся: не при драконе же, в самом деле! Чайот ответил не сразу и с видом эльфа, делающего очень, очень большое одолжение. Даже частокол серёжек в его ушах как-то ощетинился.

– У Ахнира сломана рука. Он сразу пошёл к Бранору.

Диер Ягай бросил на Илидора быстрый взгляд, в котором читалось: «Это ты Ахнира приложил?». Ясное дело, лекарь тут же отбросил невысказанный вопрос как совершенно идиотский, даже не подозревая, насколько не идиотским он был.

– Передавай Ахниру пожелание скорейшего выздоровления и чтобы зашёл ко мне, как только сможет. Я серьёзно. Вы мне дракона довели до грани истощения, в нём росту четыре локтя – значит, веса должно быть двенадцать стунов, а никак не десять! Я его выпускал уже отощалого, мы договаривались, что Ахнир будет его кормить в дороге и…

– Нормально он жрал, – Чайот поморщился. – Перекидываться надо было меньше. Сидел бы на жопе ровно в драконьей ипостаси, а он их туда-сюда меняет, как помелом машет…

– Передавай Ахниру пожелание скорейшего выздоровления и чтобы зашёл ко мне, как только сможет, – ледяным тоном повторил Диер Ягай, и до Чайота Гарло в тот же миг дошло, что с драконьим лекарем, как и с драконами, шутки хороши лишь до поры. – Илидор, в клетку.

Дракон вздрогнул, очнувшись от каких-то дум, взял в охапку свою одежду и потащился нога за ногу в комнатушку пять шагов на семь, с решетчатой дверью, узкой кроватью и крохотным окошком под самым потолком. В комнатушке предстояло просидеть до завтрашнего утра. Утром Ягай придёт, снова ощупает и осмотрит его с ног до головы, а потом уже позволит выйти к другим драконам.

Если только не решит, что на Илидоре за ночь появилось какое-нибудь подозрительное пятнышко, и теперь нужно продержать дракона в клетке ещё несколько дней. А то всякое бывало.

Дверь тихо клацнула за спиной. Илидор, едва шевеля руками-ногами, оделся и сел на кровать, застеленную колючим одеялом.

Нет, всё-таки, наверное, стало легче. Просто знать, что ты можешь не подчиняться – очень примиряет с реальностью.

С другой стороны – какая разница, что ты можешь, если делаешь именно это?

Дракон вдруг понял, что нечеловечески устал и, пожалуй, проспит дня три кряду, если только никто его не растолкает – но сначала желательно дождаться, когда ему принесут еду. Что-то, а еды в лекарню всегда приносят вдосталь. Словно собираются откормить тебя и забить на праздник.

Наутро Диер Ягай не нашёл в состоянии золотого дракона ничего подозрительного и наконец позволил ему выбраться в Айялу.

* * *

Айяла изменилась за время отсутствия Илидора, весь Донкернас изменился.

Теландону удалось наладить поставки питьевой воды, к тому же все эльфы, которые ездили в другие домены, привезли с собой по несколько больших наполненных бочек. Имеющееся по-прежнему расходовали бережно, но гибель от жажды Донкернасу уже не грозила, даже после того как обратно возвратятся все эльфы и драконы. Ахнир Талай с Илидором, хотя и выехали последними, вернулись в числе первых. Многих драконов увезли в удалённые домены вроде Сейдинеля, и их возвращения ожидали ещё не скоро.

Для многих драконов поездки оказались неудачными. Яшуммар лишился мизинца, об обстоятельствах потери которого ничего не хотел говорить, Уэссахнура привезли с переломанными руками и ногами. У Хашэссы была магически поражена кость левого крыла, и, по слухам, Диер Ягай не был особенно уверен, что в ближайшие годы драконице вообще стоит летать.

– Теландон велел всякой твари потреблять воду разумно и делать вид, будто она человек, – с этим напутствием выпускал Илидора в Айялу эльф – носитель бакенбард. – Обращаться в тварь и летать можно два раза в день, в полдень и на закате. Теландон сказал: «Это желательно», а чего желает Теландон, того желает всякая тварь, понятно?

Золотой дракон, с трудом докопавшись до смысла этой тирады, подумал: и почему потуги на шутки у бакенбардистого эльфа становятся всё менее и менее смешными с каждым днём? Но потом Илидор понял: просто Айялу охватило уныние, которое влияло, похоже, на всех, кто выходил за пределы замка.

Интересно, что ответили на это указание старые драконы, которые терпеть не могли менять ипостась… во всяком случае всеми силами демонстрировали это нежелание. Если подумать, то Хшссторгу или Оссналора Илидор нередко видел в человеческом облике. Моран – нечасто. Вронаана – всего раз или два. Других старых драконов, пришедших из Донкернаса – почти никогда, даже в спальном крыле они предпочитали оставаться драконами.