Я пожала плечами и пошла следом. Позади сержант так рявкнул на осмелившуюся подать голос мисс Фитцпатрик, что она, судя по звуку, подавилась собственным языком.

***

Эллиот направлялся явно не в кафе. Надо думать, желание чинно посидеть за чашкой чаю у него отбили. Зато я бы от горячего чая не отказалась, и желательно побыстрее, совсем продрогла в тонкой блузке. Но не отбирать же свое окровавленное пальто у раненой девушки!

Мокрая брусчатка скользила под ногами, юбка сковывала шаг. Неудивительно, что брюнет вырвался вперед. Бежать за ним? Вот еще. Я ведь не собачка, чтобы командовать: "К ноге!"

Что примечательно, шел он не к парадному входу, а к черному. Какие любопытные познания о городских задворках. Откуда бы?

Задняя дверь "Бутылки" выходила в переулок, который мог бы служить декорациями для мрачного фильма: глухие кирпичные стены, сизые от дыма и копоти; матерные надписи на облезлых воротах; крест-накрест забитые ставни; под ногами хлюпают дурно пахнущие лужи.

Эллиот оглянулся на ходу, нахмурился недовольно и остановился, как вкопанный.

– Миссис Керрик, – едко произнес он и прищурил темные глубокие глаза. – Вы специально идете так медленно, чтобы нас все хорошенько разглядели?

Решил сорвать на мне злость? Не на ту напал.

– Я вам не навязывалась, – парировала я, потирая озябшие руки. – И вы всерьез считаете, что я могу вами… хвастаться?

Скорее наоборот. Даже вздумай я изменить Алу, выбрала бы кого-нибудь другого. Роман жены с брюнетом для него был бы плевком в лицо. Я и сама нежных чувств к благословенным не питаю.

Глаза Эллиота полыхнули, как уголь в печке. Он плавно скользнул ко мне, заставив попятиться и вжаться спиной в грязную стену (прощай, блузка!). Уж больно вид у него был угрожающий.

Кирпичи обожгли холодом. Зато от брюнета исходил жар.

– Знаете, миссис Керрик, – произнес он, неотрывно глядя на мои губы, – а это идея. Пусть все считают нас любовниками. Неплохая маскировка, согласитесь.

– Вряд ли мой муж оценит такую, кхм, честь.

Узкие губы Эллиота растянулись в недоброй улыбке.

– Думаете, меня волнует мнение вашего мужа?

Прежде чем я нашлась с ответом, он притиснул меня к стене и крепко поцеловал. Зато согрелась!..

– Знаете, мистер Эллиот, – с трудом выговорила я, когда он наконец отстранился. Хотя из капкана рук не выпустил. – Наша сделка начинает казаться мне не такой уж выгодной. Я даже подумываю ее расторгнуть.

Горячие угли его глаз будто подернулись пеплом.

– Бросьте, – поморщился брюнет, наклонился к самому моему уху и шепнул: – Поздно.

А сердце-то как колотится… Нехорошо, миссис Керрик, в вашем-то возрасте и почтенном замужнем статусе!

– Я не позволю вам пойти на попятный, – продолжил Эллиот тем же интимным шепотом. – Соврете что-нибудь мужу, подумаешь. Зато наблюдатели, думаю, поверили.

Близость сильного мужского тела меня нервировала, так что я еле собралась с мыслями:

– Какие еще наблюдатели?

– Которые притаились за во-о-он теми воротами, – он взглядом указал на неприметные болотно-зеленые створки. – Они шмыгнули туда, завидев меня.

«Убью!» – подумала я мрачно. Просила же лоботрясов не соваться!

– Мистер Эллиот, отпустите, – я дернула локтем, пытаясь высвободиться из его хватки.

Он сделал вид, что не заметил.

– Кстати, – брюнет поднял мое лицо за подбородок, – раз уж мы с вами любовники, зови меня на «ты». На "Брайане" я не настаиваю, обойдемся "Эллиотом". А теперь закрепим результат.

И эдак неторопливо ко мне склонился.

Это он зря, второй раз меня врасплох не застать. Щелкнула пружина и короткое острое лезвие перочинного ножа уперлось точнехонько ему в диафрагму. И пусть скажет спасибо, что не ниже!

Я с улыбкой посмотрела на окаменевшего брюнета. Ноздри его раздувались от ярости, скулы обозначились резче.

– Если вы так настаиваете, мистер Эллиот, можете делать вид, что за мной ухлестываете. Безуспешно. Ясно?

Черные глаза вспыхнули таким недобрым огнем, что мне стало страшно. Металл в моих пальцах вдруг ощутимо нагрелся. Сильнее, еще сильнее. Нестерпимо горячо!

Вскрикнув, я разжала пальцы, и нож звякнул о брусчатку. В тот же миг Эллиот заломил мне руку за спину. И прижался к моему рту – не лаская, наказывая.

Поцелуй – или укус? – вышел коротким. И обжигающим, как неразбавленный спирт.

– Поговорим в баре, – скомандовал Эллиот, касаясь твердыми губами моих губ. – И давайте без глупостей.

– Хорошо, – процедила я сквозь зубы.

Ох, с каким наслаждением я бы влепила ему пощечину! И захлопнула дверь «Бутылки» перед его аристократическим носом.

Хотя от Эллиота, пожалуй, так легко не избавиться. Выгони его за дверь – залезет в окно. Слишком многое для него поставлено на карту.

Он одобрил насмешливо:

– Вот и умница. Пойдемте.

И повел меня к «Бутылке», обнимая за плечи. Со стороны, должно быть, смотрелось мило. На деле же я чувствовала себя мышкой в лапах кота.

Шаг за шагом. Вынуть ключ. Сунуть в замок. Щелкнуть выключателем. Запереться изнутри. Привычные, заученные до автоматизма движения помогали унять бешенство.

Эллиот отпустил меня, как только мы оказались внутри. Стащил мокрую шляпу, швырнул на свободный табурет.

– Где ваше пальто? – поинтересовался он, окинув меня внимательным взглядом.

А то я сама не знаю, как выгляжу. Чулки разодраны на коленях. Юбка перекошена. Туфли заляпаны грязью. Волосы растрепаны. Еще и помада наверняка смазалась, стараниями Эллиота.

– Вы только сейчас заметили? Потрясающая наблюдательность! – съязвила я и полезла под стойку.

Меня колотила дрожь. От злости? От холода? Ну не от возбуждения же!

Я вытащила бутылку и щедро плеснула себе коньяка. Незваному гостю выпить не предложила – еще чего не хватало.

Крепкий напиток обжег горло, в желудке угнездилось тепло, а в голове – звенящая пустота.

– Успокоились? – осведомился Эллиот, барабаня пальцами по стойке.

Таким тоном это было сказано, что мне остро – до сведенных судорогой пальцев – захотелось его пристрелить. И плевать, что меня за это казнят!

Я дернула плечом и отвернулась к кофеварке. Только чтобы отделаться от навязчивого желания вытащить из-под стойки револьвер.

Как подумаю, что скажет на это Ал! И, как ни противно, справедливо.

Когда я вернулась с чашкой кофе, Эллиот что-то записывал в блокнот с кроваво-красной обложкой. Меня передернуло. По спине продрало ознобом. Поспешно отставив чашку, я обняла себя. Запоздалая реакция на стресс?

– Надеюсь, истерик не будет? – поинтересовался брюнет, подняв взгляд. – Неужели вы успели так сильно привязаться к мисс Свенсон?

– Мистер Эллиот, – я присела за стойку напротив него, – вам никто не говорил, что такта у вас – что в бифштексе? К слову, успокаивать девушек вы не умеете.

Он хищно улыбнулся.

– Разве мой способ не помог? Тогда нам нужно больше тренироваться.

Ох, как не понравилось мне это "нам"!

Как и выразительный взгляд на мои губы.

– Тренируйтесь лучше… на брюнетках! – посоветовала я от души и пригубила кофе.

Эллиот хмыкнул, ничуть не огорченный отповедью.

– Моя жена будет против.

– А что, насчет шатенок она не возражает? – подняла брови я.

Брюнет объяснил невозмутимо:

– Шатенки, блондинки и рыжие не угрожают ее положению… Только не говорите, что вы шокированы.

– Ничуть, – пожала плечами я и обняла пальцами чашку. Блаженное тепло! – Какое мне дело до того, что вы женаты по расчету? Давайте лучше вернемся к делу.

– Давайте, – согласился он. – Только налейте мне тоже что-нибудь выпить. Я заплачу.

Послать бы его… Но этого, пожалуй, пошлешь. Пришлось делиться коньяком из личных запасов.

– Кстати, что это был за фокус с ножом? – поинтересовалась я, ставя перед ним бокал.

Эллиот с видимым удовольствием сделал глоток.

– М-м-м, со времен Бишопа выпивка в "Бутылке" изменилась к лучшему. Что же до вашего вопроса, то никаких фокусов. Я ведь брюнет.