Идею выдать себя за разбойников для проникновения внутрь замка Теобальд похвалил и предположил:

– Ты придумал?

Я кивнул.

– Голова у тебя работает, – похвалил командир. – Не оступишься – недолго тебе в воинах ходить. Десяток получишь. Впрочем, – продолжил он, поднимаясь, – ты можешь получить его быстрее. Если вспомнишь, кто таков пленник. А пока ты просто керл, познакомься со своим десятником. Малоун, поди сюда.

Ну и рожа у этого Малоуна. Грубый шрам пробороздил ее поперек – от правого виска, рассек бровь, повредив веко, изуродовав нос и оставив длинную голую полосу в бороде до самого подбородка. Глаз уцелел, но застыл в вечном ироническом прищуре.

– Николас, – представил меня командир гвардейцев. – Проверишь его в строю и верхом. Если окажется вполовину так же хорош, как на мечах, будет в первой шеренге. И вот еще: сегодня после обеда твой десяток заступает в личную охрану короля.

– Почему мой? – проворчал «сержант». – У меня всего шестеро осталось, причем двое – ранены.

– Уже семеро, – уточнил Теобальд. – И у всех так. Тебе что-то не ясно?

– Нет, мой лорд! – под суровым взглядом командира Малоун подобрался, и лицо его приняло выражение «всегда готов». Только поврежденный глаз портил картинку «безупречный служака».

– Пожрал? – спросил мой новый начальник, когда Теобальд ушел. – Тогда пошли. Нечего штаны протирать.

Не знаю, как я ему, но он мне понравился. Основа. На таких и держится войско, что бы там ни думали всякие короли-конунги.

Сначала мы отправились к королевским конюшням, располагавшимся метрах в двухстах от королевской резиденции. Выбирать мне лошадку. В кредит. Средства позволяли заплатить прямо сейчас и за небольшой табун, но – нефиг.

Лошадку выбирал сам и остановился на крупном крепком жеребце, не особо грациозном, но явно строевом: с потертостями там, где крепится нагрудник. В пасть себе жеребец заглянуть не дал, но с виду ему было лет пять-шесть. Ухоженный, упитанный. На меня косился хоть и без злобы, но с предупреждением. Мол, учти, человек, я тебе не деревенская кляча.

– Зовут его Олень, – сообщил конюх, который приволок седло и все прочее. – Не гляди, что он с виду тяжел. Так-то прыткий.

– Хозяина убили? – поинтересовался я.

– Ага. Уже год как.

– А что не купил никто?

– Так дорогой, – конюх хотел оседлать жеребца, но я его остановил. Сам. – А вдова ни в какую сбрасывать не хочет.

Ну да. Мне показалось: недорого. По нашим меркам. А по здешним, может быть, и дороговато. Но мне – поровну. Так-то я и вовсе платить не собирался, но вдова… Неправильно будет ее обижать. Ничего. Заплачу с первого жалованья.

Ну да, хочешь повеселить Всевышнего – расскажи ему о своих планах.

– Сухарь есть?

Путь к сердцу любой лошади лежит через желудок. Эту истину я знал еще до того, как за мое лошадницкое образование взялся Бури. Не всякий конь, понятно, обменяет преданность на жрачку, но без нее диалога вообще не будет.

Я скормил сухарь, пошептал конику ласковое в ухо, погладил, где надо, и он безропотно позволил себя взнуздать и оседлать. И когда я оказался в седле, Олень без всяких фокусов двинул к выходу. Думаю, ему просто надоело торчать в помещении. Да и по своей лошадиной работе соскучился.

Малоун, уже на собственной лошади, выехал следом за мной. Ничего не говорил. Надо думать, присматривался. А я присматривался к Оленю.

Перед конюшнями располагалось поле. Небольшое, но достаточное, чтобы попробовать мое приобретение. Я и попробовал. Пускал Оленя разными аллюрами, разворачивался, сдавал задом, боком, пару раз поднял на дыбы. Конь слушался очень неплохо. Видно, что выезжен. Не сомневаюсь, что и место в строю держать умеет, и в бою, скорее всего, не новичок. Понятно, что до коней беллаторе короля Франции Оленю ой как далеко, но верить ему можно. В общем, понравился мне конь. И я ему, похоже. Так что сработаемся.

– Освоился? – спросил, подъезжая ко мне, «сержант». – Давай за мной.

И мы отправились за город. А там…

Ого! Никак полномасштабная тренировка. Не меньше тысячи солдатиков, обычного мяса войны, вздымая пыль и грохоча оружием, упражнялись по схеме «отбей – ударь». Кто-то – строем, кто-то – парно. В принципе, разумный подход, если хочешь быстро натаскать это самое «мясо» до минимального уровня. Судя по тому, что я увидел, атаки профессионалов они не выдержат. Маневренности – ноль. Я со своим маленьким хирдом вскрыл бы этот строй на раз. Да тут бы один Медвежонок управился. А потом, внутри, – рвать и резать. Собственно, так и вышло, когда две недели назад мы сошлись с королевским войском. И разбили нас только потому, что ядром его была королевская гвардия, которая действовала в спарке с лучниками. А нас оказалось слишком мало, чтобы организовать полноценную защиту. Будь нас хотя бы пятьсот против пяти тысяч, результат мог бы быть совсем другим.

Кстати, совместная работа стрелков и тяжелой пехоты – это вообще залог успеха. Я свой хирд в этом же ключе и натаскивал. Нет, собственно тренировками занимался не я лично. Стрелками – Бури, громилами в броне – Медвежонок. Но будучи правильным ярлом, я грамотно делегировал полномочия.

Мы миновали обычных армейцев, и я увидел местную элиту. Личное войско короля Эллы. И не только Эллы, как выяснилось позже. Бойцов здесь было всего сотни полторы. Но класс совсем другой. Этих я бы сразу усадил на румы своих драккаров. Этот строй Свартхёвди в одиночку бы не порвал. Крепкий строй. Повинуясь лающим звукам командира (не Теобальда), англичане дружно наступали, отступали и даже разворачивались, не разрывая стены щитов. Вдобавок очень грамотно и быстро меняли шеренги местами, заменяя первую на вторую, а потом вторую на третью. Разумный прием. Хотя в настоящем бою практически невыполнимый, а потому у наших применявшийся крайне редко. Если уж ты встал в первый ряд, стой, пока не упадешь. И тогда твое место займет другой. И эта тактика работала. Может быть, потому что северяне более выносливы. Или более умелы.

Но щиты королевские гвардейцы держали плотно. И по команде отменно делали «черепаху», то есть этакий домик, защищавший даже от стрел, падающих навесом. В общем, совсем недурно справлялись.

Но направились мы не к ним, а к двум дюжинам всадников, которые тренировались куда менее активно. Я бы даже сказал – просто бездельничали.

А еще я заметил, что не все они носили цвета короля Эллы.

Десятника народ (те, что правильной королевской «масти») поприветствовал. Меня – нет.

– Николас из Мунстера, – представил меня Малоун. – Новый любимчик Теобальда. Утверждает, что умеет бить с седла. Оуэн, дай ему свое копье.

Копье. М-да. У французов подлиннее. Тем проще. Вон то соломенное чучело, надо полагать, и есть цель.

Ну, Олешек, давай!

Удачно, как и ожидалось. Верхняя часть снопа, изображающая голову, разлетелась пыльцой. Но само чучело осталось на месте. Хороший удар получился. Резкий. Спасибо тебе, шевалье Жирард де Кипри, за науку. Пусть ученик из меня был не самый способный, но кое-какие азы всё же освоил. Надеюсь, англичанам хватит.

Я развернулся и подъехал к компании бездельников. Вернул Оуэну копье.

Молчание. Ни похвалы, ни осуждения.

Наконец один из них, молодой, безбородый, в дорогом доспехе и при серебряном поясе, уронил лениво:

– Чучело ты убил.

– Хочешь убедиться, что я умею убивать не только чучела? – мгновенно парировал я.

Плащик у него был «независимой» раскраски, так что я решил не стесняться.

– Хочу, – так же лениво произнес вьюнош.

– Эзельстан, не надо, – вмешался мой десятник. Но по тону становилось понятно: приказывать этому фрукту он не может. Небось, из благородных пацанчик.

– А я бы поглядел, умеет ли ирлашка что-то еще, кроме как тыкать мечом безоружных, – подал голос еще один, чуть постарше Эзельстана, но явно тоже не из тех, кто кормится мечом. Уж больно рожа надменная.

– Теобальд с ним сражался, – напомнил, явно нервничая, Малоун. – На равных.