Я машинально забрала бутылку. Поискала, но жестяной коробочки с сыром и маслом не нашла. Вот лентяй, опять забыл!

Захлопнув за собой дверь, я просмотрела письма. Счета, счета, одни счета…

Передовица «Тансфорд-телеграф» привлекла внимание. Я варила кофе, подсматривая одним глазом в текст.

И, конечно, доигралась.

– Проклятье! – выругалась я, поспешно отставляя перекипевший кофе. Еще и плиту вытирать пришлось.

Придется добавить молока, чтобы перебить запах горелого. Две ложки сахара и… это еще что за хлопья?

Что за невезение! Уже скисло.

Я автоматически понюхала бутылку… Странно, совсем не пахнет порченым! Приятный аромат молока, меда и трав.

Когда до меня дошло, я чуть не выронила чашку.

Заставила себя вдохнуть, выдохнуть – и опрометью кинулась к телефону…

Эллиот ворвался в аптеку весенней грозой.

– Где? – сипло спросил он.

Я молча указала на стол и закуталась в шаль. Меня била дрожь.

Выглядел лейтенант паршиво. Нос напоминал спелую сливу, волосы слиплись от испарины, глаза краснющие.

– Снимите отпечатки пальцев, – хрипло скомандовал Эллиот сержанту. И повернулся ко мне: – Значит, в молоке яд?

Я только кивнула. И ведь сама же эту пакость в дом принесла! Поэтому защита ее пропустила. Умно!

– Да они что, решили всех блондинов в городе извести? – лейтенант с досадой пригладил рукой темные волосы. – И вы, конечно, не знаете, кто пытался угостить вас отравой?

– Послушайте, лейтенант, – разозлилась я. – Вы что, думаете, это я ее туда налила?

Эллиот окинул меня ледяным взглядом.

– Даже в голову не приходило. Возможно, вы что-то видели или слышали?

Я покачала головой.

– Я спала. Но это вряд ли кто-то из соседей.

– Да уж, – он откашлялся и вынул из кармана платок. – Простите.

Пока Эллиот трубно прочищал нос, я порылась под конторкой, отмерила густо-зеленого настоя и протянула ему стаканчик.

– Пейте. Сразу не пройдет, но симптомы снимет.

Иначе толку-то с такого полицейского?

– Спасибо! – с чувством произнес он. Глотнул, прислушался к себе и поинтересовался: – Значит, никаких версий? Ну что же, будем работать…

Провозились они добрые два часа. Полицейские вдоль и поперек облазили крыльцо, взяли у меня отпечатки пальцев, пробы на анализ…

– Ничего, – с досадой констатировал Эллиот. Я могла собой гордиться. Говорил он все еще хрипловато, но уже гораздо бодрее. – Аккуратный, в перчатках работал. А где постовой?

– Сейчас придет, сэр! – почтительно откликнулся сержант. – Он уже сменился, из дома пришлось вызывать.

– Какой еще постовой? – вмешалась я, стараясь не морщиться.

Полицейские все переворошили, истоптали, обломали ветку яблони…

Я чувствовала себя птицей у разоренного гнезда.

Эллиот бросил на меня короткий взгляд. Потер кончик носа и признался нехотя:

– Я оставил полисмена на ночь. Приглядеть.

– О-о, – протянула я. – Спасибо за заботу.

– Не за что, – отмахнулся он. – Похоже, он все проспал. Погодите.

Прихватил сержанта и куда-то умчался.

Недалеко – я слышала голоса, стоя у кухонного окна. Надеюсь, они хоть мой аптекарский огородик не вытопчут?

Я прикусила мизинец. Какая теперь разница? Не до травок.

– Ты куда смотрел? – Отчитывал Эллиот постового. – Признавайся, спал?

Вместе с нормальным голосом к нему вернулись и начальственные нотки.

– Нет, сэр! Никак нет! – гаркнул тот. – Только я никого не видел.

– И молочника?

– Никак нет! – повторил постовой. – Только… Там женщина была.

Эллиот подобрался.

– Что за женщина?

– Да шл… Гулящая то есть. Она ко мне пристала, пьяная в дупель. Еле отбился. Ну может на пару минут и отвлекся…

– Прекрасно, – процедил Эллиот. – Цвет волос? Опознать сможешь?

Постовой задумался.

– Никак нет, сэр, – признался он сокрушенно. – Она вся размалеванная была. Тряпки какие-то нелепые, тюрбан на голове.

– Ладно. Иди.

Лейтенант дождался, пока подчиненные отойдут, и с досадой долбанул кулаком по ближайшему стволу.

– Упустили!

Зашипел от боли, затряс рукой – и решительно направился в дом.

Я только успела отпрянуть от окна.

– Мисс Вудс, – с порога официально произнес Эллиот, – мы закончили.

– Спасибо, – зачем-то сказала я.

А что еще скажешь?

– Закройте за нами дверь, – произнес он, не глядя на меня. Поколебался и добавил: – Будьте осторожны.

И, кивнув, вышел.

Осторожна? Хорошо бы, только как он это себе представляет?

Я тут одна. Что, если убийца наберется храбрости и подстережет меня… да хотя бы во дворе? И без затей шарахнет по голове?

Лейтенант сделал все, что мог, но что если этого будет недостаточно?

Я так и сидела на кухне, невидяще глядя в окно.

Ни есть, ни пить не хотелось. Как и вообще шевелиться.

Так, хватит!

Я тряхнула головой и заставила себя встать. Нужно наконец выпить кофе и перекусить!

Ох, ничего себе! Три часа дня.

Я суетилась у плиты, когда за спиной раздался шорох.

– Так и знал, что будут проблемы.

Эта фраза – как гром с ясного неба – заставила меня подпрыгнуть.

– Бишоп! – я схватилась за сердце. – Нельзя же так!

– Почему ты мне не позвонила? – спросил он, заходя в комнату.

В светло-сером костюме Бишоп выглядел бы очень респектабельно… если бы не оттопыривающая подмышку кобура.

– Тебя пытались убить, а я узнаю об этом от Эллиота! – с досадой закончил Бишоп и швырнул шляпу на вешалку.

Попал. Шагнул вперед и остановился напротив меня.

Пахло от него крепким табаком и одеколоном.

– Не хотела тебя беспокоить, – выдавила я.

И поморщилась, настолько беспомощно это прозвучало.

– А Эллиота? – Бишоп только смотрел, но я поежилась.

– Он – полицейский.

– И что? – поинтересовался Бишоп. – Он приставит к тебе охрану? Будет пробовать твою еду?

– Н-нет, – выдавила я.

Хотелось попятиться.

Бишоп был злющий, как тысяча ведьм.

– Тогда собирай вещи, – скомандовал он. – Поживешь пока в «Бутылке». Так безопаснее.

Во мне боролись облегчение и смущение.

– Но… Там же нет жилых комнат. Только твоя.

– И что? – Бишоп не отводил взгляда. В серых глазах застыл лед. – Или ты боишься, что я буду приставать? Не переживай, я тебя больше пальцем не трону.

– А почему вчера?.. – я не договорила, но он понял.

Взъерошил короткий ёжик на затылке, отошел и отвернулся к окну.

– Любите вы, женщины, во всем этом копаться! – он вздохнул. – Хорошо. Напоить и отыметь? Ты бы меня возненавидела. И зачем? Для меня не проблема найти, кто раздвинет ноги. Уж прости за прямоту.

– Ребенок… – заикнулась я.

Бишоп обернулся и зыркнул так, что я чуть не проглотила язык.

– Ребенок, Эмили, – процедил он. – Должен быть не от пьяного перепихона. И давай на этом закончим.

Я подумала – и сказала искренне:

– Спасибо!

Он только кивнул и напомнил:

– Собирай вещи. Самое необходимое. Остальное проще купить.

***

Бишоп широким жестом обвел свою берлогу.

– Чувствуй себя как дома.

И пристроил мой чемодан в углу.

– Надолго ли? – пробормотала я.

Бишоп услышал. Обернулся.

– Вряд ли, – обнадежил он. – Эллиот в бешенстве. Он в таком состоянии горы свернет.

– В бешенстве? – усомнилась я.

– Зря не веришь, – пожал плечами он. – Понятное дело, я тоже помогу, чем смогу. Кстати, в шкафу есть свободная полка. Ванная тоже в твоем распоряжении.

– Спасибо, – я отвернулась.

Конечно, я тут из соображений безопасности – магия и револьвер всегда убедительнее доброго слова. Только все равно чувствую себя… странно.

– Но морду я ему все равно набью! – пообещал Бишоп кровожадно.

Я моргнула. Неожиданная смена темы.

– За что?

Он вздохнул и завалился на диван. Стоило нам оказаться в «Бутылке», как Бишоп заметно успокоился. А бифштекс привел его в почти хорошее настроение.