Голос Рагнара, казалось, заполнил всё вокруг. Никто не смел перебить или остановить пленника.

– Почетное место ждет меня за пиршественным столом Всеотца! – прогудел Рагнар. – Давай, англичанин, сдери с меня шкуру! Выпусти мне кишки! Дай порадовать асов моим последним подвигом! Я сам подскажу тебе, что делать, потому что ты никогда не придумаешь того, что могу придумать я, любимец Высокого!

– Что он говорит? – спросил Элла толмача, который забыл о своей профессии и безостановочно крестился.

– Хвалится своими бесовскими божками, – пробормотал монах. – Убей его поскорее. Его место в аду, а не среди людей.

– Он назвал свое имя? – спросил король.

– Нет. Хвалится, что перенесет любые пытки.

– Что ж, – король поглядел вниз, на пленника, – я могу узнать его имя от кого-то другого. Кенельм, сколько у нас пленных? – обратился он к одному из воинов свиты.

– Пятеро, ваше величество. Но если вы хотите кого-то из них допросить, следует поторопиться. Двое до завтра точно не доживут.

– Пятеро? – вздернул бровь король. – Только пятеро?

– Они хорошо сражались, ваше величество. И вы ведь велели взять живьем только их предводителя. Мы его взяли. Остальные…

– Я тебя понял, Кенельм, – отмахнулся Элла. – Что ж, проверим, так ли этот хорош, как хвастает. Редманд! – он повернулся к другому военачальнику. – Этого в подвал. И присматривать за ним в десять глаз. Завтра мы возвращаемся в Йорвик[254]. Этого берем с собой.

– Язычник должен умереть, ваше величество! – влез еще один из королевской свиты, судя по одежке – представитель церковной верхушки.

Король глянул на него мрачно, бросил:

– Он умрет. Но не в этой глуши. Мои подданные должны видеть, как я караю норманнов!

– Это очень мудро, ваше величество, – моментально согласился святоша. – С Божьей помощью вы избавите нас от этой напасти!

– Да уж постараюсь, – буркнул Элла.

«Мечтай!» – подумал я.

Если он казнит Рагнара и его сыновья об этом узнают, я не дам за шкурку королька и медного пенни. Единственный шанс Эллы – попробовать договориться с пленником. Богатые дары и почетное возвращение домой.

Тогда, возможно, Рагнар даст ему возможность побыть королем еще немного.

Вопрос: как это сделать? Теоретически все понятно. Надо пробиться на аудиенцию, рассказать королю, кого он захватил, изложить свое видение ситуации… И с большой долей вероятности разделить с Рагнаром тюремную камеру. Даже если король проникнется моей позицией, есть еще церковники, чей авторитет наверняка побольше моего, а они никаких компромиссов не допускают. «Язычник должен умереть!» А уж вероятность того, что Рагнар согласится креститься, даже не равна нулю. Она отрицательная.

Однако что-то предпринять я должен. Я пришел сюда с Рагнаром, и если уйду без него, то должен быть уверен, что сделал всё, что мог. И дело даже не в совести, хотя и в ней тоже. Дело в том, что есть Ивар, Сигурд, Бьёрн… Сыновья. Которые могут разочароваться во мне, если решат, что я мог помочь их папе – и не помог.

А разочарованный Ивар… Я такое даже врагу не пожелаю. В общем, если войско Эллы возвращается в столицу, я пойду с ними. И было бы неплохо сделать это легально, а не тайком.

Время для легализации у меня имелось. Даже скомандуй король-победитель выступить утром, войско выполнить его распоряжение не пожелало бы. Да и не смогло бы.

Сначала битва, потом дележка трофеев, потом – пир, на котором эль потреблялся бочками.

Тут не каждый-то и проснуться бы смог раньше полудня.

Король Элла дураком не был и поднимать своих чудо-богатырей в поход в приказном порядке не стал.

Хотя, как мне стало известно позднее, оставлять надолго свою столицу Элле категорически не хотелось. Потому что далеко не все было гладко в самом королевстве Нортумбрия, и значительная часть его населения полагала Эллу правителем… не вполне легитимным, мягко выражаясь.

Потому Элла никаких суровых приказов отдавать не стал. Он поступил проще. Велел припрятать еду и выпивку.

Однако военная элита на то и элита, чтобы находить хавчик и бухло везде и всюду.

Конечно, развернуться по-настоящему победоносному воинству было нельзя. Чай не вражеская территория, а своя, так что грабить и тем более красть категорически запрещено. Потому пришлось королевским чудо-богатырям, танским дружинникам и примкнувшим к королевскому войску ополченцам, тем, которые тоже не спешили домой, пойти по сложному пути. То есть покупать еду и выпивку за свои кровные, то есть кровью своей и чужой заработанные.

И ушлые торговцы вкупе с местными свободными жителями тут же поспешили удовлетворить возникший спрос. Причем цены задрали под облака.

Еще позавчера я был уверен, что викинги разграбили окрестности подчистую, но, глядя на этот стихийно разросшийся рынок, понял, что ошибался.

Даны не экспроприировали и половины припасов. Нет, все-таки богатая страна эта Англия. Вернее, Нортумбрия.

Но были среди тех, кто прибыл подзаработать на голодных желудках королевской гвардии, и персонажи, которые могли оказаться весьма полезными в деле легализации.

То были мои знакомцы из монастыря, который я недавно проспонсировал.

Скромные монахи прикатили аж на пяти телегах. И настоятель Годвин с ними. В возке поприличнее. Преподобный сразу двинул к королю. Засвидетельствовать почтение, заверить, что раненым будет оказана вся необходимая помощь, а кому она уже не нужна – духовная поддержка в загробном мире. Лучше прогнуться, а то Элла такой… Решит, что монастырь должен внести свой вклад в войну с викингами, – и одним почтением уже не отделаешься.

Меня визит преподобного Годвина застал врасплох. Ночевал я на свежем воздухе под стеной снаружи и увидел подъезжавший к городку монашеский поезд еще издали. Первая мысль: укрыться где-нибудь в темном уголке или вообще свалить куда подальше. Моя легенда монастырского наемника-ирландца могла запросто «подвести меня под монастырь», если правда вскроется.

А с другой стороны… Что знает обо мне настоятель? Что меня зовут Николас. И я лопух, который отдал ему золото викингов.

О золоте преподобный точно не станет распространяться в присутствии короля Эллы, который имеет полное право претендовать на «трофей». Ведь это он только что разбил войско страшных норманнов.

Так что не болтать лишнего явно в интересах настоятеля. А если подумать: кто слышал мои слова о том, что я служу преподобному? Два покойника-мортуса да двое королевских вояк. Как-то сомнительно, что они, даже недоверчивый Гровер, станут выяснять, как именно я служу настоятелю Годвину.

В общем, я рискнул и пошел завтракать. На местный рынок, разросшийся сегодня вчетверо.

В обмен на три медные монетки мне выдали глиняную кружку с элем и завернутый в свежеиспеченную лепешку кусок только что поджаренной баранины с гарниром из овощей, приправленной травами и щедро политой кисло-сладким медовым соусом.

Судя по высказываниям других покупателей «староанглийской шавермы», цена была существенно завышена. Ну так вольному воля. Кому мясо не по деньгам, может угоститься кашей и вареной рыбой. Ну или водичкой из реки.

Победители, впрочем, не жадничали. Платили.

Я устроился по соседству с четырьмя вояками из королевской (судя по расцветке и качеству облачения) гвардии, послушать, о чем они болтают (добыча, слава, девки), и проникнуться их диалектом. Глядишь, и перестанут опознавать во мне чужеземца после первой же произнесенной фразы.

Была мысль взять еще эля, угостить бойцов и набиться к ним в друзья, но решил: рано.

Отправился в крепость. Там оказалось еще более людно, чем снаружи. Но часть пространства всё же освободили. Там тренировались бойцы. Надо полагать: новобранцы. Гоняли их суровые бородачи из королевской гвардии. Полезное мероприятие. В том числе и для меня. Во время боя у меня не было возможности понаблюдать, как управляются с оружием элитные воины Нортумбрии. Не до того было. Сейчас – подходящий момент.