– Тьфу, блин! – возмутился я. – Борис, у меня проблемы! Крайне серьезные!

– Я так и знал, – немедленно погрустнел Удав. – Ко мне всегда обращаются с одними проблемами. А просто навестить, заглянуть ненароком в гости – это нет…

Я смешался, стало стыдно. Но Удав немедленно озарился лучезарной мальчишеской улыбкой:

– Проблемы – это замечательно, дружище! Я пошутил. Моя профессия – разрешать чужие трудности, не забудь!

Такое забудешь, как же.

Борис Валентинович Лосев, человек, носящий вполне обычное имя и способный похвастаться на удивление бурной и разнообразной биографией, в течение своей прежней жизни на Земле перепробовал десятки самых разных специальностей.

Он был уличным бандитом и магнатом, владеющим уважаемыми корпорациями, ему приходилось торговать наркотиками, оружием и секретными технологиями, исследовать космос, создавать научные центры, строить инопланетные базы, разрабатывать макроэкономические теории (докторская диссертация Оксфорда, 2276 год); он впервые занялся кремний-органикой как наиболее перспективным направлением в биологии, его деньгами пользовались минимум десяток нобелевских лауреатов, проводя свои исследования.

К моменту наступления Катастрофы 2283 года Удав считался самым опасным преступником планеты, входившим в десятку богатейших людей Земли, меценатом, увлеченным ученым-любителем и спонсором невероятных научных изысканий.

Он платил ученым огромные деньги. Собирал под свое крыло талантливую молодежь. Обеспечивал немалые стипендии подающим надежды студентам в лучших университетах мира. Перекупал нобелевских лауреатов и крал из инновационных центров цивилизованных стран последние разработки – средств хватало с избытком.

Впервые в истории человечества частное лицо сумело обойти в конкуренции ведущие научные центры супердержав и совершить маленькую технологическую революцию. Удав превзошел Наполеона Бонапарта в том, что император всех французов видел конечную цель – владычество над Европой, а Борис Валентинович поставил перед собой куда более амбициозную и невыполнимую задачу – бесконечное познание.

Познание любой ценой. Удаву нечего было терять. Равно как и приобретать.

Прежде всего он был невероятно, болезненно любопытен. Хотел открыть тайны Вселенной.

Когда с Землей было покончено и Удав приобрел (не без моего посредничества и участия) физическое «совершенство», перестроив свой хромосомный набор с помощью «Бича Божьего», он реализовал давний проект – создание «мира, где каждый может быть счастлив». Лаций. Убрался подальше от любопытных глаз в Магеллановы Облака и начал строить «идеальное общество».

Похоже, Борис – единственный, у кого это получилось: поселиться на Лации можно только после десятилетнего испытательного срока, преступность минимальна, насилие в любой форме карается ужасающе – высылкой в необитаемые миры других галактик, где нет планетарных точек сингулярности. Выбраться оттуда нереально.

Для тех, кто не понимает, объясняю: homo novus может приспособиться почти к любой среде обитания, живем мы очень долго, а тюрьма, из которой не сбежишь – наказание до последней степени суровое. Столетия одиночества, сущий ад.

Удав помог нашей развеселой компании управиться с чересчур возомнившим о себе «Птолемеем» и изгнать чудовищную машину с Сириус-Центра, оказал помощь людям, застрявшим на Земле после Катастрофы и прошедшим весь цикл генетических «превращений», – он научил их пользоваться новыми способностями и избегать жертв при путешествиях по Металабиринту…

Словом, предыдущие грехи он искупил: едва мир перевернулся, перевернулось и его мировоззрение. Самый талантливый мафиозный дон Земли, тосковавший по настоящим приключениям и компенсировавший свою страсть участием в самых громких криминальных аферах двадцать третьего столетия, получил полную свободу действий и реализовал ее во благо других – достаточно посмотреть на грандиозность и нечеловеческую красоту Септимонтиума.

– Все наши друзья ничего, живы-здоровы, – воодушевленно повествовал Удав, когда на нас налетел ураган молчаливой прислуги, сервировавшей в кабинете принцепса роскошный ужин. Этим можно было накормить как минимум роту голодных морских пехотинцев, у меня в глазах рябило от шикарных блюд из серебра и золота, заполненных не менее роскошной едой. – …Что ты вытаращился? Будто раньше на моих пиршествах не бывал! Я не стоик, вовсе наоборот, предпочитаю мед черствому хлебу и веселые песни заунывным стенаниям!

– Вы, Борис Валентинович, что-то о друзьях говорили…

– Ах, да! Веня Гильгоф с Луи Аркуром заглядывали весной, моя сумасбродная дочурка с ними.

У всей компании шило в жопе, я дико извиняюсь за вульгарность – следовало бы сказать «гладий в подексе»… Летают, изучают, ищут приключений. Вольные рейнджеры. Основная база здесь, на Лации, но в основном они исчезают незнамо куда на несколько лет, присылая по линии Планка сообщения наподобие «все в порядке, не беспокойтесь».

– А капитан Казаков?

– Он уже не обычный пехотный капитан! Бери выше! Фрегаттен-капитан, подполковник по-нашему, морская пехота ВКС! Разве не знаете? Он ваш ближайший сосед, система Норик-VII, она входит в миры Конвенции!

– А-а! Узнаю Казакова! – Я от души рассмеялся. – Милитаризм у него в крови! Вот не ждал, не гадал! Это самая военизированная планета нового человечества, от Меркуриума всего в девятнадцати световых, буквально за углом! Я бывал там один раз, но никак не мог представить, что Казаков пойдет служить в армию Норика-VII – мира, оберегающего всеобщий покой!

– Ему интересна, кроме того, перспектива хорошего карьерного роста, что льстит самолюбию. Норик-VII – насквозь, как вы выразились, милитаризованная планета с претензиями на былой имперский дух. Ностальгия по старым временам… Эй-эй! Амфору с Критским распечатайте, бестолочи!

Я бы понял такой окрик, адресованный простецу, представителю разумной расы второго сорта на Меркуриуме, но обслуживали принцепса обычные люди, по нашей терминологии «благородные». Меня это покоробило.

Тем не менее приказы Удава исполнялись моментально, без возражений и укоризненных взглядов. Неужто он на самом деле постепенно начинает превращаться из Судьи в настоящего Императора? «Владелец планеты» и ее «повелитель» – это совершенно разные вещи! Владелец понимает, что от нанятых им рабочих и обслуживающего персонала зависит всеобщее благополучие, а повелитель…

Повелитель вправе творить все, что угодно. Что угодно.

Нехорошо. Кажется, к Удаву надо относиться поосторожнее, чем прежде. Однако я не верю в то, что он превращается в самодура и единоличного диктатора, тиранящего подданных по своей прихоти! Не такой он человек!

– Знаешь, что самое интересное в нашей истории? – вопросил Удав. – Все мы остались живы, каждый благополучен, нашел свое место в жизни, занимается интересным ему делом…

– Ваше дело вам интересно? – спросил я, отметив необычно глубокий вздох хозяина роскошнейшего дворца, аналог которого принадлежал Тиберию Августу три тысячи двести лет назад. – Не разочаровались?

– Интересно, неинтересно, – вдруг раздражился Удав. Взмахнул рукой, отбрасывая чашу с вином. Алая жидкость растеклась по мраморному полу. – Обязанности, понимаешь? Каждодневные, нудные, успевшие надоесть…

– Проведите реформы. Устройте там… например, парламент, партии, борьбу между фракциями… Чтобы поживее было!

– Коленька, дорогой мой, все это перепробовано сто раз! Люди хотят одного – стабильности, сытости, хлеба и зрелищ! Перемены их пугают! Я со-здал Утопию, идеал, с совершенной экономикой, отсутствием насилия… Ну, почти полным. Меня захваливают, устраивают триумфы, превозносят, каждый бежит со своими проблемами, включая самые идиотические! Судья! Принцепс! Надоело!

Удав саданул кулаком по столу так, что чаши подпрыгнули. Осыпалась на пол зелень, толстым слоем покрывавшая возлежащую на блюде и волшебно пахнущую фаршированную утку.

– Коленька, есть предложение напиться, – сказал Удав. – Вдрызг. Так, чтобы по пьяному безобразию пойти хулиганить на улицы? Побузим? К утру наши инертные тела преторианцы со всем возможным почтением доставят домой… Я тут наподобие святого, легенда, на которую невозможно покуситься. Мне все простят! Все, включая самое… самое… Неприличное.