В последние дни по поводу печатания оркестровых голосов моей Четвертой (нашей) симфонии я возобновил с пей знакомство, а то, было, начал уже немножко позабывать ее. Для меня было большим и очень приятным сюрпризом, что я, оказывается, не только не охладел к ней, как охладеваю к большей части старых своих сочинений, но, напротив, проникся к этому своему чаду очень сильной и живой симпатией. Не знаю, как впоследствии будет, а теперь мне кажется, что это лучшее мое симфоническое произведение. Оно достойно того человека, которому посвящено.

Ради бога, дорогая моя, не утруждайте себя ответами на мои письма. Будьте здоровы; дай бог, чтобы тепло скорей пришло.

Ваш П. Чайковский.

Плещеево,

20 мая 1888 г.

Милый, дорогой друг мой! Будьте так добры, не откажите сообщить мне, если Вам известно, каков климат в Тифлисе зимою. Какая бывает средняя температура в самое холодное время и много ли бывает ветров и сильны ли они? Еще не известно ли Вам, дорогой мой, бывали ли землетрясения в Тифлисе и когда было последнее? Если Вам не известны самому все эти вопросы, то не будете ли Вы так добры спросить в письме Анатолия Ильича. Я в последнее время очень часто попадаю на мысль, вследствие Ваших отзывов о Кавказе и рассказов об нем моего сына Володи, перенести туда свою зимнюю жизнь, но для этого, конечно, необходимо точно знать климатические условия той местности, а описаний Кавказа у нас так мало, что я никогда не держала в руках ни одного, и только теперь мне Володя сказал, что есть русское, составленное Марковым, и два французские, сделанные двумя французами; теперь я хлопочу достать их, но не знаю, найду ли.

Ваш отзыв, дорогой мой, о нашей симфонии мне ужасно приятен, потому что и у меня это есть самое любимое, самое дорогое мне сочинение Ваше, и не только по его связи со мною, но как музыку я боготворю его: каждый такт в этой симфонии меня чарует и удивляет.

Как мне больно узнать, что Вы также хвораете, милый друг мой, но неудивительно: после теплоты Тифлиса попасть в этот медвежий холод. Я простужена всё время, что мы находимся в России, кашляю целый день, и вот почему еще больше мечтаю о Грузии, о горячем солнце, о пальмах, о виноградниках. А читали Вы, милый друг мой, что в Нахичевани было теперь землетрясение? Это меня ужасно пугает.

Будьте здоровы, мой милый, бесконечно дорогой мне друг. Всею душою Вас любящая

Н. ф.-Мекк.

Что, Ваш Алексей доволен своею женатою жизнью, какова его жена?

Москва,

24 мая [1888 г.]

Милый, дорогой друг мой!

Извините, что я не сейчас по получении письма в с. Фроловском ответил на вопросы Ваши. Письмо Ваше пришло туда, когда я только что уехал в Москву, и лишь сегодня мне его прислали оттуда.

Климат в Тифлисе зимой очень теплый; это мне известно самым положительным образом. Ветры периодически бывают, но от них страдает лишь часть города, называемая Куки. Это нечто вроде сквозного ветра из горных ущелий. Степень теплоты зимнего климата такова, что в Новый год очень часто ходят в одних платьях. Самыми лучшими месяцами считаются апрель и май и потом сентябрь, октябрь, ноябрь. Самым худшим - март, который дождлив. Июнь, июль и август слишком жарки, до того, что на день все запираются и живут только вечером и ночью. Землетрясения в Тифлисе бывали, но, во-первых, очень слабые, во-вторых, очень давно. Более подробные сведения я сообщу Вам из Фроловского, а также пришлю книги, касающиеся Кавказа, если таковые имеются. Впрочем, теперь же могу Вам указать на книгу Владыкина “Путеводитель по Кавказу”, из коей Вы можете почерпнуть много интересных сведений. Отлично помню, что в этой книге есть очень подробное описание тифлисского климата. Как я желал бы, чтобы мысль Ваша пожить зимой на Кавказе осуществилась! Вы могли бы, мне кажется, купить имение в Кахетии, в Алазанской долине, и устроить себе там подходящее к Вашим требованиям и привычкам местожительство. Если прикажете, я попрошу брата Анатолия собрать сведения о продающихся имениях, а также подробности насчет того, где бы Вам можно было найти помещение в самом Тифлисе.

Я здесь по разным делам Русского музыкального общества, а также для присутствования на некоторых особенно интересных экзаменах консерватории. Останусь здесь еще дня три.

Будьте здоровы, дорогой друг! Кажется, хорошая погода устанавливается.

Беспредельно Вам преданный

П. Чайковский.

Р. S. Жена Алексея - очень кроткая, симпатичная женщина. Лицом очень недурна. Была мастерицей в модном магазине. У меня исполняет должность прачки.

С. Фроловское,

1 июня [1888 г.]

Милый, дорогой друг мой!

Я надеюсь, что Вы получили мое письмо, адресованное из Москвы. В письме этом по поводу Ваших вопросов о Кавказе я написал Вам, что поищу у себя книг, способных разъяснить подробности о кавказском климате и о всём, что Вам может быть интересно насчет Кавказа, Тифлиса и т. д. Но у меня не нашлось ничего, кроме книги Владыкина, о которой я упомянул уже Вам в прошлом письме, “Очерков” Маркова, уже Вам известных, и “Военной Истории Кавказа”, составленной г. Потто. Из этих трех книг всего обстоятельнее познакомит Вас с Кавказом Владыкин. Вероятно, Вы уже приобрели ее; если же оказалось, что ее в продаже нет, то, как только вы прикажете, я немедленно пошлю Вам ее.

Чрезвычайно было приятно вернуться в деревню из Москвы, но, к несчастию, я немедленно простудился и чувствую себя нездоровым. Брат Модест со своим воспитанником посетили меня по пути на Кавказ и уже уехали. Я очень озабочен в настоящее время вопросами о цветах и цветоводстве; хотелось бы иметь как можно больше цветов в саду своем, а знаний и опытности никакой нет. Но усердия очень много, и, должно быть, именно роясь и копаясь в сырой земле, я простудился. Слава богу, наступило тепло. Я радуюсь и за Вас, и за себя, и за милые цветы мои, которых я насеял в грунт огромное множество, и очень боялся холодных ночей. Надеюсь, что ничего не погибнет.

Консерваторские экзамены оставили во мне самое приятное впечатление. Благодаря энергии, добросовестности и любви к делу Танеева, всё идет очень хорошо. Плохи только финансовые дела консерватории, и в нынешнем году опять большой дефицит. Но мы решили с будущего года держаться строжайшей экономии и сократили в смете будущего учебного года всё, без чего можно без особенного ущерба обойтись.

Как только здоровье мое совершенно восстановится (у меня флюс и лихорадочное состояние), примусь за работу. Будьте здоровы, дорогой друг мой!

Беспредельно Вам преданный

П. Чайковский.

Плещеево,

2 июня 1888 г.

Простите, ради бога, милый, дорогой друг мой, что до сих пор не отвечала на Ваше письмо и не благодарила еще за Вашу всегдашнюю готовность оказать мне помощь и сделать добро, но меня так мучила головная боль целую неделю, что я думала, что с ума сойду. Только теперь стало немножко легче, и я спешу от всего сердца благодарить Вас, милый, добрый друг мой, за все сведения, которые Вы мне даете насчет Тифлиса, и за Ваше доброе предложение обратиться с просьбою к Анатолию Ильичу, но, видно, уж мне не судьба попасть на Кавказ. Я в то же время, как обратилась с вопросами к Вам, спрашивала мнения моего доктора, который, в свою очередь, обратился к другому доктору, кавказскому уроженцу, которого семейство прожило прошлую зиму в Тифлисе, и они определили так климат Тифлиса: что это как они выражаются, не санаторная станция, потому что климат зимою очень неровный - то тепло, то мороз доходит до семнадцати градусов. А тут, как нарочно, чтобы дразнить меня, Володя получил сведения из Тифлиса, что можно нанять большую квартиру, которую занимал Шереметев (это хороший знакомый моего Володи), но я боюсь решиться на такой для меня трудный путь, как переезд двое суток в экипаже от Владикавказа до Тифлиса и рисковать найти несовсем подходящий для меня климат, и поэтому я с величайшею грустью и величайшим раздражением за то, что у нас в России нет железных дорог там, где они непременно должны бы быть, отказалась от мечты пожить на Кавказе. Тем не менее, много и много благодарю Вас, мой милый, несравненный друг. Скажите, милый друг мой, Анатолий Ильич товарищ прокурора или сам прокурор? Я недавно спорила об этом; я утверждала, что он прокурор, а мне говорили, что товарищ прокурора.