Простите, дорогая, что вхожу в эти семейные подробности, но ведь я член их семьи, и всё, что у них происходит, отражается и на мне, и я не могу умалчивать перед Вами о моих беспокойствах.

Потрудитесь, дорогой друг, при случае в двух-трех словах написать Ваше мнение о выборе “Мазепы”.

Ваш до гроба П. Чайковский.

Красновидово,

20 мая 1882 г.

Милый, бесценный друг мой! Пишу Вам от моего Володи. Здесь так хорошо, местоположение прелестное, зелень такая свежая, сирени цветут и издают аромат восхитительный, соловьи поют у самого балкона, словом, рай земной. Я отдыхаю от душных и гадких комнат московской квартиры, и только забота о покупке имения и неудачи в поисках портят мне мои наслаждения.

На днях я получила письмо от Коли с выражениями самой, горячей благодарности к Вам, дорогой мой, за Ваше письмо и телеграмму, в которых Вы явились для него ангелом-спасителем как раз в то время, когда он был в большом горе и не знал, как выйти из него, потому что он был у М-mе Бутаковой и не получил приглашения продолжать свои посещения и был в отчаянии, и вдруг, говорит, как с неба падает телеграмма, а потом и письмо от Петра Ильича. Благодарю Вас тысячу раз, мой добрый, несравненный друг, что Вы так воскресили моего бедного юношу. Он теперь в упоении от пребывания Анны Львовны в Петербурге, а я ему все напоминаю об экзаменах. До сих пор, слава богу, идет недурно; из энциклопедии получил двенадцать. Завтра я ожидаю приезда Миши, который сегодня кончает свои экзамены; 25-го приедет Макс, а к 1 июня - Коля и Саша.

Здесь все мои, слава богу, здоровы. Водичка всё такой же милый, задушевный ребенок. Вчера Володя и Лиза поехали на открытие выставки в Москву, завтра вернутся. Хозяйство, усадьба, парк и прочее содержатся у Володи в удивительном порядке и чистоте. У него в имении один только недостаток, это то, что дом не каменный, а маленькая деревянная дача, но и то он теперь отстраивает каменный дом в другом имении, лежащем от Красновидова через реку. Вообще всё другое, как оранжереи, цветники, скотоводство, птицеводство, конный завод, леса, - всё в отличном порядке, вполне в моем вкусе. Я не знаю, заметили ли Вы, милый друг мой, что я очень люблю порядок; я враг всякой беспорядочности, неясности, неопределенности, не могу ни привыкнуть, ни мириться с ними, и в этом отношении мне было очень трудно хозяйничать в Браилове, - там невозможно было завести порядок, до того люди были распущены.

Рука не дает дальше писать. До свидания, дорогой мой, несравненный. Всею душою безгранично Вас любящая

Н. ф.-Мекк.

Р. S. Корреспонденцию прошу Вас, дорогой мой, адресовать в Москву по-прежнему на Лубянку, в дом Мосолова. Приедете ли Вы на выставку?

Красновидово,

24 мая 1882 г.

Дорогой, несравненный друг! Вчера получила Ваше милое письмо, за которое премного благодарю Вас. Я еще у Володи, но завтра покидаю этот милый уголок, чтобы засесть опять в душной и пыльной Москве, но делаю это для того, чтобы скорее решить что-нибудь в своих делах, - найду ли имение, или придется опять убираться за границу, чего мне вовсе не хотелось бы, так как летом нет необходимости уезжать из России, и мне ужасно хотелось бы отдохнуть от житья в чужой собственности, даже на чужой мебели; это больно, утомительно. До сих пор мне еще ничего не нашлось, хотя человека четыре разъезжают по разным губерниям искать для меня имения, и продается их масса, но это всё какие-то разоренные гнезда.

На днях мне привезли Мишу. Экзамены он окончил отлично, последний предмет, арифметику, его даже не спрашивали и без экзамена перевели. Этот субъектик учится очень хорошо. После завтра привезут и Макса.

Как мне жаль бедной Александры Ильиничны. Боже мой, сколько бывает горя с детьми, да и без горя с ними не бывает, - если не [со] своими собственными, то с благоприобретенными. Знаете, милый друг, что мне говорил мой доктор насчет морфина? Что дети у тех барышень, которые принимают морфин, бывают наклонны к помешательству. Какая это ужасная вещь; ведь она себе загораживает дорогу к замужеству, а между тем, это одно могло бы ей поправить жизнь. Господи, чего только не существует на свете для мучения людей!

Как поживают молодые, Анатолий Ильич со своей супругою, где они и довольны ли друг другом? У Вас ли еще Модест Ильич?

Третьего дня я послала Влад[ислава] Альб[ертовича] смотреть три имения разом. Из-за моих дел он также не может заниматься музыкою, а без него и мне обойтись невозможно.

Дорогой мой, должно быть, я не получила одного из Ваших писем. Вы спрашиваете мое мнение -о выборе “Мазепы”, а я об этом ничего не знаю. Догадываюсь, что, вероятно, Вы выбрали этот сюжет для оперы, и думаю, что это отличный выбор, хотя личность эта очень мрачная, такого характера, который никогда еще не попадал под Ваше перо, но у Вас, милый друг, она наверное выйдет вполне удачно. Напишите мне, пожалуйста, дорогой мой, угадала ли я, для чего Вы выбрали Мазепу, и выведете ли Вы также и Карла XII; этот мне нравится очень, - капитальная натура. Будьте здоровы, мой дорогой, хороший, и не забывайте безгранично Вас любящей

Н. ф.-Мекк.

Каменка,

23 мая.

1882 г. мая 23 - 27. Каменка.

Дорогой, милый друг!

У нас вот уже второй день так холодно, что по ночам ожидают морозов и боятся за свекловицу, которая вследствие засухи и поздних посевов только что начинает всходить. Воображаю, как теперь должно быть холодно у Вас! Бедный друг! Могу себе представить, как жительство в несимпатичном помещении, в соединении с холодом, должно быть Вам несносно. Дай бог, чтобы Вы могли поскорее куда-нибудь уехать! Я лично мало страдаю от холода, ибо если это и отравляет удовольствие прогулки, то зато хорошо сплю, тогда как в жаркое время лета страдаю всегда бессонницей.

Занятия мои идут понемножку; нишу, дело подвигается, но... но всё-таки часто мне приходит в голову, что какая-то для меня самого неосязательная, но несомненная перемена произошла во мне. Нет более той легкости, того наслаждения в работе, благодаря которому для меня незаметно пролетали дни и часы. Утешаю себя тем, что если мои последующие писания будут менее согреты истинным чувством, чем прежние, то зато они выиграют в фактуре, будут обдуманнее, зрелее. Впрочем, надо сказать, что в этом году мне здесь трудно так устроиться, чтобы не мешали моим занятиям. Дети играют и бегают у самых окон моих; с обеих сторон у меня соседи, близость которых стесняет. Когда я сочиняю, то люблю, чтобы ничто и никто не мешал играть, петь, словом, чтобы я чувствовал себя совершенно удаленным от всего остального мира. Теперь, вследствие пребывания здесь беременной племянницы Веры, нам пришлось потесниться, и мне не так свободно, как прежде. Как часто думаю я о Симаках! Вот где мне хорошо писалось бы! Никогда не забуду я счастливых дней, там проведенных.

27 мая.

Опять настала пора жестокой засухи; опять начинают опасаться, что свекловичные плантации погибнут, опять я грущу за бедного Льва Вас[ильевича] и опять радуюсь, что Вы, мой дорогой друг, можете спокойно взирать на враждебность элементов к здешнему хозяйству.

Весьма может статься, что в скором времени я поеду к Модесту и, вероятно, надолго. Во-первых, Модест, которому теперь приходится давать отпор бесконечным интригам, направленным против интересов его питомца со стороны его матери и других родственников Конради, очень зовет меня к себе, а во-вторых, там мне будет удобнее погрузиться в свою работу. Жаль будет мне надолго покидать свое насиженное гнездышко и милых здешних сожителей, но в Каменке вообще трудно всецело отдаться делу (и я никогда здесь не мог писать ничего большого; я только оркестровал здесь сочинения, написанные в другом месте), а в нынешнем году, вследствие тесноты, шума детей, приехавших на вакации и играющих целый день под моими окнами, и разных других причин, я почти не могу вовсе работать. Итак, недели через полторы я, вероятно, уеду недель на шесть, и в свое время извещу Вас, дорогая моя, о своем адресе.