Я держу темп изо всех сил. Мне стыдно признать слабость. Будь моей компанией Медвежонок, Хавгрим, Гуннар… В общем, могучие мужи-викинги, я бы уже попросил пощады. Ну да они и так знают, что бегун из меня посредственный.

Но со мной мой названый сын, привыкший к тому, что круче меня не бывает, любимая девушка и Бури, которому в седле куда уютнее, чем на своих двоих. Тем не менее, он чешет по лесу как ни в чем не бывало и, похоже, мог бы прибавить…

Нет, в будущем с этим точно нужно что-то делать. Хотя сейчас надо думать о том, чтобы это будущее у нас было.

Думать – ключевое слово.

Я смотрел на мелькающую между деревьев спину Зари, подпрыгивающий налуч на спине, светлую головку, перехваченную черным ремешком, по которому скакали маленькие серебряные лошадки, и понимал: еще немного – и я вынужден буду сбавить скорость. Учитывая, что между нами и варягами – меньше километра, до «Северного Змея» добежать мы точно не успеем.

Можно оставить Бури в качестве прикрытия. Он может остановить варягов на какое-то время.

Нет, не годится. Это временный выигрыш.

К тому же у варягов тоже есть луки, которыми они неплохо пользуются, а здесь – лес, так что меткость уже не играет такой роли, как на открытом пространстве. И у варягов нет ограничения «не убивать».

В общем, в нашем положении я вижу только один плюс: основная часть варяжской дружины достаточно далеко. Как жаль, что преследователей так много. Будь их десяток…

Надо остановиться. Еще полчаса в таком темпе – и я даже драться толком не смогу.

– Стой! – скомандовал я.

Отличное место. Поляна шагов в тридцать длиной. Дальше – два завалившихся лесных великана и подрост выше человеческого роста.

Хорошо лежат упавшие исполины. Практически параллельно. И подрост – густой, солидный. Если за вторым стволом пристроиться, то с полянки не вдруг разглядишь. И не вдруг доберешься.

Здесь мы их и встретим. Я – на первом бревнышке, а группа прикрытия – за вторым. Так и поступим.

Хорошо, когда твои решения не вызывают дискуссий. Даже если не нравятся.

Бури сделал знак Вихорьку, и они нырнули в заросли. Заря осталась на виду. Как и я. В девушку стрелять не станут. Родня.

А теперь – ждём.

Ну да, я решил рискнуть. Вдруг удастся разойтись миром? Временами я очень удачливый парень. Так почему не сегодня? А хуже по-любому не будет. Варяги все равно нас догонят, а встречать противника я предпочитаю лицом, а не затылком.

Мы их ждали, но все равно они появились неожиданно.

Впрочем, я тоже оказался для них сюрпризом.

Надо думать, наши следы они особенно не разглядывали и по-прежнему полагали, что имеют дело с дерзкими смердами.

Я поднялся и раскинул в стороны руки, показывая, что не вооружен.

Я их удивил, да. Настолько, что в меня даже копья с ходу бросать не стали.

Удивил и напряг.

Ишь как озираются. Моих хирдманов выглядывают.

Сюрприз! Гнались-то парни за дурными смердами, а встретили нурманский хирд. Мой. Это они сейчас так думают.

А у нас – репутация. И два берсерка. И я. А их «всего» тридцать два.

А только что было – аж тридцать два. Огромная сила по здешним меркам. И только что они так себя и ощущали: непобедимой армией.

Теперь – нет. Сбились вместе. Шарят глазами по сторонам. На меня почти не смотрят. Я-то на виду. Что на меня смотреть…

Это хорошо, что они так напряглись. Полезно для переговоров. А еще лучше, что с ними нет Трувора.

Да вообще никого из старших нет, сообразил я.

И возрадовался. Эти пока что не волки, а так… волчата. Ровесники Зари и ее брата.

Для них я был нурман-хёвдинг. Непререкаемый авторитет.

А не сыграть ли на этом?

– Старший кто? – рыкнул я.

Замешательство.

Им объяснили, что я – враг, хотя вряд ли с подробностями. Зато они наверняка слыхали мою версию событий. Но не впечатлились и не ушли с Ольбардом Синеусом. Это минус. Зато они видели мой бой с Трувором. И видели, как мы разошлись если не мирно, то не заклятыми врагами. И сам бой наверняка тоже работал на мой авторитет, ведь остановился не я, а Трувор. Не сдался, но…

Не знаю, в чем меня обвинил Рюрик, когда отправил на охоту за нами. Вряд ли в том, что я хочу уйти. Это не преступление. Наоборот, это исконное право воина – покинуть предводителя, которым недоволен. Воин свободен в выборе вождя. Это основа. Они тоже воины. И для них выше свободы только родственные связи. Да и то не всегда. Ой не всегда, ведь они, по сути, мальчишки. Убивать научились, а вот ставить интересы князя выше собственных понятий чести и правды – вряд ли. Вот Ульфхам Треска не раздумывая убьет по приказу конунга. Из одной только политической целесообразности. Эти – не такие.

– Кто старший?

Молчат. Переглядываются. Сержанты, которых остановил целый полковник. Не их полковник, но все же…

А еще здесь старшинство – не просто звезды или лычки на погонах. Здесь командиры впереди не только в зарплатной ведомости, но и в бою. И соответствуют.

Молчат парни. Размышляют, прикидывают…

И чем больше они прикидывают, тем меньше им хочется умирать.

– Я жду!

– Я – старший!

Решился, наконец. Крепкий парень в шапке вместо шлема и усиленной бляшками кожаной куртке вместо нормальной брони. Зато с настоящим мечом на поясе. А еще с копьем в одной руке и щитом – в другой. Чувствует себя неуверенно. Мы с ним – в разных рангах. Я – вождь, хёвдинг, а он даже не гридень, отрок. Это даже меньше, чем нурманский дренг.

– Имя?

– Ануд!

– Слушаю тебя, Ануд.

– Меня? – Он удивлен. Вероятно, ожидал, что объясняться начну я.

– Тебя-тебя. Я стою с пустыми руками, а ты грозишь мне оружием. Почему?

– Ты похитил Зарю, дочь Трувора!

Сильная заявка. Впрочем, я предполагал, что бегство моей подружки папу не порадует. Сначала сын покинул его общество, потом – дочурка.

И это не говоря о всех тех классных парнях, что ушли с Ольбардом.

– Врешь! – взвизгнула Зарёнка, вскакивая и являя народу свое сердитое личико. – Что ты врешь, Ануд!

Боец побагровел. Его только что оскорбили. Поскольку оскорбила девка, а не я, то оскорблением можно бы пренебречь. А вот смысл реплики – его так просто не смахнешь.

– Так сказал твой отец, – сдержанно произнес варяг.

Надо срочно вмешиваться. А то девочка моя такого наговорит…

– Теперь ты видишь, что Трувор ошибался, – попытался я перевести разговор в конструктивное русло. – У тебя все еще есть повод угрожать мне?

– Есть. Князь Рюрик велел доставить тебя к нему.

Мне нравится этот парень. Держит себя в руках почти идеально. Разве что чересчур напряжен.

– Зачем?

– Он князь. Он велит – мы делаем.

– Ты его холоп?

А вот это уже прямое оскорбление.

Надо же, сумел сдержаться:

– Я клялся ему в верности. Я сражаюсь за него.

В строю за спиной Ануда кто-то презрительно фыркнул.

И кто это у нас такой… самобытный?

Нет, не помню, хотя рожа знакомая. И довольно наглая, кстати. И годами – постарше Ануда…

– Да ну? Сражаешься, значит? – Я смотрел на молодежного лидера в упор, пока тот не отвел взгляд.

– Я тоже. И клялся, и сражался. И, думается мне, сражался неплохо. – Небольшая пауза. Вдруг кто-то усомнится в моих словах?

Никто не усомнился. И слушали меня внимательно. Все. Даже наглый скептик. Но и «пасти» фланги не забывали. Все же хорошая у них база, у варяжат. Могут в отменных воинов вырасти. Если вырастут.

– Я пришел поддержать моего бывшего конунга, раненного в бою, – произнес я с достоинством. – Я пришел, потому что знал: ему нелегко. Надо помочь. И я помог. Я подарил ему победу над врагом! – Новая пауза. И опять никто не оспорил моих слов. – Что делает достойный вождь, когда враг побежден? Я тебя спрашиваю, Ануд?

– Ну… Награждает достойных, – нашелся парень.

– Верно! – одобрительный кивок. – И твой князь наградил нас. Насмешками! Он решил, что теперь, когда враг побежден, ему больше не нужны сильные друзья. Он не хочет править воинами. Он желает повелевать холопами. Так бывает. Даже сильный зверь, ослабев, становится пожирателем падали. Но мы не из тех, кто ползает на брюхе перед стервятниками. Мы – воины. И мы ушли. От Рюрика. Это наше право. И вы, варяги, не враги нам. Мы не хотим вас убивать. Потому забирай своих людей, Ануд, и уходи! – И обращаясь уже ко всем варягам разом: – Идите и служите своему жадному князю, если путь бесчестья для вас милей дороги славы!