Так, на полном скаку, мы вылетели на берег, а потом на холм, на макушке которого стоял характерный частокол, украшенный черепами. На сей раз – только звериными.

Нас ждали.

Трувор с двумя десятками воинов из старшей гриди и обслуживающий персонал очередного здешнего бога, волосатого Волоха.

Санный поезд въехал внутрь. Кирьялы остались снаружи. Служки тут же раскатали на снегу две полотняные дорожки.

Я сошел на одну, Заря – на другую, опершись на руку отца. Тот передал ее главному жрецу-волоху, крупному, еще нестарому мужику, увешанному оберегами, а ко мне, тряся космами и голыми сиськами, попробовали подобраться какие-то бабы в распахнутых звериных шкурах. Закаленные, или дури нахватались.

Мои бойцы шуганули их и встали вокруг, свободно, но скинув на руки щиты.

Это в сценарий не входило, но и о безумных тетках мне тоже никто ничего не говорил. Дядька сказал: стоять, ждать.

Я так и сделал, заодно изучая обстановку и прикидывая, не потенциальные ли это наши клиенты?

Нет, не наши. Никаких драгметаллов ни на идоле, ни на жрецах. Кости, кожа и дерево. Я знал, что Волох[243] – бог сельского хозяйства и, на пару с Мокошью, плодородия. А еще он даровал силу, в частности, мужскую, и много других полезных в жизни качеств. Варяги ему не кланялись, но чтили. Собственно, всё.

Главный жрец и Заря задерживались. Я уже начал беспокоиться и даже хотел поинтересоваться у Трувора: что происходит. Но тут моя невеста и главный жрец волосатых вернулись.

Жрец передал девушку отцу, а сам встал у деревянного бога, собрал подчиненных, и они разом принялись петь, скакать и всячески демонстрировать безудержную радость. Косматые тетки тоже присоединились к общей пляске, и мои бойцы сняли охрану.

Я поймал взгляд Трувора, похлопал по кошелю на поясе: надо?

Изборский князь мотнул головой: оплачено.

Поплясав и повопив, жреческая братия рассыпалась, а главный сделал нам знак: встаньте рядом.

Давно пора.

– Чего он от тебя хотел? – спросил я тихо. – Переживал, что ты не девица?

Заря засмеялась:

– Не знаешь ты наших богов, Волк. Это же Волох. Они тут на праздниках как раз этим самым и занимаются. Нет! – Она посерьезнела. – Он на мне мертвых духов увидел. Тех, кого я убила. Сказал, что на сей раз Волох меня от них избавит, а вот потом…

Казалось бы, смешно – бояться мертвых духов. Но я вспомнил, как меня Рунгерд из полосы неудач вытаскивала. И как раз из-за этих бестелесных гаденышей. То есть вопрос серьезный. Но решаемый. Разберемся. Придется. Заря не из тех, что после свадьбы домохозяйкой станет.

Пока я размышлял, нами занялся волох. А непростой такой дядька. Сначала я его недооценил. Думал, клоун в отрепьях. Однако нет. Не бывает клоунов с такими глазами. Не скажу, что мне понравилось, как он меня разглядывал. Словно что-то у меня в голове высмотреть пытался.

Но, так или иначе, а брачный обряд он над нами совершил. Не рискнул самовольничать в присутствии князя. Но по физиономии видно: очень ему хочется поглядеть поближе на моих тараканов.

Перебьется. Я и сам с ними слабо знаком.

Сам обряд был длинным и скучным. Нам говорили разное назидательное, чем-то посыпали, давали испить, откусить и потрогать. Призывали на нас благословение волосатого бога и велели непременно произвести на свет толпу потомков. Склонен думать, что за последним дело не станет. Теперь Заре предохраняться незачем.

Всё. Мы опростали на двоих финальный рог, слопали пополам медовый коржик с подозрительным вкусом и запахом, а потом, осыпаемые со всех сторон зерновыми, уселись наконец-то в сани и двинулись обратно. Пировать. И на этот раз впереди уже были не мои сани, а Труворовы.

И не потому что папа, а потому что – князь.

– Помнится, Ульф Вогенсон, я задолжал тебе свадебный подарок… – Рюрик был последним из поздравляющих, так что куча свадебных презентов была уже высотой со стол. Подарок Заре Рюрик уже вручил: золотую гривну граммов на триста с россыпью алых самоцветов. Не рубинов, но тоже не стекляшек. – Я не мог достойно одарить тебя в тот раз, и ты знаешь почему.

Да, я знал. Даже позволь ему здоровье, на Сёлунде к нему сразу придет пушистый северный лис. В облике разгневанного Рагнарсона.

– Но теперь – прими!

Ого! Нечто, завернутое в шелк и бархат, которые сами по себе – уже неслабый подарок.

Я развернул. Вот сукин сын! Знает путь к сердцу мужчины. Меч. И судя по ножнам, рукояти и потрясающей красоты наборной гарде, не простая поделка.

Я вытянул его из ножен – и онемел.

Брат-близнец моего Вдоводела! Причем старший брат. Тоже «ульфберт». Знаменитое клеймо, само по себе гарантирующее отменное качество. Но это явно не рядовой образец. Настоящий шедевр подлинного мастера. Штучный экземпляр. Я сразу в него влюбился. Провел рукой по безупречно гладкому металлу, взялся за жало и рукоять, поднапрягся и согнул его подковой, потом резко отпустил, глянул вдоль лезвия. Впрочем, я знал, что это безупречная сталь. Легкая и смертоносная. Рукоять малость великовата для моей ладони, но в перчатке будет в самый раз.

Я поглядел на Рюрика. Тот улыбался. Знал, что угодил. Да еще как. Вся обида, вся злость, которая копилась во мне на этого человека, пропала. Если он и ущемил меня в чем-то когда-то, то этот меч с лихвой покрывал все долги. Даже на родине его мастеров он стоил минимум два своих веса золотом. А то и три. Вот только такие мечи не продаются. Они бесценны.

– Откуда? – спросил я севшим голосом.

– Для тебя – нашлось, – ответил мой бывший конунг. – Ее зовут – «Последняя Слеза». – Имя он произнес по-франкски, но я понял.

Сказал и скромно отошел, оставив меня в шоковом состоянии, с лицом, на которым крупными буквами было написано: «Неужели это – мое?»

– Можно? – попросила Заря, протягивая руки.

Я передал ей меч. И видит Бог, это движение далось мне нелегко. Я даже на минуту не хотел выпускать из рук такое чудо.

– Какой красивый! Он дорогой, да?

Красивый? Хм-м… Интересно, есть в этой зале кто-то, кроме меня и Рюрика, способный понять, что это такое?

Да, есть. Трувор буквально пожирал глазами клинок, но попросить подержать в руках не рисковал. Это ведь такое чудо, что настоящий воин кого угодно убьет, чтобы его заполучить. Так что я с этим мечом – тоже приз.

Но я такой приз, который любого чемпиона на голову укоротит. Этот меч – мой!

Я отстегнул свой леворучный меч и прицепил к поясу ножны «Слезы». Я был счастлив!

На этом процесс дарения закончился. Рюрик был предпоследним, а последним должен был стать Трувор. И от него уже не подарок – приданое.

Собственно, по здешней традиции, размер приданого положено оговаривать заранее, но я не стал.

Трувор никогда не отличался жадностью, так что я вряд ли останусь в обиде.

Особенно теперь, когда он увидел подарок Рюрика. Интересно, что он мне предложит? Землю? Но что я с ней буду делать? Особо ценное оружие? Но Рюрика ему точно не переплюнуть.

Трувор поднялся, взял со стола кубок. Народ притих.

– Мне говорили, – сказал он, – что моя дочь слишком похожа на мужчину. Должно быть, в этом есть и моя вина, ведь она росла без матери. Мне говорили: такую девушку никто не возьмет замуж, ведь какой мужчина захочет, чтобы его жена билась с врагами как воин. Но то были лишь пустые слова. Сегодня Заря обрела мужа, достойного мужа! А я вернул себе друга! – Он поднял кубок повыше, обозначив, что именно мне адресованы его слова. – Это счастливый день для меня! Ульф-ярл! Я вручил тебе свою дочь! Я знаю, что она будет рядом с тобой и в мире и в битве. И знаю, что ты сумеешь ее оборонить! Она теперь не в моей власти, но в знак того, что я принимаю ее такой, какой она выросла, я хочу подарить ей вот это! – По его знаку на стол перед Зарёй положили сверкнувший черным лаком лук. – Мне сказали, что когда-то это оружие принадлежало сыну печенежского хана. Теперь он твой!