– И почему твой князь так думает, холоп? – осведомился он.

Жолудь побагровел. Его оскорбляли прилюдно. Сначала рот пригрозили зашить, теперь холопом обозвали. Снести оскорбление молча – позор. Потребовать удовлетворения – так мерзкий дан именно этого и добивается. И ничего хорошего из этого не выйдет. А выйдет, что кого-то убьют. Или самого Жолудя, или того, кого он выставит защищать свою честь. Среди его гридней есть отменные бойцы, но все же не такие, как эти проклятые даны.

К счастью, Жолудь вовремя вспомнил: он не сам по себе. Он – посол Водимира. Следовательно, всякое оскорбление Жолудя – это оскорбление князя Водимира. Значит, слова дана следует передать Водимиру. А сейчас – продолжать.

– Известно, что Задорей бился с одним из твоих дружинников, – заявил Жолудь. – А после Задорей хотел вызвать твоего дружинника на поединок. А потом Задорей пропал. И этот дружинник – тоже. Мой князь считает, что ты испугался, что Задорей убьет твоего дружинника, и…

Докончить он не смог. Хрёрек захохотал. И кучка его приспешников данов – тоже.

– Я требую объяснений! – закричал Жолудь.

Хрёрек внезапно оборвал смех.

– Ты требуешь? – произнес он голосом, от которого Жолудь похолодел и очень пожалел, что большая часть его охраны осталась на ладье, а здесь – всего лишь большой десяток гридней. У дана было примерно столько же людей, но Жолудь все равно почувствовал себя мышкой, которая только что дернула за усы кота.

«Будь с ним построже! – напутствовал Жолудя Водимир. – Они должны нас бояться!»

Но сейчас испугался сам Жолудь.

Но Хрёрек сдержался. Он еще поучит боярина, как должно вести себя. Не сегодня.

– Ваш Задорей – трус, – произнес Хрёрек брезгливо. – Расспроси людей, и они тебе расскажут, как десятник твоего князя удирал с рынка с голой задницей. Оружие, трусливо брошенное Задореем, я твоему князю отправил. Прибавив мои сожаления: беда тому князю, у которого в старшей дружине такие, как Задорей. Как с такими на сечу выйти? Разбегутся же!

– Не сбежал Задорей! – возмутился Жолудь. – Он к тебе пришел: справедливого поединка требовать!

– Как же! – усмехнулся Хрёрек. – Если б хотел, не стал бы ждать, когда Ульф-хёвдинг покинет Ладогу. А когда Ульф вернулся, Задорей ваш, думается мне, сбежал. Что говорит о том, что он пусть и труслив, но не глуп.

– А куда делся твой человек Ульф? – набрался храбрости на очередной вопрос Жолудь.

– Не твоего ума дела! – отрезал конунг. – Убирайся!

А вслед ему пробормотал:

– Хотел бы я сам знать, где ты, Ульф-хёвдинг…

А Жолудь убрался. Искать правды у князя Гостомысла.

Не нашел. Не знал Гостомысл правды.

Корабль неизвестной сборки оказался как раз попутным. Здоровый, но какой-то неуклюжий, непривычно пузатый, борта низкие. Хотя под парусом шел неплохо.

Увидели нас, размахивающих руками, замахали в ответ, взяли к берегу.

– До Ладоги нам! – опередив меня, крикнула Заря. – Возьмете?

С корабля кинули сходню: доску метров шести длиной. Хватило. Место удобное, а осадка у пузана небольшая.

Заря, опять-таки опередив меня и брата – вот же решительная девка! – взбежала первой. Ловко так. Я аж залюбовался. Сразу видно, что Труворова дочка.

Братик – за ней. Этот вообще птицей взлетел. Я после него выглядел как корова на дерби. Сам – не в лучшей спортивной форме. Да еще в чужих здоровенных сапогах…

Как оказалось, моя неуклюжесть сработала в плюс.

По ту сторону борта оказались мужики бывалые. Оценили нас троих по пластике движений и расставили приоритеты. Отрок Вильд – на первом месте, Заря, хоть и девка, на втором, а я, оборванец в исподнем, на самом последнем. А что меч у меня, так ведь, может, и не мой это меч. Тем более висит за спиной, а не как положено…

В общем, приняли меня за раба.

Обидно.

Но в целом – удачно получилось. Если этакое безобразие можно назвать удачей.

Вильда приняли первым. Сунули шестом в ноги, когда на палубу спрыгивал, накинули сверху сеть, и двое сразу навалились – вязать. Заря за кинжал свой схватилась (успела), да какая-то сволочь сзади колотушкой ее по головушке…

И сразу заорали, будто финальную игру выиграли. Решили: сделано дело.

Язык, на котором орали, я не опознал. Равно как и национальную принадлежность негодяев. Зато боевой уровень определил как средненький. С парой-тройкой таких я бы разобрался без проблем. Но было их, навскидку, десятка два. Многовато даже для старины Ульфа.

Зато у меня был бонус: всерьез они меня по-прежнему не принимали.

– Поднимайся! Быстро! – Чернявый мужик сделал мне, застывшему на шаткой сходне, недвусмысленный жест копьем.

Будь я один – сиганул бы в реку. Вода, как и следует из названия, – мутная. Не стал бы чернявый наугад копье бросать. Жалко копья-то.

А я пронырнул бы в протоку и затаился в зарослях. И хрен бы они меня оттуда выловили.

Но детей Трувора я не оставил бы, даже будь у меня возможность с опережением добраться до Ладоги. Мало ли что нехорошие люди могут с ними сотворить за это время… Опять же – я перед ними в долгу. Кабы не они, я б, скорее всего, оказался на той стороне бытия, где пребывают души лоханувшихся воинов.

«Спокойно, мужик, – сказал я себе. – Удача нынче к тебе уже не задом, а вполоборота. А меч, даже непривычный, с неудобным балансом – это всё-таки меч. Покажем же этим неведомым злодеям, как мы умеем загребущие ручонки обрубать».

Ярости, впрочем, не было. Нормальное ровное состояние. Еще чуть-чуть – и мой славный Белый Волк появится где-нибудь неподалеку…

– Ты, холоп, сюда иди! Да меч отдай…

Меч тебе? Да не вопрос! Хватай!

Схватить он не успел.

Первый удар я нанес еще в прыжке. Картинный такой, во весь мах.

Рот нехорошего человека еще говорил, а голова уже летела на палубу. Была б при мне сабля – срубил бы чище, а тут еще и занесло. Пришлось, аки самураю, гасить инерцию клинка в тушке второго плохого парня.

Этому не повезло. Слишком ловкий оказался. Успел отпрыгнуть. Частично. И потому, вместо того чтобы быстро умереть от разрубленной печени, получил зацеп самым кончиком поперек живота. Аккурат мышцы взрезало и требуху – самую малость. Но здесь эта малость приводит к кончине долгой и мучительной. Будь на месте порезанного настоящий викинг – плюнул бы на боль и ринулся бы в последний бой, но этот – похлипче. Завыл и повалился на палубу, скорчившись, как зародыш в мамке.

Я же, не сумев полностью погасить инерцию (сапоги не по размеру, блин!), вынужден был уйти в низкую стойку. Зато прорубил икру одного из тех, кто выпутывал из сети Вильда. Его партнер по рыбной, точнее, рабьей ловле сеть выпустил и успел даже выхватить из-за пояса топорик… Который я и снес новым ударом. Вместе с державшей его рукой.

И, чувствуя, что сзади уже летит предназначенное моей спине копье, а может, и не одно, ухватил безрукого за целую конечность и развернул в вальсовом па.

Было, было копье! Не обманула чуйка! И бросок отменный. Насквозь. Кабы я не толкнул безрукого навстречу – и меня нанизало бы.

Быстрая оценка ситуации.

На носу – двое. Оружие держат так себе. Салабоны. И выглядят соответственно: ошеломлены и напуганы. Тоже понять можно: только что были тишь да благодать, и вдруг – прям как на бойне. Вопли, кровища, отрубленные части тел на палубу валятся.

А вот трое на корме – другого сорта. Опытные убивцы. Удачно, что от меня они – дальше всех. Один из боевой тройки копье и метнул. Бросок отличный, но результат несколько неожиданный. Для метателя. Сейчас, судя по задумчивой физии, он переваривает этот результат. То есть прикидывает, на что я реально способен.

То, что я не раб, а боец, он уже осознал. Уровень непонятен. Теперь на его бандитской роже написано: стоит схватиться со мной лично или проявить осторожность: погодить, пока я не подустану и не продемонстрирую поярче свой боевой арсенал?

А вот сосед его, похоже, уже выбор сделал и собирается меня валить чужими руками: истошно вопит и науськивает на меня основную группу.