– Из Теней? – заинтересовался я. – Но как такое возможно? Ведь вы пробили Изнанку лишь с помощью Врат. И ты сказал про некий переход. Что это?

– Ты слишком много знаешь для лордика, – вздрогнув и вернувшись в реальность, с неприязнью буркнул туату.

– А ты слишком четко мыслишь для безумца, Аэс Ши, – парировал я.

– Надо ж как-то зарабатывать на выпивку, – пожал плечами бродяга. – Сумасшедшие предсказатели всегда в цене. Впрочем, иногда я и верно не помню, что происходит по нескольку дней подряд. Поживи с мое, и не такое будет. Нет, не поживешь.

Губы пьяницы растянулись в кривой ухмылке, обнажив звериные клыки, острые и желтые. Я вздрогнул, вспомнив зубы До, и невольно поежился, покосился на мощные руки Мерти – длинные узловатые пальцы, толстая кожа с коричневатым оттенком и острые, слегка загнутые когти.

Получается, что девочка-монстр является древним неприятелем туату. Попадались упоминания о таковых, когда раскапывал историю о родовом даре. Но там говорилось вскользь, в сказочном тоне, так что я не придал значения. В преданиях у доблестных героев должен быть страшный враг. В свете последних событий те строчки теперь не кажутся вымыслом.

Но кто же она, если и старого туату передернуло от отвращения, страха?..

– И все-таки, – вздохнув, произнес я. – Ответь.

– Тень – это тень, – сказал Мерти.

– Вот теперь стало гораздо понятней, – не удержавшись, съязвил я.

– А ты думаешь, легко описать то, чему нет определения? – окрысился старик. Нахмурился и добавил спокойнее: – Тень – и потайная дверь, и укрытие. И наш мир, и не наш. В Тени ты видишь остальных, но никто не видит тебя. В Тени живут голодные страхи, призраки, воспоминания. У всего, что есть в мире, имеется Тень.

– То есть Тень – не Изнанка? – спросил я, побарабанив пальцами по стеклу стакана.

– Ты вообще меня слышишь, парень? – раздраженно спросил Мерти. – Вижу, слушаешь. Но слышишь ли?.. Запомни раз и навсегда, Тень есть и у Изнанки. И не обольщайся. Тебе может показаться, что Тень подчиняется тебе, но завтра или через час, через минуту накинется на тебя и растворит. Во сне. Или когда будешь сидеть на горшке. Есть. Покрывать самку. Когда отвлечешься. Тень увидела тебя и теперь обязательно утащит, сожрет.

– А если коснется?

– Тогда ты сразу труп. Или хуже. Потому что не умрешь в прямом смысле слова.

– Но… – начал высказывать я предположение.

– Нет! – перебил туату, гневно сверкнув глазами. – Нет никаких но. Ты совершил ошибку в первый раз, когда взял в руки старую вещь. И сделал во второй, когда послушался зова, позволил Тени увидеть себя. Управлять этим нельзя. А народ, что умел, вымер задолго до того, как родились твои деды.

– Значит…

– Ты обречен. Сочувствую.

Слова упали как валуны. Мерти добавил выпивки и мрачно уставился в стакан. Обострение эмпатии сошло на нет, но я улавливал тоску и раздражение. Почти физически почувствовал, что мысли начали путаться. Бродяга и верно мертвецки пьян, а новая доза алкоголя закономерно вернула в обычное состояние.

– Хорошо. Тогда… – вновь открыл рот я.

Но туату, не поднимая головы, сказал:

– Благодарю за выпивку, парень. Используй оставшееся время с пользой.

И вновь я понял намек. Уяснил и то, что больше ничего вытянуть из старика не смогу. Разум его то мерк, то вспыхивал, а настроение менялось, как вода. И сейчас он ушел в состояние полного отрицания. Что бы я ни говорил, будет слать к фоморьей матери.

Хорошо уже то, что чем-то поделился. И что вытащил из Тени, да. И если не подохну в ближайшие сутки, то обязательно отыщу ворчливого бродягу, любой ценой вытрясу все, что знает.

Уныния я не испытывал. Ведь получил зыбкое, но направление. К тому же туату не мог знать, что я касался Тени и почему-то до сих пор жив. Что жива та, кого Мерти считал давно сгинувшим врагом. Обнадеживали и слова До о том, что она гарантирует защиту, приносит какой-то дар.

А что, если…

Я мотнул головой, словно сие могло помочь избавиться от жужжащих под черепом мыслей. Поднялся с дивана и отряхнул оттаявшую и немного подсохшую одежду, направился к выходу. Но у двери меня нагнал голос Мерти:

– Эй, парень!

– Что?

Я задержался и оглянулся через плечо. Туату продолжал сидеть в той же позе, но тоска в нечеловеческих глазах сменилась вялым любопытством.

– Зачем вообще туда полез? В Тень.

– Показалось, что за мной следят под защитой артефакта высокого уровня, – ответил я с небольшой заминкой. – И почему-то возникло ощущение, что могу увидеть с помощью…

– В Тени ты видишь остальных, но никто не видит тебя. И Изнанка не помеха, – кивнул Мерти. Сделал большой глоток. – Получилось?

– Да. Наверное, да, – неуверенно ответил я. – Я увидел кого-то.

– Ну хоть не зазря подохнешь, – вновь криво усмехнулся туату. – Нечто ты да получил за свою безмозглую выходку. Поздравляю.

– Спасибо за участие, Аэс Ши, – ответил я на сарказм иронией. Хотел уйти, но остановился опять, вспомнив: – Да, откуда ты знал? Про куклу? Про Тень в библиотеке и что спасет?..

– Что? – неподдельно изумился старик. Приподнял брови и недоверчиво качнул головой: – А мы разве виделись раньше?

– Несколько дней назад, – сказал я. – И тогда ты дал два совета. Или предостережения. Оба сбылись.

– Надо же, – пробормотал туату. А затем откинулся на диване и искренне рассмеялся. А когда смех иссяк, торжественно произнес: – Тебе несказанно повезло, парень, получить истинное, а не лживое пророчество. Я ведь правда предсказатель. Но прости, никогда не помню, что вещаю в таком состоянии. Судя по всему, не нагадал ничего мерзкого. Обычно хуже. Ты везунчик, парень! Любимчик судьбы! Скоро откинешь копытца, но сие мелочи. – И вновь расхохотался.

А я поморщился и вышел вон, но безумный зловещий смех туату еще долго преследовал, отдавался эхом в ушах…

Иногда случаются неудачные дни. Бывают и отвратительные, когда вещи сыплются из рук, а на голову – неприятности. Но порой выпадают по-настоящему черные, когда ты начинаешь молить богов, чтобы неведомый мистический мучитель, издевающийся над тобой, успокоился.

Мой же палач, похоже, основательно наелся пыльцы и впал в неистовство. Так как со дня приезда в Тару не давал ни единого спокойного часа. Из огня да в полымя, как говорили до Исхода. И в итоге восприятие притупилось, я с каким-то любопытством ждал – что произойдет дальше, в какую отвратительную хрень вляпаюсь через минуту.

Но к моему вящему удивлению, ощущение слежки, когда я вышел из паба, пропало. Возможно, неизвестный преследователь смутился при виде Мерти, а может, и того, что я таращился прямо на него. Или устал ждать… Но исчез. Словно игра воображения.

Вот только я сознавал, что это еще не конец. Что все реально. Что чуть не утонул в собственной тени на площади. Что видел какой-то странный рогатый силуэт под светом прожекторов. И то, что я верно влип. На фоне древнего неведомого зла долги или потеря субмарины выглядели чем-то незначительным, мимолетным и легким.

Стоит ли говорить, что чувствовал я себя несколько растерянным? Голова гудела, виски кололо раскаленными иглами боли. Мысли настойчиво жужжали, кружась вокруг сказанного бродягой, личности До, преследователя-невидимки, загадочных врагов туату из прошлого. Меня подташнивало, била мелкая дрожь, и то время, пока шел к вратам, пока двигался в верхний город, шарахался от каждой тени.

Я не понимал того, что произошло. Это и страшило до икоты, и манило. Как в детстве, когда твой мир равен территории дома и нескольким ярдам за воротами. А там за углом пугающая бескрайняя неизвестность, где водятся чудища, ходят кудесники в плащах и злые старухи-людоедки. Но чем ты старше, тем одновременно больше изведанное пространство вокруг тебя, и меньше, незначительнее, а главное, скучнее Вселенная. Сейчас я ощущал себя именно тем малышом, что выглядывал из люка родового поместья, со страхом и надеждой всматривался в даль, – когда мне предстояло изучить, познать новый мир. Потому что тот мир, который я знал, оказался лишь частью чего-то большего.