— Действуйте, — отозвался Вальтер Хевель. — Действуйте, и немедленно. Вы понимаете, о чем я?

— Да, — бросил через плечо Дарлан. — Вас немедленно отвезут в посольство Германии. Оставайтесь там, капитан де Сен-Сир позже сообщит о моем решении.

Со времен Наполеона III Виши являлся курортным городом, с множеством роскошных отелей, частных шале и санаториев для «чистой публики», прибывающей в город для отдыха на термальных источниках, известных со времен Юлия Цезаря. Великий римлянин останавливался здесь во время тактического отхода легионов после битвы при Герговии.

Курорт исходно устроили при императоре Диоклетиане, возродился он в конце XVI века при короле Генрихе Наваррском, а широкую популярность получил, когда минеральные воды Виши прославила в своих «Письмах» баронесса Мари де Рабютен-Шанталь де Севинье.[46]

В качестве столицы неоккупированной части Франции Виши избрали именно благодаря мощной туристической инфраструктуре; в тридцатые годы курорт принимал до ста тысяч человек в год. После Компьенской капитуляции в качестве эрзац-столицы рассматривались Клермон-Ферран, Лион и Марсель, но эти города были отвергнуты маршалом Петеном в пользу Виши: всего четыре с небольшим часа поездом до Парижа, в отелях можно разместить немалый штат правительственных чиновников, новейшая телефонная станция, обеспечивающая надежную связь со всей страной. Никакого пролетариата — промышленности в Виши не было, а значит, и вечно бунтующих клошаров в засаленных картузах можно не опасаться. Решено, «столица» теперь расположится на берегах реки Алье!

Окажись Франция крошечным государством наподобие Лихтенштейна, выбор оказался бы идеален. Великолепная архитектура, комфорт, пасторальные пейзажи, обилие ферм в округе — чиновничью орду следовало сытно кормить! — наконец, сравнительная удаленность от немцев: по условиям перемирия демаркационная линия проходила в полусотне километров к северу, через город Мулен, центр бывшей вотчины герцогов де Бурбон.

Но то Лихтенштейн. Франции требовался Париж, и не иначе!

Париж! Виши по сравнению с древней Лютецией выглядел сущей насмешкой.

Укрепления вокруг города отсутствовали, Виши никогда не был крепостью. Немногочисленный гарнизон разместили по предместьям — мстительный Гитлер в 1940-м разрешил поверженной Франции иметь армию численностью всего-то около ста тысяч человек, как бы напоминая об унижении Версальского мира.

На рассвете 9 ноября 1942 года в уютном Виши начали происходить изрядные странности. Поскольку немецкий посол во Франции бригадефюрер Отто Абец был сутки назад отозван в Берлин (и сразу по прилете в Темпльхоф арестован сотрудниками СД как верный клеврет Иоахима фон Риббентропа), за указанными странностями с балкона представительства Германии уныло наблюдал первый секретарь посольства Рудольф Вайс, разбуженный охраной.

Посольство находилось на бульваре Насьональ, угол с улицей Бельжик. Окна выходили на ухоженный парк, непосредственно примыкавший к реке, между набережной и бульваром. Можно было хорошо рассмотреть Пон де Белльрив, мост, ведущий на западный берег Алье. По мосту неторопливо ехали бронемашины — танков у французов не осталось, но легкую бронетехнику договор в Компьене не запрещал.

По аллеям приречного парка перемещались вооруженные военные в синем, те самые «Troupes de marine fran aise», здешний аналог морской пехоты. Четыре взвода взяли под надзор здания дипломатического квартала. Всё происходило буднично, размеренно, будто армейцы с винтовками разгуливали по Виши ежедневно.

— Стрельбы не слышно? — господин Вайс вздрогнул, услышав за спиной спокойный мягкий голос. Вальтер Хевель тоже изволил пробудиться с первыми лучами солнца и покинуть гостевую комнату. — Вот и чудесно. Не было сообщений из Парижа, от генерала фон Штюльпнагеля?

— Были, — признался секретарь. — В четверть шестого утра пришла шифровка: две дивизии, дислоцированные в Ля Гише и Мулене, в полной готовности, при необходимости они окажут поддержку.

— Необходимости пока не наблюдается, — задумчиво сказал советник Хевель. — Отдайте распоряжение: я немедленно должен связаться с Берлином по телефону, закрытая линия. Известите наш МИД, дословно: «Проект „Антон-II“ реализуется, ждем директив». На этом пока всё.

— Разрешите идти? — робко спросил Рудольф Вайс, еще вчера вечером твердо осознавший, что сгинувший бригадефюрер Абец в сравнении с Вальтером Хевелем просто мелкая сошка, даром что считался «наиболее влиятельным германским должностным лицом во Франции». Времена изменились.

— Ступайте.

Хевель постучал пальцами по крышке любимой серебряной сигарницы с малайским узором и изображением мифической птицы Гаруды, вытащил из левого кармана брюк спички. Выпустил облачко ароматного табачного дыма. И надолго застыл, упершись руками в кованую ограду балкона.

Созерцал.

Внизу царила деловитая суета: подкатил колесно-гусеничный броневик Schneider Kegresse Р16, довольно смешной и нелепый обликом. Вылез французский офицер, о чем-то быстро переговорил с гауптштурмфюрером, возглавлявшим охрану дипломатического представительства. Уехал.

Шли на работу гражданские служащие, несколько недоуменно озираясь — что происходит? Торопились молочники: плетеные корзинки с бутылками, полными парного молока. Потянуло запахом выпечки, начали готовиться к обычной дневной работе кафе-шантаны. В парке появилась пожилая няня-домработница с детской коляской — не мать ребенка, это очевидно: слишком просто одета, да и возраст к материнству не располагает. Обменялась фразой-другой с солдатами. Засмеялась почему-то.

День обещал быть ясным — ни облачка. Ветерок, налетевший с реки, кружил золотистые листья, опавшие с кленов и тополей.

Над тихим городом Виши всходило солнце.