– Виги! Что ты делаешь?

Ануд.

«Хорошо, что он появился только сейчас, – подумал Вихорек. – Не то все испортил бы».

– Меня хотели убить, – весело сообщил Вихорек, поворачиваясь к товарищу. – Не знали, что я убиваю лучше.

Он качнулся влево, уклоняясь от варяжского клинка, хозяин которого захотел воспользоваться тем, что нурман отвлекся, и не понял, что Вихорек специально спровоцировал именно такую атаку.

«Ты должен управлять боем, – учил Вихорька отец. – Не только своими действиями, но и действиями противника».

С воинами вроде Скиди или Гуннара такие штуки не проходили. Они всегда угадывали, когда Вихорек открывался намеренно. Вдобавок они знали, на что он способен. Но этот варяг был глупцом. Потому что считал глупцом Вихорька. Ни рана одного родича, ни смерть другого не стали для него уроком. Больше он ничему не научится. Выпад – и еще один дурень схлопотал сталь в сердце.

Вихорек засмеялся. Укол – и все. Будь на варягах бронь, так легко не получилось бы, но брони на них не было. А вот на Вихорьке была. Какая глупость думать, что они могут справиться с таким, как он, лишь потому, что у них есть усы, а у него нет.

– Виги, не надо! Хватит! – закричал Ануд, бросаясь вперед и вставая между Вихорьком и Каршем. Причем спиной к Каршу, а не к Вихорьку.

И эта маленькая деталь подействовала на десятника сильнее, чем мгновенная смерть родичей.

Ануд, который пришел с нурманом, был с ним в одной дружине и потому должен был сражаться за него против Карша, повернулся к десятнику спиной. То есть доверился ему больше, чем своему содружиннику.

И Карш – сдержался. Не атаковал. И не умер.

То, что умер бы именно он, а не безусый нурманчик, Карш сообразил чуть позже.

– К лекарю бегом, – велел он своему дружиннику, который, выпучив глаза, глядел на происходящее. – А ты, нурман, ты… Ответишь!

Вокруг уже собралась небольшая толпа. По большей части – челядь, но и дружинников было немало. И смотрели они на Вихорька… Нехорошо.

Ну да. Что они видели? Чужого нурмана, которого Карш притащил утром, и двух мертвых товарищей.

– Отвечу? Уж не перед тобой ли? – усмехнулся Вихорек. Он наклонился, обтер кинжал о рубаху убитого и спрятал в чехол.

Сейчас он готов был схватиться хоть с целым хирдом. Прям как настоящий берсерк.

– Да что на него смотреть? – крикнул кто-то из варягов. – Убьем его, братья! Отомстим за родню!

– Так это… Ольбард сказал: они друзья… – неуверенно проговорил кто-то.

– Хорош друг, что нас убивает! – возразили ему.

– Сюрко, Сюрко мой! – Из толпы выскочила женщина, упала на грудь одного из мертвых, завыла жутко. Потом вскинулась, показала на Вихорька: – Ты, ты убийца! Люди! Что ж вы стоите? Нурман варяга убил! А вы стоите? И-и-и! – Схватила лежавший на земле меч и кинулась на Вихорька.

Тот уклоняться не стал. Шагнул навстречу, перехватил меч у рукояти, отнял и отбросил подальше. Баба кинулась снова, но Вихорек толчком ладони ее отшвырнул:

– Ночью приходи, – сказал он, ухмыльнувшись. – Ночью рожи твоей старой видно не будет, а так-то ты ничего. Мясистая.

Пошутил.

И эта шутка стала последней каплей, переполнившей терпение варяжской братии.

На удачу Вихорька, не было у них ни щитов, ни копий. Только то, что с собой носят: мечи, топоры, тесаки. Но все же это были не смерды какие-то, а воины. Пятеро отроков и четыре гридня. Воины. Так что и вели себя они соответственно: отодвинули прочих, выстроились полукругом и медленно двинулись на Вихорька.

Ануд тут же встал рядом:

– Не трогайте его! Пусть Ольбард нас рассудит!

– Уйди, отрок! – велел ему один из гридней. – На тебя обиды нет. Живи.

– Я-то буду, а вот ты – не уверен! – бросил Ануд.

Гридня этого он не помнил вовсе. Среди тех, кто был в дружине Трувора, этого точно не было. И среди тех, кто служил князю Улебу. Но это точно варяг. Вон какие усищи.

– Не по правде это – десятком на одного! – заявил Ануд.

– Ты, мальчишка, нас еще правде поучи! – на Ануда гридень не смотрел, только на Вихорька. Не просто так смотрел – примеривался.

– А и поучу! – рассердился Ануд. – Выдь со мной на перекресток! Пусть Перун решит, кто из нас прав!

Тут уж гридень на Ануда глянул. Хмыкнул в усы:

– Как скажешь. Сразу как нурмана порешим.

Вихорек же, слушая их разговор, отметил: этого усача стоит бить в первую очередь. Повадка у него… опасная. И лицо такое… Как у отца, когда тот решал, что кому-то по этой земле больше не ходить.

– Ольбард… – начал Ануд, но его перебил уже другой гридень:

– Без Ольбарда обойдемся! А ты пошел прочь, не то и тебя прибьём!

– Верно, дядька! – подвякнул один из отроков. – Этот тоже с ним, с нурманом пришел. Бьем обоих!

И метнул в Вихорька топор. Вихорек даже не шелохнулся – топор пролетел в локте от него.

– Платье надень, женовидный! – обидно засмеялся Вихорек.

Бросок и впрямь был – женщине впору.

Отрок покраснел, рванулся вперед… Но вовремя поймал тот самый дядька, что посулил прибить Ануда, поймал его за шкирку как щенка и как щенка же задвинул за спину, проворчав:

– Куда, дурень?

И впрямь дурень. Соваться с тесаком, в одной рубахе, на бронного воина – это совсем с головой не дружить.

Варяги переглянулись. Ануд сделал шаг назад, встав справа от Вихорька, вполоборота. Вихорек тоже поменял стойку. Биться в паре оба умели. Позади стена, так что взять в кольцо их будет трудновато.

Ануд растерянно глядел на противников. Почти всех он помнил: из Улебовой дружины. Но вдвое: тот, что с ним разговаривал, и еще один, тоже опоясанный гридень, – были незнакомы. Ануд встал рядом с Виги, потому что иначе нельзя, но чувствовал себя неуверенно. Не потому, что противников много, а потому что – свои. Вроде бы…

Бывшие Улебовы вои подступили ближе, но с атакой тянули. Их было больше, но нурман уже показал, что умеет убивать. Об этом красноречиво говорили два мертвеца на земле. Умирать им не хотелось. Первый запал прошел. Вместо него пришло понимание: для такого боя не худо бы вооружиться как подобает.

Двое незнакомцев держались отдельно. И чуть подальше. Но не суетились, как Улебовы. Просто выжидали.

– Надо бы за щитами кого послать, – негромко произнес гридень из бывших Улебовых.

У незнакомого варяга губы сложились в презрительную усмешку, но второй Улебов гридень поддержал товарища:

– Верно говоришь! Эй, племяш! А ну бегом…

– Быстрей беги! – крикнул Вихорек. – Тащи дядьке новые штаны! Я ж говорил: воняет здесь. Вот кто, оказывается, кучу наложил! Скажи, Ануд, эти трусливые свиньи – точно варяги? О! Вильд! Ты здесь! – Вихорек махнул правым клинком, приветствуя Труворова сына. – Скажи, эти выпердыши больной бурундучихи, которые уже полдня грозятся нас убить, и впрямь воины? А то я начинаю думать, что они украли пояса у своих хозяев и мне стоит убрать мечи и взять в руки плетку?

– Чего? – Вильд и так ничего не понимал, а замечательная речь Вихорька и вовсе ввела его в ступор.

– Вильд! – воскликнул Ануд. – Ольбарда позови! Не то худо будет!

– Да и так не все хорошо! – раздвинув скопившуюся толпу, в круг вошли сразу трое: Руад, Рулаф и еще один варяг, имени которого Вихорек не помнил, но знал, что тот – из бывших ладожских.

Руад и третий сразу встали рядом с незнакомыми варягами. Как раз между ними и Вихорьком, а Рулаф успокоил гостей:

– Послали уже за Ольбардом. Сейчас разберемся, что у вас тут за свара. Виги! Ты оружие-то спрячь. Повоевал уже.

– Тут у вас повоюешь, как же! – засмеялся Вихорек. – Биться железом ваши боятся, а дерьмом из штанов кидаться я не могу. Нет такой привычки.

И вернул клинки в ножны.

– Это что ж, вои, вы нурману моего Сюрко так и спустите! – взвился над толпой пронзительный женский крик. – Струсили!!!

Крик ли придал воям смелости или то, что Вихорек убрал оружие, но кинулись на него тотчас. Не все, правда. Только семеро. Ни Рулаф, ни остальные, отвлекшиеся на крик, перехватить их не успели. Да и стояли они далеко.