Йеруш кивнул.

— Серьёзно? — поразился своей верной догадке дракон. — Тебя правда укусила неведомая хрень⁈

Ещё один кивок.

— Ты что, попёрся один туда, куда не должен был ходить? Ты совсем идиот, Найло? Ты зачем подпустил к себе какую-то тварь, как вообще её зубы оказались у тебя на горле, Найло, ну твою кочергу! Ты собирался её отыметь, или что? Эй, эй, Найло, что с твоим лицом? Ладно, не отвечай, мне плевать, какого хрена ты собирался делать с нечистью. Просто скажи: ты её запинал? Да? И она сбежала? Ну здорово. Кто бы мог подумать, что ты способен не только орать и дёргаться! А ты не заразился чем-то вроде бешенства? Я имею в виду, тебе и своего вполне достаточно…

— Я не знаю! — Перебил Йеруш поток драконьего сознания. Оскалился, зашипел, и лампа дрогнула в руке Илидора. — Надеюсь, у неё в пасти не было трупного яда или ещё какой заразы.

Илидор наконец осознал, что ощущает несвойственное для себя стремление бегать по стенам и орать, расправил плечи, повёл головой туда-сюда, заговорил медленнее:

— И теперь эта нечисть бегает по городу, я правильно понимаю?

— Уже нет. Это долгая история про замороченную башку эльфской тётки. У меня нет ни сил, ни времени её пересказывать, тем более что новости сами скоро прибегут в харчевню и ты всё узнаешь. Я нашёл причину обезвоживания на востоке, а попутно нашёл болотного вампира, который всё это устроил, и теперь Тархим должен отдать мне кучу денег и на пару лет стать моим рабом, так мне думается, — а впрочем, нет, мне так не думается, ведь на кой шпынь мне такой самодовольный раб?

— Ладно, — Илидор потёр пальцами виски. — Я мало что понял, но это нормально, когда тебя несёт, то есть примерно всегда. Нужно показать тебя аптекарю. А то вдруг ты сейчас начнёшь помирать, а я без понятия, что с этим делать, и твой труп на кровати мне вообще без надобности. Сюда, в харчевню, по вечерам ходят не только новости, а ещё и аптекарь, и травник, давай спроси их…

— Спрошу, — согласился Йеруш и полез обратно в куртку. — Только позднее. Ты видишь, я совсем не похож на труп, мне не нужно бежать к аптекарю сей миг! А вот что мне сейчас нужно — так это встретиться с унылым бездарем Тархимом и забрать у него мои деньги. Не смотри на меня так, дракон, я не в силах ждать до утра! Я лазил по затопленным лощинам, я видел живого вампира, этот вампир меня обманул в самых светлых чувствах, понимаешь, мне теперь прямо больно их чувствовать, и укус этот болит знаешь как? Я пострадавший от нечисти эльф! Мне нужна немедленная компенсация за страдания! Иначе какой смысл во всей этой жварной шпыни, хотел бы я знать⁈

Илидор толкнул дверь ногой, выразительно поглядел на тёмную улицу, помахал лампой. Йеруш насупился, накинул на голову глубокий капюшон мантии.

— Ты точно хочешь идти за деньгами один? Вот в эту темень, полную нечисти и злобных людей? Я ведь не могу сейчас с тобой…

— Да ты мне нянька разве? — дёрнулся Йеруш, ахнулся о поленницу локтем и зашипел. — Ты мне дракон, понятно? Я не собираюсь…

— Всё, всё, — отмахнулся Илидор и ещё одним пинком растворил дверь пошире. — Иди один снова, мне-то что? Только не прибегай сюда жаловаться, если тебя там опять покусают, ясно?

Как и предполагал Найло, новости докатились в харчевню довольно быстро. То один, то другой человек рассказывал, пуча глаза и размахивая руками, как в восточной балке нашёлся о-отакой отстойник упёртой из колодцев воды. Ила на дне — во! А в отстойнике, сталбыть, болотный вомперец засел. Глаз — во! И клычищи!

Поймать его, канешным делом, не поймали, да и не ловили, но спешно стянутые по тревоге стражие его сами видели. И не просто видели, а очень даже нагляделись. Вомперец вился вокруг всё время, пока стражие засыпали землей отстойник и громко распевли непристойные частушки, чтоб вомперец не подобрался ближе. Тот и не пытался, дурной он, что ли — на толпу стражих лезть, но вился на границе светотени, вызывающе белея голыми боками, и шипел злобно.

Да и до сих пор, говорят, шипит то здесь, то там даже внутри города, если, конечно, не чудится.

Выход в балку огородили наспех собранным забором из завалявшихся на складе деревяшек и повесили на него фонари. Из ратуши спешно спустили указание поддерживать в городе достаточную освещённость даже в самое сонное время ночей, до самого зимнего солнцеворота. Городским фонарщикам велено участить обходы и не допускать, чтоб пламя в фонарях тухло, ни на каких улицах, даже в Глухом квартале, в котором фонари неожиданно повесили, изрядно озадачив обитателей этой дыры.

Эльфку, замороченную болотным вомперцем, пока поместили в узилище, но утром, верно, отпустят. Поскольку непонятно, что с ней делать и чего с неё взять, ведь заморочилась она не по своей воле и не по злому умыслу.

Но вомперец, может, и не убежал вовсе, а просочился на какую-нибудь из улиц и поселится теперь в колодце или же в корыте для скота, добавляли посетители харчевни. Так что бдительность ослаблять нельзя ни в коем разе, потому как вомперец тот, по всему ясно, старый хитрый пройдоха и, опять же, глаз у него — во! Так что даже в городе и при ярком свете нельзя ослаблять внимательность до самого зимнего солнцеворота. И за это непременно нужно выпить.

Главное, что вынес из всего этого Илидор — Найло действительно должен был получить свои деньги и, видимо, пришло им время уходить из Лисок. Фурлона Гамера тут нет, делать в городе больше нечего… А значит, хоть ты тресни, дракон, но до полуночи ты должен попасть в выдвижку и дочитать Хардредово послание.

Причём нет смысла просить Клинка этому поспособствовать. У того случится разрыв пятки, если Илидор заговорит с ним про Хардреда ещё раз.

Посетители сегодня не засиживались долго, одни только Касидо и Кунь Понь привычно засели за своим любимым столом с заката да налегали на пиво с сушёными рыбами.

Поздно вечером появился Хорёк. Поначалу вёл себя тихо, но скоро к нему подтянулись приятели — уже виденные Илидором стражие, и компания начала весело что-то обсуждать, наливаясь вином. Судя по всему, эти тоже решили остаться надолго, и дракона это раздражало, хотя что ему за дело. Просто морды у них сегодня были наимерзейшие, прямо как у Куа, когда ему удавалось сотворить какую-нибудь гадость, и дракону неистово хотелось стукнуть лбами этих троих.

Натаскав дров и воды Ундве, Илидор вытащил дровяную корзину в зал и обнаружил, что Касидо и Кунь Понь усадили за свой стол Клинка. Холодея ладонями, Илидор тащил корзину к камину и думал, что вот оно — лучшее время почесать своё изрядно изнемогшее любопытство и пробраться в выдвижку без позволения хозяина, который так удачно сидит к ней спиной.

Илидор сможет. Прямо сейчас. Он станет очень наглым и очень незаметным драконом и прочитает послание Хардреда. Потому что какой, спрашивается, кочерги.

От углового стола, где сидел Хорёк, грохнуло хохотом, и дракон вздрогнул, корзина съехала набок и больно впечаталась ему в ногу.

— Не, ты видал его рожу, видал? Аха-ха! Аха-ха-ха-ха! — заливался один из стражих.

— За деньгами он пришёл, ага-га, ага-га-га-га! — Хорёк стучал кулаком по столу. — Во лопух!

— Даж жаль, што он такой дурила, — спокойно пробасил второй стражий и степенно отпил из своей кружки.

Его друзей это отчего-то развеселило ещё больше.

Текучая тень скользнула по стене — Илидор направился к выдвижке. В зале громко, шумно и суетно, твердил он себе. Никто не обратит на меня внимания.

Колени предательски слабли.

— Не-ет, дружище Клинк! Так не выйдет!

Травник Кунь Понь обращался к гному, но смотрел на аптекаря Касидо и ему же грозил широким полуобглоданным хвостом сушёного карася. Касидо сидел, подбоченясь и глядел на Кунь Поня, надувая щёки. Бордовая шёлковая рубаха с широкими рукавами казалась аптекарским знаменем, в которое Касидо замотался для пущей важности.

В этот день, полный волнующих событий, Клинк наливался пивом наравне с гостями.

На Илидора никто не обратил внимания, даже когда он снял с крюка на стене одну из ламп.