Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Не беспокойся, я займусь ими. Тебе же лучше сейчас отдохнуть. — Молодой маг повернулся к Хономеру. — У меня есть кое-какие снадобья, и если ты мне поможешь…

— Я кое-что смыслю в этом деле и охотно помогу тебе, — ответил Хономер, чувствуя, что горящий корабль притягивает его взгляд, словно магнит железо.

19

Вождь траоре оказался светлокожим и, к великой радости Эвриха, говорил по-аррантски не хуже его самого. Множество мелких морщинок, разбегавшихся от светло-серых глаз, доброжелательно посверкивавших из-под широкого лба, свидетельствовали о том, что Бамано был веселым человеком, в чем юноша и убедился, едва тот открыл рот.

— Рад поздравить тебя с благополучным окончанием плавания и сообщить, что в племени потерпевших кораблекрушения ты желанный гость. В этом у тебя уже было время убедиться, не так ли? — Эврих кивком подтвердил слова вождя, и тот продолжал свое, ставшее уже, по-видимому, традиционным, приветствие. — С тех пор как траоре прекратили употреблять в пищу тех, кого пригоняло к этим берегам северное течение, попавшие в беду мореходы находят здесь приют и утешение или же, если тихая жизнь им не по нраву, отправляются куда глаза глядят. Мы рады каждому спасшемуся из лап Морского Хозяина, но никого не удерживаем. Буде пожелаешь ты остаться в племени — милости просим, надумаешь уйти — забирай из снятого с «Морской девы» все, что сможешь унести, и — в путь…

При первом же знакомстве с траоре, пироги которых вывели полузатонувшее судно из течения и отогнали в бухту, расположенную за галечным пляжем, Эврих отметил, что цвет кожи гребцов колеблется от светло-золотистого до иссиня-черного. Одного взгляда на них было довольно, чтобы понять — здесь собрались люди из самых разных уголков света: арранты, саккаремцы, уроженцы Афираэну, Кидоты, Мавуно, Шо-Ситайна и Озерного края. Догадка о том, что омывающее западный берег Мономатаны течение приносит сюда все суда, потерпевшие крушение в этих водах, подтвердилась после обмена Эвриха первыми же фразами с сидящими в пирогах гребцами и в какой-то степени объясняла дружелюбное отношение к нему столь разных людей, говорящих на невообразимой смеси языков.

Несколько дней, проведенных в селении траоре, расположенном среди прибрежных скал на берегу живописного озера, позволили юноше не только познакомиться с жизнью приютившего его племени, но и обдумать свое положение, казавшееся ему теперь уже не столь мрачным, бесцельным и безрадостным, как во время плавания на полузатонувшем корабле. Помогая траоре днем разбирать на части «Морскую деву» и беседуя вечерами со словоохотливыми стариками, он перестал ощущать щемящую боль в сердце. Работа в обществе жизнерадостных мужчин и рассказы о судьбе удивительного племени настолько захватили его, что воспоминания о погибших товарищах начали утрачивать свою остроту, а собственные беды стали казаться не такими уж страшными и непоправимыми. Ежегодно терпящие крушения суда, проглоченные штормовым морем команды, кровавые битвы на границе Мавуно и Афираэну, нашествие на приморские страны кочевников из Красных пустынь — все это, рассказанное очевидцами, заставило его по-иному взглянуть на случившееся с ним. К тому же устоявшаяся жизнь большого селения чем-то напоминала юноше Фед и до известной степени примиряла его с Нижним миром.

Он и предположить не мог, что здесь, как в огромной семье, могут уживаться люди, родившиеся на разных континентах, говорящие на разных языках, поклоняющиеся разным божествам и помимо различного цвета кожи имевшие различные, совершенно не похожие, а порой и прямо противоположные привычки и обычаи. Идиллией тут, впрочем, и не пахло, а, как и повсюду в Нижнем мире, все напоминало о крови и насилии, но здесь, похоже, без этого вообще невозможно было прожить, и, главное, почти никогда нельзя было установить, кто же был прав, а кто виноват.

Примером подобного утверждения могла служить история племени траоре, бежавшего в прибрежные скалы из южных долин после чудовищного землетрясения. В результате долгих скитаний траоре облюбовали это место не столько из-за прекрасного озера, названного ими Мвализури — Слеза Божья, сколько из-за того, что северное течение исправно выносило на галечную отмель, а после штормов особенно щедро, всевозможные дары моря, среди которых были ушастые тюлени, киты, рыбины всех сортов и размеров, черепахи и огромные фиолетовые раковины, хозяева которых считались деликатесом даже в Аррантиаде. Прибивало оно к берегу и израненные штормами, потерявшие управление корабли, причем содержание их трюмов было едва ли не самым ценным из того, что давало море траоре. Что же касается спасшихся мореходов, то их обычно приносили в жертву Морскому Старцу. Тот получал души несчастных, а тела их во славу божию поедались его почитателями. Так продолжалось до тех пор, пока на отмель не сел громадный пиратский корабль. Три сотни головорезов с «Альбатроса» не пожелали быть съеденными, и многим траоре пришлось отдать души кровожадному божеству, прежде чем псы морей насытили свои клинки кровью каннибалов.

Капитан «Альбатроса» не мог увести свой смертельно раненный корабль от этих берегов и, здраво рассудив, что поселок траоре приспособлен для жизни несколько больше, чем голые скалы, согласился пощадить уцелевших после жестокой резни мужчин племени, если вдовы погибших примут его людей в свои хижины и обязуются не чинить им козни и за убиенных мужей не мстить. Так, во всяком случае, гласила легенда. На самом деле пираты, надо думать, просто ворвались в поселок и взяли все, что им приглянулось и до чего дотянулись их жадные, обагренные кровью чернокожих руки. С той поры жизнь племени сильно изменилась, и вынесенных на галечный пляж после кораблекрушения мореходов — пиратов, их жертв и всех прочих — встречали если не с распростертыми объятиями, то вполне дружелюбно. Прошли годы, и ситуация начала меняться к худшему, ибо женщины редко отправляются в море и недостаток их в поселке стал ощущаться все острее и острее. Разумеется, кое-кто из потерпевших кораблекрушение, не ужившись в поселке, уходил на восток, надеясь добраться до Аскула, но таких было не так уж много, и среди траоре все чаще стали вспыхивать драки. Само собой напрашивалось решение забыть о гостеприимстве и вспомнить старые обычаи племени, чистокровных траоре в котором, правда, давно уже не было. Так бы, вероятно, и поступили, если бы тогдашний вождь не предложил более человеколюбивый и мудрый выход из положения.

Отремонтировав крохотное суденышко, пять выбранных племенем мужчин отправились на нем в Аскул, захватив с собой значительную часть золота, драгоценностей и других ценных предметов, снятых некогда с пригнанных к отмели кораблей. На вырученные от их продажи деньги посланцы племени закупили в Аскуле множество рабынь и грозящее развалиться на части судно. Подхваченный течением корабль благополучно достиг отмели, и причина потасовок в поселке была устранена, а цвета кожи его обитателей стали еще более разнообразными. К несчастью, суденышко, отправившись в Аскул вторично, в поселок уже не вернулось, и связь с внешним миром вновь была на долгие годы потеряна. В последнее время опять стал ощущаться недостаток в женщинах, и, хотя Эврих был принят траоре как нельзя лучше, уже само то, что историю племени ему рассказали в первый же вечер, красноречиво свидетельствовало об опасениях, которые внушал дружной общине каждый новый мужчина. Сильные руки ни в одном селении не будут лишними, но, как известно, у статных красивых парней кроме рук имеется еще кое-что, способное серьезно испортить жизнь его менее одаренным природой товарищам.

Эврих, впрочем, и не собирался провести остаток своих дней у траоре. Возвращаясь мысленно к постигшей «Морскую деву» трагедии, он пришел к убеждению, что хотя бы частично может вернуть долг павшим, привезя Верцелу и отцу Хриса семена хуб-кубавы. Это меньшее, что ему следовало сделать, и это была поистине достойная цель, достигнув которой он способен был хоть в малой степени отблагодарить богов за спасение своей жизни. Как знать, быть может, ради этого-то они и оставили его в живых, единственного из всей команды, из всех пассажиров несчастливого судна? И коли уж суждено ему скитаться по свету, так не лучше ли придать этим скитаниям высокий смысл, чем уподобляться листку, сорванному ураганом и несущемуся по прихоти его неведомо куда?

1470
{"b":"862793","o":1}