– И что? – не утерпела Эйлин, приложив руку к глазам.

Денек выдался погожим на удивление. В Лоуклодж таких хорошо, если два десятка в год наберется. Старое место, недоброе. Слишком много костей лежит под водой, слишком много остовов разбитых кораблей покоится у этих скал.

Я все-таки не удержалась, улыбнулась довольно:

– Что ты видишь?

А ведь картинка почти идиллическая. Солнце вот светит, дети бегают по гальке у самой кромки воды. Совсем маленькая девочка в зеленом платьице плетет венок, вторая перебирает ракушки. Трое мальчишек постарше деловито собирают на берегу принесенные морем ветки. Каждый набрал уже по охапке, скоро пойдут обратно. У старшего на голове зеленое кепи, а шеи у всех детей повязаны зелеными шарфами разных оттенков.

– Знаю! – Эйлин азартно прищелкнула пальцами. – Дети. Их пятеро – то есть пять часов, верно? И зеленый цвет что-то значит? Вряд ли они сами так оделись.

– Именно, – довольно кивнула я. – Зеленый, значит, все в порядке. Желтый – надо быть настороже…

– Красный – не соваться? – блондинка щурилась на ярком солнце и улыбалась. – А если бы встречу назначили на двенадцать?

Я пожала плечами:

– У миссис Тиммонс целый выводок детей и еще десятка два племянников и племянниц. Так что при желании можно и "двадцать три" организовать, хотя такая толпа все-таки будет выглядеть подозрительно. Многовато для сбора дров.

– Кстати, а почему дрова? – спросила она с любопытством, вытирая руки о полотенце, повязанное вместо передника.

Все-таки услышала, что я Бишопу шептала?

– Знаешь историю этого маяка? – ответила я вопросом на вопрос.

Эйлин только головой качнула.

– Говорят, – я пригладила ладонью волосы, присела на подоконник, – после войны тут было много банд, которые зажигали костры и заманивали корабли на скалы. А потом собирали все, что выбросило море.

Я помолчала, перебирая в памяти слова старой легенды, которую мне рассказывала няня, которая была родом из этих мест. Дров здесь, кстати, до сих пор не было. Приходилось собирать "дары моря" или возить уголь издалека.

Эйлин тоже присела на камень.

– Что было дальше? – спросила она тихо.

– Пришли брюнеты и сделали что-то такое… – я неопределенно повела рукой. – Вроде бы они хотели перенаправить течения, чтобы корабли несло не сюда, на скалы, а в соседнюю бухту, удобную и безопасную. И… перестарались.

– Напортачили.

– Можно и так сказать. Короче, та бухта стала втрое меньше, еще и ветра с суши постоянно дуют. Вулкан проснулся, неспокойно стало. Теперь через горы сюда добираются только редкие смельчаки. А ведь собирались железную дорогу строить!

– Поучительно, – блондинка тряхнула головой. – И местные брюнетов с тех пор очень не любят, верно?

– Как ты догадалась?.. – пробормотала я и слезла-таки с подоконника. – Времени мало, нам тут еще порядок наводить.

Не хватало только, чтобы малышня наткнулась на кексы! Их потом отсюда метлой не выгонишь. Конечно, детишкам строго-настрого велено сюда не соваться, но когда и кого это останавливало?

Я наткнулась на горящий зеленый взгляд из-за кресла и добавила обреченно:

– И кошку выманивать.

Надеюсь, издевательское: "Мрр…" мне почудилось…

***

Не почудилось. Эта черная поганка наотрез отказалась вылезать, даже на ветчину не выманивалась. Швабра, которой я вооружилась от отчаяния, тоже не помогла. Цыц порскнула у меня из-под ног и затаилась где-то на верхних этажах.

– Брошу тебя тут! – пообещала я в сердцах, стоя у полуразрушенной лестницы.

Не тащить же сюда Эллиота!

– Давай я попробую, – тронула меня за локоть Эйлин.

Прикрыла глаза и запела без слов. Мелодия лилась, билась о стены старого маяка, журчала…

Сработало! Кошка выглядела изрядно осоловевшей, зато в руки далась. Даже без царапин обошлось!

– Да тебе цены нет, – одобрила я, закутывая спящую живность в старый плед. – Можешь ветеринаром подрабатывать.

Эйлин дернула плечом.

– Чем я только не занимаюсь. Сама понимаешь, в нашу глушь ветеринары не поедут.

Даже если их туда пустят. Что, к слову, весьма сомнительно.

Лет десять назад блондины спохватились, что чистокровных почти не осталось. И многие – с молчаливого попустительства властей – ушли в леса, где теперь прячутся не обозначенные на картах поселки.

Пятеро и больше детей у пары стало нормой. Благо, медицина у блондинов всем на зависть, так что смертей среди рожениц и младенцев почти не случалось. Прокормить семью тоже не проблема. Мужчины остались в городах, а старики и женщины управлялись с фермами. Поговаривают, скотина у них дает приплод дважды в год, а фруктов и овощей вырастает столько, что доход от их продажи сравним с капиталами мафии. И, само собой, чужакам в эти тайные общины ходу нет!..

Конечно же, мы опоздали. Они ждали в церкви: Бишоп флегматично сидел в уголке, попивая что-то из фляжки, зато Эллиот метался раненым зверем. Тоже примета нового времени – раньше блондинам вход в храм был запрещен.

Заслышав шаги, Эллиот обернулся, сверкнул глазами. А Бишоп сгорбился и наклонил голову, как нашкодивший мальчишка. Надо признать, выглядел блондин паршиво. Щеки у него горели, на лбу проступила испарина, хотя тут еще не топили и стены кое-где покрылись инеем.

Церковь в поселке была старинная, хмурая и неприветливая, сложенная из грубых каменных блоков, щели между которыми пытались законопатить мхом. Слабые огоньки свечей не способны были ее осветить, а печка – отопить. Зимой вода в крестильной чаше замерзала к утру и еле-еле оттаивала к вечеру. Неудивительно, что тут редко кто бывал.

– Милый? – в звонком голосе Эйлин, которая остановилась на пороге, звякнули льдинки.

И так выразительно у нее вышло, что даже Эллиот на шаг отступил.

– Здравствуй, любимая, – Бишоп попытался улыбнуться, но улыбка вышла кривоватой.

Эллиот кашлянул, однако на него и не взглянули.

Блондинка с видом суровым и сосредоточенным обходила мужа по кругу, так выразительно разминая пальцы, что он вздрагивал и морщился.

– Вот что с тобой делать, а? – она остановилась напротив и руками всплеснула. – Если уж влез под заклятие, надо было сразу драпать. А ты как всегда, геройствовать полез!

– Не мог я драпать, – пристыженно отвел взгляд Бишоп. – Там такая каша заварилась…

Эйлин изогнула светлую бровь:

– И без тебя, конечно, обойтись не могли?

Бишоп привычно пожал плечами и тут же надсадно закашлялся. Эйлин кинулась к нему, на ходу выплетая что-то пальцами. Хлопнула узкой ладонью его по лбу, отчего блондин дернулся и чуть не сверзился с узкой лавки. Зато дышать стал спокойнее, без натуги и сипения.

Эллиот подобрался по-кошачьи бесшумно. Притянул меня за локоть, сказал на ухо:

– Даже не знаю, чего мне хочется больше: придушить тебя или поцеловать?

– Ну, если так ставить вопрос… – усмехнулась я.

Тихий вздох был мне ответом.

– Сломаны ребра, – констатировала Эйлин, хмурясь и отряхивая руки. – Причем осколки попали в легкое. Милый, чем ты думал?

– Так дела же… Меня подлечили… немного, – оправдывался Бишоп глухо.

– Руки бы оторвать тому, кто так лечит! – отрезала Эйлин и сделала что-то такое, отчего он охнул и обмяк. – Как можно было умудриться?! А ты куда смотрел?

И на Эллиота глазами полыхнула.

Тот поморщился, переступил с ноги на ногу.

– У них был амулет. С такого рода оружием нам еще сталкиваться не приходилось.

– С амулетами? – переспросила Эйлин едко.

Эллиот на подначку не отреагировал, нахмурился только.

– С совмещением магии блондинов и брюнетов!

Ох, ни… ничего себе! С каких это пор давние враги стали сотрудничать? Хотя у меня перед глазами живой пример, что это вполне возможно. Были бы общие интересы!

– Угу, – поддакнул Бишоп. – Мы еле защиту удержали.

– Мы? – не выдержала я, поставив на лавку корзину с мирно спящей кошкой. Подумала немного и села рядом. Холодно, конечно, но на маяке было не теплей.