Я поежилась.

А Бишоп посерьезнел:

– Если что, я от всего отопрусь.

Эллиот смотрел на него испытующе.

– Дай руку! – внезапно потребовал он.

Бишоп удивился. Потом сообразил.

Усмехнулся, снял перчатку и протянул ему ладонь.

– Хоть обниматься не надо?

– Не с тобой, – заверил Эллиот с кривой улыбкой. Сжал руку Бишопа и попросил: – Повтори.

Такой контраст. Светлая кожа – и смуглая, крупные огрубевшие пальцы – и тонкая музыкальная кисть. Белое и черное. Преступление и закон.

Бишоп чуть сощурился и проговорил веско:

– Я не убивал Дадли, Мастерса, Толбота и Лили. Не отдавал приказа их убить. Рассказал тебе все, что знаю об их смерти.

Испытующий взгляд глаза в глаза – и Эллиот вздохнул.

– Проклятье. А так бы красиво складывалось…

– Как с мисс Мастерс? – встряла я.

Не выдержала.

Мужчины разом посмотрели на меня.

– Вы правы, мисс Вудс, – Эллиот склонил голову. – Слишком все просто. И все же… Эта история похожа на головоломку. И я понятия не имею, как ее решить!..

И вдруг с досадой хлопнул ладонью по столу. Да так, что посуда подпрыгнула.

– Не делай так, – попросил Бишоп. – Ладно. Ты все узнал, что хотел? Тогда мы пойдем.

И встал.

– Сядь, – спокойно приказал Эллиот. – В городе приезжих блондинов нет. Я проверил. Вас осталось четверо: вы двое, Флемм и Энн. Кто из вас продал убийце яд?

Я до боли стиснула пальцы. Нельзя злиться!

– Слушай, – голос Бишопа звучал почти удивленно, – почему ты все время нарываешься?

Эллиот коротко усмехнулся. И тут же согнал улыбку.

– Любопытным родился.

– Наглым, – поправил Бишоп.

Он встал за моим стулом. И сжал мои плечи, безмолвно обещая защиту.

– Лейтенант, – я глубоко вздохнула. Спокойно! – Не начинайте опять. Мы ведь уже договорились, что это не я. Бишоп вообще не по этой части. Да и зачем? Ему ведь достаточно приказать…

– И его люди любого расстреляют издалека, – подхватил Эллиот, хмурясь. – Предположим. Тогда остаются Энн и Флемм.

– Не Энн, – возразила я. – Ее я сразу отмела. Она совсем слабенькая, с таким зельем не сладит. Флемм незаконными делами не занимается. Ему не до того – опыты…

– Ой ли? – лейтенант протянул руку. – Поклянетесь?

Я прикусила щеку и призналась нехотя:

– Хорошо. Он делает кое-что. Но по мелочи и только через меня.

– Вот как? – Эллиот перевел взгляд на Бишопа. – А почему не напрямую?

– У нас отношения не очень, – хмуро признал тот. – Остальное не твое дело.

Давить лейтенант не стал.

– Тогда кто? – спросил он. – Толбот? Лили?

– В бумагах Толбота нет таких записей, – напомнила я.

Эллиот застыл.

– Но Лили могли убить только дамы из этнографического общества или…

– Или домашние! – хором закончили мы.

Переглянулись, и я добавила:

– Посторонние не могли знать, что она собиралась пойти ко мне.

Лейтенант молчал. Я почти видела, как крутятся шестеренки в его голове.

– Проклятье! – выдохнул он устало. Прикрыл глаза и растер виски. – Ни Энн, ни Рейстед не могли убить Мастерса. И Толбота, если уж у Энн настолько слабая магия. Он был тот еще трус, явно бы не впустил конкурента ночью.

– А с чего ты решил, – вдруг подал голос Бишоп. От неожиданности я вздрогнула, и его хватка чуть усилилась. – В общем, почему это должен быть один убийца?

Лейтенант оцепенел.

– Что?!

Голос звучал хриплым карканьем.

Бишоп хмыкнул и развил мысль:

– Как там говорят законники: «Впоследствии – не значит вследствие». А ты пытаешься слепить все вместе, вот и…

Эллиот смотрел на него остановившимся взглядом.

Наконец он отмер, отвел глаза и устало потер лоб.

– Ты гений. Ведь у Рейстеда и Энн был шикарный мотив! Лили собиралась уйти к Мастерсу, а при таком раскладе им пришлось бы несладко.

Я кивнула, вспомнив, как Рейстед орал на Энн.

– Это она. – Уверенно сказала я. – Только опять – почему именно черноголовник?

У Эллиота уже была версия:

– Лили ведь боялась Рейстеда?

– До истерики, – подтвердила я.

– Ну вот, – он дернул уголком рта. – Она переживала за себя и ребенка. Поэтому решила подстраховаться…

– И собирала компромат на Рейстеда… – прошептала я. – Ну да, сама-то она точно не могла ничем таким торговать.

Ни денег на ингредиенты, ни свободы действий. Энн может и слабенькая, но что к чему сообразит точно. Так что Лили делала на сторону только недорогие зелья.

Сходилось. Даже слишком хорошо!

А лейтенант закончил:

– Значит, Рейстед проворачивал незаконные делишки? Вы знали об этом, мисс Вудс?

Я пожала плечами.

Праведников среди аптекарей нет. Учитывая запреты и грабительские налоги… Искушение слишком велико.

– Похоже, он серьезные дела обделывал… – Эллиот рассуждал вслух. – Раз уж яд заказали именно ему. А вы знаете, мисс Вудс, – очень мягко проговорил он, – что за недоносительство о преступлении тоже можно попасть под суд?

– Прекрати! – ровно потребовал Бишоп. – Ну да, Рейстед промышлял незаконными зельями.

– А именно? – Эллиот впился в него взглядом. – И почему ты раньше не сказал?

Бишопу это как комариный укус. Он лишь отмахнулся.

– Так ты ведь не спрашивал. Откуда мне знать, что это важно?

Лейтенант стиснул зубы.

И процедил:

– Подробнее. Он ведь под твоей крышей?

– Уже нет, – Бишоп отпустил мои плечи. Шагнул вперед и сел прямо на стол, закрывая меня от взгляда Эллиота. – Я не вникал в его дела. Он отстегивал долю и все.

– Ладно, – лейтенант нехотя кивнул. – Если ты мне понадобишься…

– Не приходи в «Бутылку», – перебил его Бишоп. – Не дразни гусей. Долг я тебе отдал, даже с процентами.

– Хорошо, – решил лейтенант. Поднялся, взял с вешалки плащ и шляпу. – Я пришлю записку.

Бишоп помрачнел и выругался вполголоса.

Эллиот хмыкнул и напомнил:

– Вам двоим ведь тоже нужно, чтобы я арестовал убийцу… До встречи.

Только дверь хлопнула.

Бишоп смотрел ему вслед. Покачал головой и сказал почти с восхищением:

– Вот же… жук!

***

Эллиот объявился следующим утром.

И вновь спозаранку.

На этот раз Бишопа вытянули из душа после тренировки. Он любил иногда вспомнить молодость и побоксировать, даже небольшой спортивный зал внизу оборудовал.

– Он издевается, – проворчал Бишоп, пробежав глазами принесенную охранником записку.

Я расчесывала волосы.

– Что там? – спросила я недовольно.

Почему он просто не оставит нас в покое?

– Читай! – Бишоп протянул мне писульку Эллиота.

«Можно зайти? Есть дело. Денежное. Э.»

– Что ты решил? – спросила я, возвращая ему бумажку.

Бишоп пожевал губами.

– Ладно. Это должно быть интересно. Пойдешь со мной?

Я кивнула.

Интересно, каким ветром Эллиота опять занесло в «Бутылку»?

К тому времени, как мы спустились вниз, лейтенант уплетал вторую порцию спагетти с мясом и томатами. Проглот.

Он торопливо прожевал и поднялся.

– Доброе утро!

– Доброе, – вежливо ответил Бишоп. А тон не очень-то приветливый. Да и руки в карманах. – Что за дело?

– Важное, – пожал плечами Эллиот и уточнил с нажимом: – И выгодное. Садись.

Бишоп махнул официанту, и перед нами молниеносно появился завтрак.

– Рассказывай! – велел Бишоп, налив себе кофе.

Эллиот полез в карман пиджака. Бишоп напрягся, но лейтенант вынул всего лишь два листка бумаги. И положил на стол.

– Взгляни. Мне нужно, чтобы вот этот текст, – он указал на листок справа, – был написан вот этим почерком. Найдется у тебя специалист?

Бишоп прихлебнул кофе, мельком глянул на бумажки. На второй рукой Лили был записан мой адрес.

Ухмыльнулся.

– Улики фабрикуешь?

– Куда деваться? – в тон ему ответил лейтенант. – Если убийцы не хотят каяться?

– Не расколол? – посочувствовал Бишоп. – Ай-ай!

Эллиот нахмурился, привычным жестом потер переносицу.