— Прошу! — Рарди лично проводил лощёных сопляков в надежде переговорить с Харадо. Он подозревал, что тройка прибыла из-за только что снятой блокады, но почему этим занялась разведка, и почему Харадо лично здесь? Почему он стоит за спинами переговорщиков?

— Это что? — раздался возмущённый голос одного из пижонов.

— Это? Гостевые каюты для важных лиц, — чётко доложил Рарди, улавливая краем глаза насмешку разведки. Он оценил злую шутку.

— Но почему такие… тесные!

— На станции жесточайшая экономия места. Вы же дипломаты, и наверняка не впервые останавливаетесь в подобных местах, — почти по-отечески укоризненно пояснил трибун. А потом обиженно добавил: — В таких каютах наши пилоты располагаются десятками.

Оба франта недоверчиво посмотрели на него, но не стали пояснять, что они впервые делают остановку на космической станции. И всё-таки, о каких десятках говорит этот трибун, когда здесь едва ли пара коек встанет, да релаксационный диван со столиком и минимальной мебелью? Но не за красивые глаза ребята стали дипломатами и поэтому:

— А как же инопланетные гости?

Трибун выразительно повёл глазами по сторонам, сделал задумчивое лицо и вновь принял спокойно-нейтральное выражение лица. Молодые гости переглянулись, недовольно покосились на своего начальника охраны.

— Э, мы можем доплатить… станции… — многозначительный взгляд и вопросительно-выгнутая бровь.

Рарди счастливо улыбнулся и, набрав на планшете какую-то информацию молча показал её важным гостям. Те присвистнули, но, поджав губы, оплатили более подходящие их статусу номера и перевели указанную им благотворительную сумму на сбор средств для пилотов, завершающих свою карьеру.

Трибун тут же вызвал сопровождающего, и гостей повели к оплаченному жилью.

Харадо протянул руку к планшету трибуна и посмотрел, куда отправились деньги его подопечных. Хмыкнув, коротко бросил:

— Не зарывайтесь! — причём в этом коротком словосочетании он имел в виду не молодого трибуна, которому бросил бы: «Не зарывайся», а всю станцию, вокруг которой в последнее время стали крутиться сумасшедшие деньги.

Рарди поёжился и кивнул.

Он знал, что слухи о не оправдавшем надежды семьи молодом Харадо безосновательны. В своё время такие же слухи ходили о его отце, а тот в это время подминал под себя внутреннюю разведку. Так же долго не выходил на первый план маршал Харадо, а потом вдруг вместо десяти маршалов остался один. Старые ушли на покой, а новые назначение не получили. Верхушка погудела, повозмущалась и затихла.

— Я покажу вам ваши покои, — ровно произнёс трибун, злорадно подумав, что Харадо не спустит молодым переговорщикам оплошности с оплатой за то, что им должны были предоставить бесплатно.

— Потом. Кто занимается расследованием диверсии?

— Трибун Дюже. Его смотрящие ищут пробоины в защите станции, но всё бесполезно.

— Как случилось это происшествие?

— Казначей замер на рабочем месте, тяжело задышал и упал.

— Посторонние?

— Никого рядом не было. Обнаружила его помощница, которой понадобились уточнения. Она подняла тревогу.

— Камеры?

— Все работали чётко, и нет повода подозревать, что кто-то ковырялся в них, чтобы что-то скрыть. Поэтому трибун Дюже всё-таки отрабатывает версию о воздействии извне.

— Во всех подобных случаях тщательное расследование подтвердило эту версию всего несколько раз. И характер повреждения модификаций при горении имеет значительные отличия, что не даёт нам свести всё воедино. Пусть ваш трибун зайдёт ко мне.

Харадо отправил приказ своему секретарю, чтобы тот как можно скорее переслал ему все данные за последние годы по воздействию на модифицированных специалистов и личную характеристику Дюже.

Служба защиты планеты и станций совершенствовалась, но и диверсанты не стояли на месте, придумывая новый подход к жертвам. Случай с казначеем мог быть как испытанным старым способом выведения из строя вживлённых модификаций, так и абсолютно новым, оригинальным и имеющим непредсказуемые последствия.

— Я хочу посмотреть на пострадавшего, — произнёс Харадо и Рарди повёл его на медицинский этаж.

Гость явно хорошо ориентировался на станции и его любопытство вызывали только люди, работающие здесь. Казалось, ему хватало одного взгляда, чтобы понять, что за личность попала ему на глаза, какими интересами живёт и несёт ли угрозу Алайе. А ещё Рарди показалось, что гость кого-то искал, надеясь то ли на случайную встречу, то ли у него всё обговорено заранее.

— Как служба? Не скучаешь? — вполне доброжелательно спросил Кацу, выходя из лифта на этаже медиков и признавая в трибуне одного из птенцов закрытой академии.

— Некогда скучать, — хмыкнул Рарди, довольный тем, что для такого как Харадо он в некотором роде свой.

Трибун хотел было спросить о блокаде, которая случилась у них накануне и зачем на станцию прибыли молодые дипломаты, но, взглянув на Харадо, изменился в лице и схватился за оружие, ища врагов.

Сопровождаемый им гость, встал как вкопанный, словно получил удар под дых. Трибуну показалось, что Харадо даже перестал дышать, и похоже, не мог пошевелиться.

Ничего не понимающий Рарди, держа в руках оружие, оглядывался и не знал, что делать. Он не заметил явных врагов, а впереди, куда безотрывно смотрел его гость, стояли трое: госпожа Саоми Клюге, господин Райс Иварди и госпожа Шайя Ниярди.

Они все взволнованно о чём-то спорили и были раздражены… нет, пожалуй, раздосадованы. Да, раздосадованы!

Они поглядывали в сторону зала с капсулами и дожидались завершения отсчёта, который был слышен даже в коридоре. Рарди догадался, что это звучит механический голос инопланетной капсулы, действующей сейчас в режиме тревоги и выводящей предыдущего пациента из-под воздействия лечащей программы.

Мягкий свет из ярко освещённого зала падал на вставшую в коридоре троицу и выгодно подчёркивал красоту статной Саоми.

Психиатр, как всегда, нервничал, сомневался, выдвигал гипотезы и бросал их из-за недоказуемости.

А юная Ниярди вновь сделала себе высокую причёску, чтобы казаться выше ростом и взрослее, но этим действием она вызывала лишь снисходительное умиление у окружающих.

— Если он горит, то давайте хотя бы обмотаем голову холодным полотенцем! — нервно воскликнула девушка. — А ещё лучше − обложим льдом!

Саоми насмешливо фыркнула, а консультант, которого Рарди не видел, но услышал, наставительно произнёс:

— Госпожа Ниярди, умерьте свою фантазию! Вы и так умудрились уважаемого человека запихнуть в ящик! Хорошо хоть, щель оставили для дыхания. И кстати, через эту щель как раз и проникли бы лучи, от которых вы пытались защитить пациента!

Ниярди вспыхнула, намереваясь что-то сказать, но хохотнувшая Клюге, остудила её порыв, а консультант продолжил поучение:

— Горит — это всего лишь термин, означающий происходящий процесс в мозге пациента. Он не обозначает напрямую факт повышения температуры.

Девушка бросилась в зал и, судя по презрительному взгляду Саоми, вновь сделала что-то не то.

— Зачем вы целуете в лоб казначея? — послышался возглас всё того же консультанта. — Он ваш родственник? Тогда вам следует немедленно покинуть помещение…

— Я мерила температуру! − услышал Рарди обиженное восклицание девушки, которая сердито добавила: — Она всё же повышенная. Сколько нам ещё ждать?

— Вы не способны трёхзначное число поделить на двузначное? — ехидно спросила красавица, прислушиваясь к отсчёту.

— Способна, — буркнула Ниярди и, вернувшись на прежнее место, вгляделась в коридор.

Ей было плохо видно, кто там находится из-за разницы в освещении, но присутствие посторонних она всё же заметила.

— Эй, кто там? Почему вы стоите? Вам нужна помощь? — заволновалась она и, сделав несколько шагов по направлению к трибуну с гостем, замедлилась и неуверенно улыбнулась.

— Я, кажется, вас знаю, — протянула она, и тут же всё лицо её осветилось радостью. — Господин Харадо? Вы меня помните? — Рарди показалось, что девушка сейчас кинется обниматься. — Я Шайя!