— Что будете надевать, сэр? — спрашивает Симон.

Прикидываю, что ночью меня могут ожидать любые неожиданности, и отвечаю:

— Доспехи.

Сапоги, плащ, берет и перчатки Симон почистил. Все на мне сияет. Даже чешую доспехов мой оруженосец успел почистить песком.

В летнем дворце короля Рене яблоко могло упасть только на два свободных места рядом с королевским помостом. Участники турнира, придворные и дамы сидят за длинными столами.

Церемониймейстер усаживает меня на одно из двух пустующих мест во главе стола. Рядом с королем сидит Яла. Они о чем-то оживленно беседуют. Интересно, о чем? Может быть, он склоняет ее к нарушению обета безбрачия?

Место напротив меня пустует. Но это продолжается недолго. Церемониймейстер появляется во главе странной процессии. Четверо слуг несут на носилках круна Дулона. С трудом усаживают его на свободное место. На Дулона страшно смотреть. Лицо, и без того широкое, распухло почти вдвое и представляет собой сплошной кровоподтек. Лоб и левый глаз перевязаны. По-моему, этого глаза у него уже нет. Левая рука в лубках.

Уцелевший глаз смотрит на меня со смесью любопытства и злобы. Я наливаю вина в два кубка и предлагаю один Дулону. Тот не отказывается:

— Рад поближе познакомиться с тобой, сэр Хэнк. Не ожидал встретить в тебе такого сильного соперника.

— А что ты ожидал, крун Дулон? Как бы ни был ты искусен, всегда найдется кто-то, кто искуснее тебя.

— Я просто был уверен, что в этом королевстве мне нет равных. Откуда берутся такие, как ты? И где они обучаются так драться?

— Ответ простой: их женщины родят, а биться учатся в бою.

— Но так биться еще никто не умеет.

— Значит, научатся.

Дулон усмехается, выпивает вино и вновь наполняет кубки.

— Говоришь, научатся? Но когда? Не хотел бы я жить в то время, когда все здесь будут владеть такими приемами.

— А что в этом плохого? Сильные рыцари — сильная держава.

— Всегда должен кто-то быть сильнее других. Это закон!

— Законы устанавливает Время… — я спохватываюсь и тут же поправляюсь. — Законы устанавливаются, время проходит, они меняются.

Но глаз Дулона уже загорелся, и он еще более внимательно смотрит на меня.

— Крун Дулон, а где прекрасная Лина?

— Она плохо себя чувствует.

— Даже хуже, чем ты?

Дулон игнорирует насмешку:

— Сэр Хэнк, а свой Золотой Меч ты действительно завоевал в честном бою?

— В не менее честном, чем с тобой.

— Но Синий Флинн — непревзойденный воин!

— А откуда тебе-то об этом знать, крун Дулон? Ты что, один из Черных Всадников? — шучу я.

Шутка пришлась Дулону не по нраву. Он еще раз внимательно смотрит на меня, потом переводит взгляд единственного глаза на Ялу. Снова внимательно, смотрит на меня и задерживает руку над своим кубком.

— Хватит нам спорить, — вдруг говорит он примирительным тоном. — Давай, сэр Хэнк, заключим союз. Поверь мне, два таких рыцаря, как мы с тобой, могут совершить много славных дел, если будут помогать друг другу. Ну, как?

— Я — не против.

— Тогда, в знак примирения и заключения союза, давай поменяемся кубками!

Дулон протягивает мне свой кубок с вином. Его глаз смотрит на меня, торжествуя. Я проиграл.

Если я выпью из его кубка, а в том, что он уже отравил вино, когда держал руку над кубком, я не сомневаюсь, я умру и попаду в вечное рабство к ЧВП, что хуже смерти. Если откажусь, нарушу старинный обычай и буду изгнан из зала, где пируют рыцари. Ялу, естественно, тоже выставят за порог. В Красную Башню пойдет Лина. Операция будет провалена.

Дулон держит кубок в руке и ждет. Наши соседи по столу и король с Ялой смотрят на нас и тоже ждут, многие уже поняли истинный смысл происходящего. А я лихорадочно соображаю.

Вряд ли яд, который подсыпал мне Дулон, мгновенного действия. Полагаю, ему не улыбается перспектива быть сваренным в кипятке как отравителю. Значит, я успею дойти до шатра или до какого-нибудь кустика, откуда меня успеют перетащить в Монастырь, хотя бы еще полуживого. Да примет Великое Время мятежную душу сэра Хэнка! Что касается операции, то Лена с помощью Андрея сумеет довести ее до конца. Приняв такое решение, я уже протягиваю руку к кубку Дулона, когда бухас Ланкемский подходит к столу с двумя чашами в руках и протягивает одну мне, другую — Дулону:

— Доблестные рыцари! Его величество посылает вам чаши со своего стола и желает выпить вместе с вами за избранницу сегодняшнего турнира, прекрасную и могущественную нагилу Ялу. Вы можете не вставать, крун Дулон, — добавляет он вполголоса.

Подавая чаши, бухас случайно задевает кубок, который Дулон был вынужден поставить на стол, и опрокидывает его. Случайно ли? Король Рене смотрит на меня и загадочно улыбается. Встаю, принимаю чашу, и мы все втроем выпиваем за нашу Леночку. Интересно, знает ли крун Дулон, за кого он сейчас пьет?

Минут через двадцать Дулон извиняется и, сославшись на то, что раны сильно беспокоят его, просит у короля позволения покинуть пир. На прощание он так сверкнул на меня своим глазом, что у меня мурашки по коже пробежали. Пир продолжается. В начале двенадцатого король говорит:

— Сэр Хэнк! Пора вести вашу избранницу и нашу сегодняшнюю королеву в Красную Башню. Да будет благосклонен к вам святой Мог!

Молча встаю, кланяюсь и подхожу к Яле. Она подает мне левую руку, и мы, ощущая на себе взгляды всего общества, выходим из зала. У выхода из дворца нас ожидают Симон и бухас Ланкемский. Бухас держит в поводу оседланного дамским седлом белого коня.

— Расседлайте, пожалуйста, коня, бухас, — просит яла.

— Зачем? — изумляется бухас.

— Нагилы не ездят в седлах.

Бухас безропотно расседлывает коня. Я тем временем уже сажусь в седло и хочу помочь Яле сесть на своего коня. Но она подходит к коню, кладет руки ему на спину и вдруг одним прыжком садится на него верхом. Она садится посадкой амазонки, то есть сжав бока коня коленями, а голени откинув назад, параллельно хребту. Мантию свою она расправляет сзади так, что она ложится на круп коня.

Бухас удивленно покачивает головой и говорит:

— С богом! Удачи вам, друзья мои!

Мы трогаемся в путь. Я — впереди, Яла — чуть сзади, слева. Едем медленно, я внимательно осматриваюсь и прислушиваюсь, но ничего подозрительного не видно и не слышно. Вот дорога поворачивает, и за деревьями показывается Красная Башня. В этот момент путь нам преграждает темная фигура. Приглядевшись, узнаю Лину, закутанную в длинный черный плащ с глубоким капюшоном.

— Стой, сэр Хэнк, и ты стой, нагила Яла! Дальше вам дороги не будет!

— А если мы не остановимся? — спрашиваю я, не замедляя шага коня.

— Поверьте, я сумею остановить вас!

— Попробуй!

Правая рука Лины поднимается под плащом. Резкий свист, и Лина вскрикивает от боли. На землю падает тяжелый предмет.

— Думаете, это все? — шипит сквозь зубы Лина. — Как бы не так!

Она что-то выкрикивает, и справа из-за деревьев выезжает десяток всадников. Они начинают охватывать нас с Ялой в кольцо.

Черные Всадники! Я вынимаю Золотой Меч и активирую его в режиме «антинежити». Но силы слишком неравны. В этот момент свистят стрелы, и несколько Всадников падают на землю. Остальные, прикрывшись от стрел щитами, продолжают смыкать кольцо, пытаясь отсечь от меня Ялу. Я схватываюсь с двумя из них, которые ближе всех подошли к Яле. Остальных сдерживают дождем стрел Урган со своими лучниками. Увлеченный схваткой с Черными Всадниками, я совсем забываю про Лину. Внезапно Яла кричит: