– А ты бы отдал?

– А ты нет?

– А я нет! – самодовольства в голосе ирландца хватило бы на троих саксов. – Мои копья – это только мои копья, – он похлопал по месту, которое можно было бы назвать ширинкой. Но ее, увы, еще не придумали. – Рискни тан обойтись с нами невежливо, сколько бы у него тогда осталось людей? А зная нашего ярла, я почти уверен, что у этих людей не осталось бы тана.

Приятно, когда такой человек, как Давлах, столь лестного о тебе мнения.

– Малоун, посмотри, что там снаружи, – велел я, показав наверх. – Давлах, помоги ему.

Бычок вскарабкался на перевернутые ясли, топнул пару раз, чтобы убедиться, что они выдержат полтысячи фунтов. Малоун подобрал деревянные вилы, проковырял с их помощью дыру в соломенной крыше, встал на плечи ирландцу, протиснулся между жердями кровли и высунулся наружу.

Минут пять он изучал окрестности, потом, присев, мягко спрыгнул на пол и принялся вычищать солому из волос и бороды.

Я ждал. Торопиться было некуда.

– Дверь подперли бревном, – начал доклад Малоун. – Зачем – не понял.

Я тоже не понял. Дверь на кожаных петлях. Разрубить их – секунда.

– Снаружи – двое. Один старый, другой мальчишка. Играют в кости.

Малоун поморщился. Это в нем бывший десятник проклюнулся.

– Во дворе людей много, но солдат меньше десятка. Ворота открыты. Снаружи больше. Часть – верхом. Тан им что-то говорит. Похоже, намерен куда-то отправить.

Вот это хорошая новость. Можно временно расслабиться.

– Отдыхаем, – решил я. – До сумерек.

Положил под голову свернутый плащ и уснул.

Разбудил нас один из тановых дружинников, когда уже начало темнеть. Ну как разбудил: открыл дверь и заглянул. Увидел мирную картину – нас спящих, успокоился, поставил у входа деревянное ведерко, и дверь снова закрылась. Но мы с Мурхой уже проснулись. Проснулись, переглянулись, а потом ирландец тихонько растолкал своих, а я – своих.

В ведре оказалась обычная вода. Заботу я оценил.

– По возможности никого не убиваем, – распорядился я.

Судя по небу в дыре над головой, уже достаточно стемнело.

Рубить петли мы не стали. Разрезали аккуратно, придерживая двери, сдвинули их слегка, ровно настолько, чтобы мы с Лисом просочились наружу. «Не убивать», – обозначил я Лису.

И два вахлака-сторожа отправились в небытие лишь на время.

Через пару минут (минус еще трое беспечных) мы уже были в конюшне. А еще через пять минут выезжали из ворот.

Два охламона-караульных даже поприветствовали меня как лорда. Я благосклонно кивнул.

Даже и не думал, что будет так просто.

А все почему? Потому что я – добрый. А убей мы караульных, сколько времени прошло бы до поднятия тревоги?

– Давно знал, ярл, что ты удачлив, но даже и не думал, что настолько, – сказал мне Лис уже на палубе драккара.

Я пожал плечами. При чем тут удача? Гуманизм, выдержка и точный расчет. И вот твой враг кормит тебя и поит, потом укладывает спать и практически не возражает, когда ты отправляешься восвояси. Ну да проехали. Сейчас у меня другая забота. Правильно подать Рагнарсонам мою стратегическую идею: как превозмочь могучую нортумбрийскую армию, не потеряв собственную.

– Нет! – Сигурд Рагнарсон не задумался даже на секунду, прежде чем определиться с позицией. – Я поклялся отомстить за отца, и я отомщу!

– Сколько бы ни было этих жалких англов, мы их всех уничтожим! – поддержал его Хвитсерк.

Бьёрн поглядел на Ивара. Ивар же объявлять решение не торопился.

Змееглазому это не понравилось:

– О чем тут думать, брат? Убийца нашего отца на том берегу! Ты забыл нашу клятву?

Ивар улыбнулся.

Когда дракон улыбается, его собеседнику хочется перенестись километров на триста. И все равно куда.

Но только если собеседник – не такой же дракон.

Мне показалось: вот-вот раздастся оглушительный треск ломающихся о борта весел и стоголосый рев сошедшихся хирдманов.

Но нет. Братья Рагнарсоны очень четко чувствовали ту линию, после которой родная кровь перестает быть родной.

– Посмотрите на него, – Ивар указал на меня.

Я старательно изобразил невозмутимость. Что было непросто.

– Скажи мне, Ульф, у тебя ведь была возможность убить Эллу?

– Пожалуй, – осторожно ответил я.

– Но ты его не убил. Почему?

Потому что потом, скорее всего, убили бы меня. Но, к счастью, это был риторический вопрос. Ответ на который я уже давал.

– Он не сделал этого, Сигурд. Он понимал: нельзя украсть у нас нашу месть! И что я слышу теперь от собственного брата? Сигурд! Ты и впрямь хочешь, чтобы убийца нашего отца пал в бою?

Бьёрн хлопнул ладонью по столу. Хвитсерк непонимающе уставился на Ивара.

– Наша месть, – сказал Ивар, – это не полет из Мидгарда в Валхаллу. Элла умрет так, что о его смерти будут вспоминать правнуки наших правнуков. Ты позаботишься об этом, Сигурд. Но то, что придумал Ульф, заставит конунга англов испытать боль посильнее, чем от твоего ножа, Сигурд.

– Не понимаю, – пробормотал Хвитсерк. – Я бы тоже огорчился, если бы мой враг струсил и отказался от битвы. Но при чем тут боль?

– А что бы ты испытал, брат, если бы, вернувшись домой, обнаружил там своего врага? Твои богатства, твои дети, жены, родичи – все, что было твоим, стало его. А ты смотришь на это и ничего не можешь сделать.

– Еще как могу! – возразил Хвитсерк. – Я его на кусочки порежу! Зубами порву!

– Это потому, что у Роскилле нет стен, – усмехнулся Ивар. – А у Йорвика они есть. И, клянусь копьем Одина, они покрепче, чем зубы Эллы! Ульф знает толк в мести, ведь он сам однажды испытал подобное.

Хвитсерк перевел взгляд на меня, потом кивнул и сказал:

– Ульф-ярл, ты хорош.

Ну да. Хотя до сих пор так и не научился видеть мир как викинг. Может, поэтому не склонен праздновать победу заранее. Я ведь тоже видел стены Йорвика. И не думаю, что попасть внутрь будет просто, даже если там не будет всей армии Нортумбрии.

Получается, так или иначе, но свой план я пропихнул?

Не совсем.

– Ты хорош. Но мы поступим иначе. Бьёрн, сколько у нас здесь союзных?

– Сейчас сотен семь-восемь. Кораблей. Но не все здесь. Половина расползлась по округе. Грабят.

– Надо собрать как можно больше, – заявил Бескостный. – У них есть корабли, так что перебраться на тот берег им будет нетрудно.

– Хочешь, чтобы они отвлекли англов? – уточнил Бьёрн.

– Хочу. Но сами они не пойдут. Нужен кто-то из нас.

– Я! – тут же вызвался Сигурд.

– И я! – поддержал Хвитсерк.

Ивар кивнул. Он, похоже, на это и рассчитывал.

– Вы заставите их драться, – сказал он. – А мы с Бьёрном пойдем к Йорвику. И возьмем его.

Собственно, это и был мой план. Только об отвлечении я не говорил. Нет, мысль хорошая, но если Ивар мог предложить братьям ввязаться в неравный бой, то я – нет.

– Обсудим, – сказал Ивар, подтягивая поближе кувшин с элем. – Ульф-ярл, благодарю тебя.

Я понял. Вежливо кивнул каждому из братьев-конунгов по очереди и вышел из шатра.

Воздух снаружи показался сладким, как поцелуй Гудрун. Вот как бывает. Рядом река, порядком заиленная. Еще лагерь вокруг, который смердит, как и положено смердеть военному лагерю. Но после «вдохновляющего» общества братьев Рагнарсонов…

– Ну? – спросил поджидавший снаружи Медвежонок.

– Согласились.

– Я в тебе не сомневался! – Свартхёвди хлопнул меня по спине. – Пошли, там наши бычка жарят. Вот только эля почти не осталось.

Зря он печалился.

Когда мы вернулись в «расположение», там уже обосновались ирландцы Лиса. С изрядным количеством английского пива.

«Молодцы братья-католики, – подумал я. – Ушлые и нежадные».

В целом, правильная оценка. Но не в данном случае. Эль был от Хвитсерка и предназначался мне. Просто Мурха первым попался Рагнарсону на глаза. И мой «почти тезка» поручил ему передать мне ценный подарок.

Впрочем, и ирландцы не с пустыми руками пришли, а с двумя бочками свежезасоленной рыбки, экспроприированной в каком-то рыбацком селении, и четырьмя мешками ржаной муки, из которой быстренько понаделали пресных лепешек.