Только на четвертый день, когда уже были разрушены тысячи домов и магазинов, а опьяненные успехом погромщики грозили устроить очередную бойню, власти решили вмешаться и «усмирить» довольно странный метод. Солдаты были выставлены на рыночной площади с телегами, нагруженными розгами, а бунтовщиков, пойманных с поличным, публично пороли на месте.
Достаточно было «отцовской» расправы местных властей над «непослушными» детьми, чтобы положить конец погрому.
Что же касается центрального правительства в Петербурге, то оно хотело только знать, имеет ли погром какую-либо связь с тайной революционной пропагандой, которая, начав с евреев, могла затем настроить толпу против дворянства и русской буржуазии. Поскольку официальное расследование не выявило никаких политических мотивов одесских беспорядков, петербургские власти успокоились и были только рады поверить на слово сатрапам черты оседлости, сообщившим о начале антиеврейского движения. как «грубый протест масс против неспособности решить еврейский вопрос» — а именно, решить его в реакционном духе — и как проявление народного негодования против еврейской эксплуатации.
Старое обвинение евреев в сепаратизме нашло, таким образом, новое обвинение: их экономическая «эксплуатация» христианского населения оседлости. Комитету, назначенному по рекомендации Государственного совета, было предписано провести строгое расследование обоих этих «обвинений». Конкретно работа Комитета сводилась к рассмотрению двух вопросов, один касался кагала, или «улучшения духовной жизни евреев», а другой касался возможности прореживания черты оседлости с евреями. конец ввиду ослабления экономической конкуренции евреев.
Материалом по этим вопросам была, кроме «стандартной работы» Брафмана, «Меморандум о важнейших административных вопросах на Юго-Западе», представленный в 1871 г. киевским генерал-губернатором Дондюковым-Корсаковым. к царю.
Автор меморандума высказывает свое убеждение, что «главные усилия правительства должны быть сосредоточены на еврейском вопросе». Евреи становятся великой экономической силой в юго-западных провинциях. Они покупают или закладывают поместья и получают контроль над фабриками и мельницами, а также над торговлей зерном, лесом и спиртными напитками, вызывая тем самым ожесточенное негодование христианского населения, особенно в сельских районах. Более того, еврейские массы, отказываясь следовать примеру горстки обрусевших еврейских интеллектуалов, живут совершенно обособленно и остаются в муках талмудического фанатизма и хасидского мракобесия. Они «имеют полное самоуправление в своих кагалах, свою систему финансов в корзине налогов, свои отдельные благотворительные учреждения», свою традиционную школу в хедерах, которых на Юго-Западе не менее шести тысяч. Вдобавок евреи владеют международной организацией «Всемирный кагал», представленной израильским союзом «Вселенная «в Париже, президент которого Адольф Кремье имел наглость заявить протест российскому правительству против актов насилия, совершенных против евреев. По всем этим причинам генерал-губернатор считает, что «пересмотр всего законодательства, касающегося евреев, стал настоятельной необходимостью».
Такой же тон был принят и в других официальных документах, попавших в руки «Комитета по улучшению положения евреев». Сообщения губернаторов и отчеты членов Комитета были одухотворены тем же духом, который говорил через «Книгу о кагале» Брафмана. Это было естественно. Чиновники, которым эта книга была послана центральным правительством «для руководства», черпали из нее всю свою политическую мудрость в еврейских делах и в своих ответах старались следовать указаниям Государственного совета, переданным им. Комитетом, viz., «рассмотреть пути и средства ослабления общинной сплоченности среди евреев».
В Королевстве Польском наместники жаловались в своих отчетах на то, что евреи провинции, хотя и наделенные Велепольским равными правами, не выполнили условий, приложенных к этому акту, а именно: «отказаться от использования своих прав». собственный язык и письменность в обмен на дарованные им милости». За исключением горстки ассимилированных «поляков мозаичного толка», пропитанных польским шовинизмом, рядовые хасиды были проникнуты крайним сепаратизмом, поощряемым «Кагалом через его различные учреждения, Конгрегационалистские советы, раввинат, хедеры и множество специальных учреждений».
Эти и подобные им сообщения легли в основу докладов, или, вернее, обвинительных актов, в которых члены Комитета обвиняли евреев в ужасном преступлении образования «религиозно-политической касты», другими словами, национальности. Следуя примеру Брафмана, члены Комитета в своих отчетах особо подчеркивали отвратительность Талмуда и опасность еврейского сепаратизма. Излишне говорить, что предлагаемые ими выводы были того же рода, что предполагались в инструкциях Государственного совета: необходимость уничтожения последних остатков еврейского самоуправления, таких как еврейская община, школа, общества взаимопомощи. словом, все, что способствует «общественной сплоченности среди евреев».
Варварство этих предложений прикрывалось фиговым листком просвещения. Когда отсталые еврейские массы сольются с высококультурным населением России. Другими словами, когда евреи перестанут быть евреями, тогда еврейский вопрос найдет свое решение.
Тем временем, однако, евреи должны быть обузданы уздой инвалидности. Судья Комитета по вопросу о черте оседлости Григорьев прямо заявил: «В этом вопросе важно не то, будет ли лучше жить евреям, когда им будет предоставлено право проживания по всей Империи, а скорее влияние эта мера экономического благосостояния огромной части русского народа».
С этой точки зрения рефери находит, что было бы опасно выпускать евреев за черту оседлости, так как «чума, которая до сих пор была ограничена западными провинциями, затем распространится по всей империи».
Долгое время Комитет находился в тупике, скованный бюрократической реакцией. Лишь к концу его существования раздался в его среде голос из другого мира, посмертный голос умершего и похороненного либерализма. В 1880 году Комитету был представлен меморандум двух его членов, Нехлюдова и Карпова, в котором была сделана смелая попытка отстоять еретическую точку зрения о полной еврейской эмансипации. Язык меморандума был таким, которого русское правительство давно не слышало.
Во имя «морали и справедливости» авторы меморандума призывают правительство отказаться от своего грубо-утилитарного отношения к евреям, которые должны быть лишены гражданских прав до тех пор, пока они не окажутся полезными для «исконного» населения. Они разоблачают эгоистичный мотив, лежащий в основе тех кусочков эмансипации, которые раздавались евреям во время предыдущего заклинания либерализма: желание не помочь евреям, а воспользоваться их услугами. Купцов первой гильдии, врачей, юристов, ремесленников допустили во внутренние районы с единственной целью развития в этих местах дела и восполнения ощутимой нехватки в ремесленниках и профессионалах. «Как только та или иная категория евреев оказывалась полезной русскому народу, она освобождалась, и освобождалась лишь отчасти, от гнета исключительных законов и принималась в господствующее население Империи». Но миллионы простых евреев, покинутых высшими классами, продолжают томиться в удушающей оседлости. Еврейскому населению отказано в элементарных правах, гарантирующих свободу преследования, свободу передвижения и владение землей, каких может быть лишен только преступник по приговору суда. Как бы то ни было, среди этих лишенных наследства масс царит недовольство. «Подрастающее поколение евреев уже начало участвовать в революционном движении, которому они до сих пор были чужды». Система угнетения должна быть отброшена. Все еврейские пороки, их сепаратизм и односторонняя экономическая деятельность являются лишь плодами этого угнетения. Там, где закон не имеет доверия к населению, там неизбежно население не имеет доверия к закону и, естественно, становится врагом существующего порядка вещей. миллионов еврейского населения, наравне с преступниками». Первым шагом на пути к полной эмансипации должно быть немедленное предоставление права проживания по всей Империи.
