Где-то за гранью восприятия остались крики – соратники призывали остановиться, окликали, ругались. Птиц чувствовал на спине десятки и сотни взглядов: удивленных, испуганных, гневных и непонимающих. Ощущал, как замерли лучники на скалах и в лесу, как насторожились Огневики и маги. Видел тени между деревьев и среди кустов – кто-то решился кинуться вдогонку. Но несмотря ни на что, чародей продолжал идти.

Он просто обязан был попытаться. Кто бы ни победил сегодня, проиграет в грядущей битве. И осознание этого придавало сил, необходимое спокойствие, отрешенность. Маг испытывал горе от потери ученика, злился и боялся, но эмоции остались далеко, за гранью…

Остановившись, Ирн принялся ждать – один посреди пустынной дороги, с развевающимися на ветру волосами. Почувствовал активацию ближайшего транспортного портала, но не придал значения. Некогда.

Авангард зеленокожих подошел вплотную минуты через две. Всадники резко затормозили, вперед на огромном мускулистом звере неторопливо выехал гигант с красными глазами. Одним плавным движением спешился, порывисто подошел. Несколько мгновений изучал чародея, затем прорычал с насмешкой:

– А ты упрямый.

– Уж какой есть, – пожал плечами Птиц. Помолчал, и добавил: – И что теперь?

– Боюсь, время разговоров минуло, – пожал плечами Грох. Широко раздул ноздри и взялся за секиру, медленно вытащил из ременной петли. Но чуть помедлил и бросил взгляд за спину чародея.

Ирн не выдержал и оглянулся, приподнял брови. Невдалеке стояли друзья и товарищи: Витар, Стерн с Вагни, Вельдр, Альены, гномы и поселенцы, ученики и свободные. От Башни бежали еще, из леса выпрыгивали бойцы, норовили зайти с боков, прикрыть…

Обернувшись к орочьему вождю, Птиц осознал с болезненной ясностью: да, говорить поздно. В глазах Топора разгоралось кровавое безумие, колючая ярость ощущалась почти физически. И словно во сне чародей проследил, как гигант поднимает руку, чтобы нанести удар, как горит в закатных отблесках лезвие секиры.

В упавшей на дорогу мертвой тишине вдруг раздались шаги. Сквозь ряды соратников Ирна пробился грязный исцарапанный человек в одних штанах, босой и взъерошенный, окинул быстрым взглядом сию живописнейшую картину. Смазанное движение – и возник рядом с Грохом. Толчком ладони выбил оружие из могучей лапы, без всяких изысков впечатал кулак в лицо великого и могучего предводителя.

Зеленокожий попятился, тряхнул головой и с бешенством уставился на посмевшего бросить вызов. Но тот против ожиданий посмотрел с не меньшей яростью. На краткую секунду опешившему магу показалось, что видит два пучка кроваво-алого пламени перевитого Тьмой. А когда наваждение развеялось, обнаружилось, что орк так и не напал. Напротив, отступил.

– Когда они сказали, я не поверил.

– А надо было, – произнес Эскер. – Тебе напомнить о долге?..

– Я помню… помню.

Дорога приучила дремать вполглаза, быстро переходить от сна к яви. Вот и сейчас сердце мощно заколотилось, я распахнул глаза, сел и осмотрелся.

Солнечные лучи косыми прядями струились через окно, светлая полоска на полу уверенно отвоевывала у теней новые пространства. Снаружи слышались одинокие голоса, неистовое птичье пение. Прохладный утренний ветерок веселым щенком носился из угла в угол, ворошил пыль и трепал страницы сваленных в кучу книг.

Странно, но никто так и не решился жить тут. То ли побоялись, то ли Ирн запретил. Сделали дверь и окна, отполировали стены, поставили кровать и письменный стол. Но вещи или не тронули, или просто сложили обратно в том же порядке. На подоконнике стояла забытая несколько месяцев тому кружка с высохшим налетом кофе на дне, один из фолиантов открыт на той странице, где бросил читать – словно не уходил никуда.

Откинув одеяло, я потянулся до хруста в суставах, с наслаждением поскреб ниточки новых шрамов на животе и плечах. Встал и пошлепал босиком к окну, окинул взглядом знакомый пейзаж Долины.

Знакомый? Как бы ни так! За время моего отсутствия многое изменилось. Там где раньше змеилась узенькая тропка, возникла широкая удобная дорога. По бокам возвышались резные каменные столбы с грубоватыми фонарями, на скальных постаментах стояли изваяния – работы учеников. Чуть дальше виднелись широкие пятаки порталов, вдалеке у озера маячили крыши изб, аккуратные квадратики полей и огородов, пышные сады.

Взгляд зацепился за тонкие ниточки дыма в поселении, я прищурился и кивнул самому себе. Более трети деревни обратилось в пепел стараниями орков. И хотя Грох еще вчера вечером отвел своих обратно в степь, следы набега останутся надолго. Здесь же, у Башни, о чуть не начавшейся войне напоминала баррикада на дороге, армейские костры. На скалах истуканами торчали часовые, повсюду виднелись солдаты Свободных Земель: одни спали, другие колдовали над котелками, третьи точили клинки и чистили огнеметатели.

Гномы же, насколько я знал, ушли выше в горы, чтобы не дразнить свободных, и теперь Долина принадлежала исключительно людям…

Вчерашние события как в тумане. Четко помню возвращение и то, какое бешенство испытал при виде Гроха, замахнувшегося на Птица. А потом пошла круговерть из лиц, разговоров, чувств. Когда орки отступили, обнимался с братьями, долго и беспомощно смотрел на живого и здорового Тоха, тонул в его смеющихся глазах. Путано объяснялся, отвечал невпопад. А потом как-то оказались в Башне, пили, и я наконец-то провалился в дрему.

«Неужели правда? – мелькнула мысль. – Неужели дома, среди друзей, братьев?..»

Верилось с трудом. Ко всему прочему я испытывал иррациональный страх от мысли, что придется объясняться, призывать к чему-то. С посторонними людьми – пожалуйста, а вот с близкими… то ли одичал вконец, то ли просто не успел очнуться после путешествия. Хотя с родными труднее. И огорчают сильнее, и бьют больнее.

«Но и любят крепче», – без особой уверенности напомнил себе.

Очередной порыв ветра заставил поежиться. Я взял кружку с подоконника, прошел в угол и отыскал мешочек с трансформированным кофе-порошком, отсыпал щепотку. Затем вернулся к окну, вызвал Печать, состоящую и Знаков Огня, Воды и Контроля. Над ладонью возникла туманная пелена, соткался комбинированный символ, и через миг в посудине возник крутой кипяток. Ноздри пощекотал бодрящий горьковатый запах, но надо чуть подогреть, чтоб крупинки осели и не скрипели на зубах…

– Здорово, – послышался голос Ирна за спиной. – Весьма оригинальный метод. Научишь?

– Для начала надо самому понять, – ответил я, не подав виду, что застигнут врасплох. Дверь открылась совершенно бесшумно, да и звуки шагов очевидно скрыл. – С каких пор у тебя вошло в привычку подкрадываться?

– Прости, – виновато произнес чародей. – Со студентами понянчишься, и не таким параноиком станешь.

Послышалось нарочито громкое хлопанье створки и какое-то шуршание. Краем глаза я заметил, что друг складывает на постель новую одежду, и невольно потрогал изорванные эльфийские штаны. Да, весьма предусмотрительно.

– Тогда тебе нужно отрастить бороду, – кисло пошутил я. – До пояса. Какой магистр Ордена без окладистой бороды и колпака, халата?

– Да уж какой есть, – усмехнулся Ирн. Подошел ближе и окинул меня изучающим взглядом. – Как самочувствие?

– Живой.

– Вижу. Но вообще-то имел ввиду несколько иное. Что за художества?

Палец мага указал на живот и грудь, лицо. Я поморщился, невольно прикоснувшись к щеке. Для обычных людей выгляжу совершенно нормально, но в Истинном Зрении прямо-таки цвету Знаками. Надо будет поработать над маскировкой ауры, чтоб не привлекать излишнего внимания колдунов.

– Да как-то само прицепилось, – со вздохом ответил я.

– Вечно к тебе липнет, – проворчал Птиц. – Подозреваю, ядро стало стабильнее именно поэтому. И новые умения растут с той же грядки.

– Угадал, – кивнул я. Сдался под испытующим взглядом и коротко рассказал о встрече с игледами, сражении с эльфийской ратью. Затем сделал пару глотков горячего варева, и в общих чертах поведал о событиях в Монраде. Птиц ничем не выдал удивления или волнения, но судя по тяжелому взгляду, глубоко задумался.