Немного раньше этих событий первый лорд адмиралтейства пригласил к себе в кабинет командующего Гранд-Флитом адмирала Джеллико. За день до этого на заседании палаты общин Черчилль с большим трудом сумел отбить яростные нападки своих оппонентов, недовольных недавними не совсем удачными действиями британского флота. Вспоминая погибших моряков, многие из выступающих парламентариев явно добивались отставки морского лорда, но опытный лев британской политики сумел отстоять не только свое кресло, но и голову адмирала Джеллико.

Поздоровавшись с моряком, Черчилль жестом предложил ему сесть и немедленно стал буравить его колючим взглядом британского бульдога, присматривающегося, как лучше укусить свою жертву.

– Знаете, сколько гневных эпитетов в ваш адрес я выслушал прошлым днем, адмирал? Я не считал их, но поверьте на слово, их было ничуть не меньше разрывов немецких снарядов в Ютландском бою. И что самое интересное, их говорили те же люди, которые с пеной у рта славили ваш стратегический гений после вашей тогдашней победы. Как скоротечна людская слава и сколь изменчивы люди, а в особенности политики, – проговорил хозяин кабинета, неторопливо раскуривая свою очередную сигару. Черчилль все еще не остыл от вчерашней схватки в парламенте и желал отыграться на адмирале.

От сказанных слов у Джеллико на лице проступили красные пятна гнева, и он яростно заерзал в кожаном кресле, звучно протестуя против людской несправедливости. Уинстон не обратил на адмиральские трепыхания ровным счетом никакого внимания и, сверля свою жертву бульдожьим взглядом, продолжил свою речь:

– Мне стоило больших трудов, адмирал, убедить депутатов в ошибочности их взглядов на положение дел во флоте его величества. Огорченные большими потерями, они страстно желали наших с вами голов, Джеллико, и в этом желании им было очень трудно отказать. Сам я всегда готов подать в отставку с занимаемого поста, несмотря на все свои многочисленные труды и старания, направленные на перевооружение нашего славного флота. Если бы не наши последние неудачи на море, я бы вчера, несомненно, уступил натиску тори и, гордо хлопнув дверью, отправился бы воевать с немцами на континент. Однако потери, которые понес наш флот за последнее время, заставляют меня яростно держаться за это кресло, поскольку я воспринимаю их как личное оскорбление, адмирал.

По мере произнесения тирады голос лорда уверенно набирал гневливые обороты, что заставляло адмирала еще больше краснеть.

– Ллойд Джордж был склонен просить вашей отставки с поста командующего Гранд-Флитом, но у вас оказался могучий заступник в лице самого короля. Его величество Георг считает вас самым лучшим и способным из всех адмиралов нашей империи, и ваша отставка в нынешний момент только сыграет на руку нашим врагам. Я полностью поддержал мнение нашего монарха, и господин премьер-министр не стал настаивать.

Сделав две затяжки сигарой, лорд дал возможность Джеллико немного успокоиться от гнева и волнений, а затем продолжил:

– Вы умный человек, адмирал, и прекрасно понимаете, что это хорошее расположение монарха к вам надо подкрепить конкретным делом, и чем скорее это будет сделано, тем лучше. Для поднятия престижа флота в глазах британцев нужен хороший успех. Я реалист и поэтому не требую от вас немедленного потопления германского флота, прекрасно понимая, что это невозможно, но думаю, что уничтожение нескольких кораблей противника вполне нам под силу. Что может предложить ваш штаб по этому поводу?

Едва Черчилль закончил свою неторопливую речь, как Джеллико незамедлительно покинул кресло и с торжествующим видом щелкнул застежками своей папки, желая поскорее реабилитироваться в глазах своего патрона.

– Штаб флота, сэр Уинстон, уже подготовил хорошую жирную наживку для германской кригсмарине, с помощью которой мы обязательно смоем позор прежних неудач.

Слова адмирала зажгли в глазах Черчилля азартный огонек, и, одобрительно пыхнув сигарой, первый лорд адмиралтейства стал ждать продолжения.

– Согласно данным разведки, немцы продолжают проявлять большой интерес к нашим норвежским конвоям, доставляющим в метрополию грузы со шведским импортом. Удачно перехватив один из них, противник явно вошел во вкус легких побед и ведет активное наблюдение за подготовкой новых караванов в Бергене. По данным нашей контрразведки, шпионы кайзера в Норвегии получили в качестве первоочередной цели сбор всех данных, касающихся наших морских поставок из этой страны.

Читая все переговоры кригсмарине, мы решили воспользоваться этим удобным случаем, чтобы выманить часть сил Шеера и, используя численное превосходство, уничтожить их. Зная время выхода и состав эскадры, отправленной на перехват каравана, мы всегда сможем выставить большее число кораблей, чем выведет в море противник. С этой целью я уже перевел в Скапа-Флоу эскадру линкоров Грэга и в Ярмут эскадру линкоров под командованием Битти.

Под командование Грэга я отдал линкоры «Куин Элизабет», «Вэлиант», «Малайю», «Бэрхэм» и «Варспайт». Битти в свое распоряжение получил «Аякс», «Монарх», «Центурион», «Роял Соверен» и «Резолюшен». В случае необходимости из устья Темзы выйдет эскадра Стэрди в составе линкоров «Эрин», «Беллерофонт», «Эйджинкорт», а также линейного крейсера «Лайон». Я думаю, этих сил вполне хватит для воплощения наших замыслов в жизнь, сэр.

Черчилль внимательно слушал перечисление Джеллико названий кораблей, мысленно оценивая силу того или иного линкора, многие из которых были для него подобны родным детям, поскольку он приложил немало усилий к их созданию.

– Да, это солидное приготовление, Джеллико, и все ради нескольких кораблей кригсмарине. Не слишком ли вы боитесь немцев, адмирал?

– Я стремлюсь свести на нет возможность повторения наших прежних ошибок, когда мы отправили свои корабли в набег на Вильгельмсхафен. Будь у нас под рукой свежие силы с разведенными парами, исход битвы мог быть иным.

– Что ж, я вижу, что вы основательно подготовились к уничтожению кораблей Вильгельма. Если все пройдет как надо, я уверен, кайзер надолго запретит своим морякам выход в открытое море. А где «Кинг Джордж»? Почему вы не включили его в состав эскадры Грэга? Насколько я знаю, линкор уже восстановил свою боеспособность после мартовских боев.

– Я не хотел говорить об этом, сэр, но на борту корабля было небольшое волнение среди матросов. Несколько нижних чинов отказывались идти в бой и подбивали на это остальных членов экипажа. Бунтовщики были вовремя выявлены военной полицией и изолированы, однако я посчитал, что пускать в бой экипаж в его нынешнем состоянии было бы большой ошибкой.

– И совершенно напрасно, адмирал, совершенно напрасно. Только бой и совместно пролитая кровь сплотят команду корабля, подобно лучшему бетону, а не душевные беседы. Прикажите включить линкор в состав эскадры Стэрди, пусть проветрятся в море.

Таков был разговор, а в ночь на 24 июня корабли Гедеке и Рейтера вышли на перехват торгового каравана, уже покинувшего Берген в сопровождении сильного эскорта. Морской код переговоров между эскадрами доподлинно известил британцев о численности противника и направлении его движения. Немедленно из Скапа-Флоу и Ярмута в сопровождении эсминцев и крейсеров вышла главная мощь Гранд-Флита.

Гедеке и Рейтер не обнаружили искомый английский конвой, поскольку тот, заранее извещенный адмиралтейством, сразу по выходе из Берга взял новый курс, старательно отходя на норд-вест. Зато германские корабли столкнулись с двумя колоннами английских линкоров, неожиданно выкатившимися им наперехват из-за черной полосы горизонта. Дозорный на мостике флагманского «Мольтке» лихорадочно пересчитывал вражеские дымы, которые с каждой минутой все четче вырисовывались на фоне наступающей зари.

– Две кильватерные колонны по пять вымпелов, господин контр-адмирал. В левой колонне головной «Куин Элизабет», а в правой – «Роял Соверен», – доложил он Рейтеру, не отрывая взгляда от окуляров мощного бинокля.

Тот быстро вспомнил все калибры обозначенных кораблей, и мурашки неприятной волной пробежали по его спине. Это были корабли класса суперлинкор, вооруженные по приказу Черчилля мощными пятнадцатидюймовыми пушками. Как бы в подтверждение этих размышлений прямо по курсу германской эскадры дружно вырос лес водяных столбов. Британцы начали пристрелку, оставаясь при этом вне зоны поражения германских двенадцатидюймовок.