— Так-так... мамка тебя кашкой всё-таки кормила, а?
Лия хлюпает носом:
— Господин Римус, бегите... Он ничего мне не сделает...
Курц делает шаг на меня:
— Да-а, беги. Я — дядя взрослый. Могу и...
Всё. Достал трепаться.
Бам!
С хрустом мой кулак встречается с картофельным носом придурка. Удар такой сильный, что я отшатываюсь назад, а Курц пролетает не меньше метра и падает на спину, схватившись за нос. Кровища хлещет по его лицу, как из водопроводного крана.
Упс, похоже, я перестарался. Первый раз дерусь с кольцом, прибавляющим силу. А ведь хотел ударить вполсилы...
Быстро оглядываюсь. Отлично, никто не подсматривает. А, нет. Вон детки пялятся. Черт... Хотя... пофиг. Для них я просто сильный, а не «зачарованный». Вряд ли тут кто-то додумается сопоставить мою богатырскую мощь с проблемами принца в замке.
— Суче-е-е-еныф-ф-ф, а-а-а! Ноф фломал!!!
Лию парализует. Даже прикрываться забывает...
Курц встает, пошатывается, его глаза разбегаются во все стороны. Ну, это точно сотрясение.
Так... а почему это у меня так рука болит? Поднимаю кулак... Твою... мать... Как минимум три костяшки выбиты, кожа рассечена и кровь стекает на землю. Да и своей же собственной силой я чуть не сломал себе запястье!
— Я тебя урою, ф-фопляк! Все кости перелоф-фаю! — отплевывается. — Лия моя! Моя! Сучка будет лежать только подо мн...
Бью ногой в живот. Не особо целясь, как неуклюжий бегемот. Но этого достаточно. Курц хватает воздух ртом, сгибается, падает на колени и кашляет. Отлично, на этот раз я смог себе ничего не повредить. Зато теперь примерно понятно, какую силу можно заимствовать у перстня в драке. Такая практика полезна, если я собираюсь навестить Стилета.
Курц буквально и фигурально исходит желчью:
— О, мои кишки... мамкины... сиськи... Убью... Убью... Обоих...
Медленно подхожу к Курцу, хватаюсь рукой за его косматую бороду, тяну. Посвистывая, иду к речке, волоча орущего бугая. Хорошая штука — перстень принцев.
Краем глаза вижу, как Лия до сих пор не может прийти в себя. Она с ужасом смотрит на нас, выдавливает:
— Г... господни Римус...
Останавливаюсь:
— Да, Лия? Хочешь, чтобы я его пожалел?
Усиленно кивает:
— Он — незлой... Просто дурак и не понимает, что делает... Пожалуйста, не убивайте...
Курц пытается вырваться и встать, но я тяну только сильнее. Он орёт:
— Закрой рот, потаскуха!!! Без тебя разберусь!!!
— Цыц, — дергаю, чувствую как на тупой роже рвутся кудрявые волосы.
— А-а-а, падла!!! Потаскуха!!!
Какой свирепый...
Курц изворачивается, хватает меня за запястье, но второй рукой я легко разгибаю его пальцы, хотя и успеваю почувствовать, какой он сильный. А еще, как на каждое мое движение возмущается организм — нагрузка слишком большая, а я еще не до конца восстановился.
Личико Лии белеет, она встает, одной рукой придерживая рваную ткань на груди, другой тычет пальчиком в кузница:
— Хотя знаете что, господин Римус?! Искупайте этого грубияна! Фу таким быть!
Пожимаю плечами:
— Ну я так и планировал. Пусть остудится.
Подхожу к краю берега, еще разок радую Курца пинком. Отправляю быдлана в речку. С веселым «плюх» вода накрывает его с головой. Морщусь, выкидываю следом кусок бороды.
Лия подходит ближе, трясется, как осенний лист. Чувствую, как она аккуратно подцепляет пальчиками мою руку.
Курц не появляется. Только вода булькает и волны расходятся.
— Господин... Римус...
Отстраненно наблюдаю за пузырьками:
— Думаешь, захлебнулся?
— Нельзя... так... Он никогда раньше так себя не вел. Первый раз... Вдруг у него что-то случилось?
Ну, убивать я его точно не хотел. Обычная мальчишеская перепалка — бывает. В моем деле явление частое.
С легким огорчением наблюдаю за пузырьками:
— Предлагаешь мне лезть за ним?
Лия сильнее сжимает мою ладонь:
— Пожалуйста, господин Римус. Я знаю его с детства. Он водил меня на рыбалку... Не понимаю, что на него нашло...
Кстати, какая у них разница в возрасте? Не староват он к Лие подкатывать?
Проходит еще десяток секунд. Кроме пузырей, тины и грязи, на поверхность мутной воды ничего не всплывает. Блин, а говорят, говно не тонет... Врут...
Лия умоляюще смотрит на меня:
— Господин Римус...
— Ладно-ладно, я понял...
Оглядываюсь. Сумка с черепом лежит под моими шмотками. Надеюсь, за минуту ничего с ней не произойдет.
Поправляю плащ на талии, ступаю в прохладную воду и...
Рывок!
Что-то хватает меня за ногу и резко дергает. Шлепаюсь спиной в прибрежную глину. Еще рывок, и меня утягивает под воду. Я захлебываюсь, успеваю услышать крики Лии...
Подловил, гаденыш!
Сильные руки сжимают мне шею, вдавливая в подводный грунт. Я открываю глаза и вижу через мутную воду полную ненависти рожу Курца. Он сидит на мне и топит! В глотке что-то защемляет! Твою мать! Какая силища! Он точно без артефактов?!
Пытаюсь столкнуть его, но собственные сила и вес сыграли со мной злую шутку — только глубже зарываюсь в грунт.
Пальцы! Я хватаюсь за один из пальцев Курца, выгибаю и... он с хрустом ломается. Но говнюк этого словно и не замечает, продолжает убивать меня.
Херово дело...
Очень херово...
Вот там... Костя... угорает...
Все мои сильные удары глушатся сопротивлением воды! Я барахтаюсь, как каракатица в тазе с грязью.
Краем глаза различаю ножки Лии. Она прыгнула в воду...
Чтоб меня, да женщины спасали?!
Ну давай, говнюк!
Бить бессмысленно! Хватаюсь за фартук Курца, тяну на себя. Рывок! Еще рывок!
Вот так, сучий ты сын!
Рожа с плешивой бородой погружается под воду вместе со мной. Курц пытается вырваться, но я только сильнее прижимаю его к себе! Вижу, как пузыри выходят чуть ли не из его ушей. Я успел задержать дыхание, а вот он захлебывается! Отлично!
Хочешь убить меня, придурок?! Нет уж! Сдохнем вместе!
Курц мечется как ужаленный, заглатывает воду. Перед моими глазами мельтешит его до усрачки перепуганная рожа.
Что?! Жить хочешь, тварина! Нет, брат, так не пойдет! Я заберу тебя с собой!
Сознание улетает, но я только сильнее прижимаю его к себе. Впритык, чуть ли не касаясь носами. Его выпученные глаза с ужасом смотрят на меня...
Я же... Только улыбаюсь. Самой своей мерзкой улыбкой, которую знаю. От этого остатки воздуха выходят у меня из легких...
Даа-а-а... Весело....
...
...
Курц отпускает меня.
А следом и я его.
Мы выныриваем одновременно.
Легкие горят, я чуть не прокусываю язык, втягивая спасительный воздух. Курц кашляет, как туберкулёзник в свой последний день, истерично загребает руками. Цепляется за траву и глину, выползает на берег.
Лия стоит по колено в воде, зажимает рот руками, плачет. Смотрит то на меня, то на него.
Курц плюхается на спину, я же подхожу к Лие, протягиваю руку:
— Не пе... переживай, — тяжело дышу. — Просто мужчины немного... повздорили. Бывает.
— Ты... Ты... нас обоих... — Курц стоит на четвереньках, его губы трясутся. — Ты... я...
Да, да, знаю. Я!
Выбираюсь на берег, помогаю Лие:
— Прикрой глазки, хорошо? Сейчас будет неприятно.
— Го... сподин Римус...вы...
Поднимаю руку, мило улыбаюсь:
— И ушки.
Отворачиваюсь от девочки, подхожу к блюющему водой Курцу, ногой переворачиваю его на спину, наступаю на грудь, вдавливая всем своим огромным весом. Он хватает меня за ногу, в его глазах лопаются капилляры.
— Слушай внимательно, Курц. В следующий раз, когда захочешь показать мужика мне или Лие, — склоняюсь над его посиневшей мордой, — вспомни эти слова: Римус Галлен милосердный лишь один раз. О да, мой бородатый друг, — протягиваю руку, щипаю его за волосатую щеку. — Ты правильно понимаешь. Свой первый раз ты уже израсходовал. В следующий раз, когда ты совершишь подобную ошибку, я вырву тебе руки, ноги, язык и, возможно, что-то еще. А потом излечу культи и отпущу. Ты будешь сидеть у кузницы, срать под себя и вертеть глазенками на тех, кто живет по-человечески.
