На этот раз Лем смотрит на стаканчик с опаской. Я уже заметил, что крепкие напитки в этой Фазе не в ходу.

—Пей, пей! — подбадриваю я Лема. — Пей, брат Лем, от этого не умирают. А вот чтобы нервишки привести в порядок после такой встряски, лучше средства еще не придумали.

Лем следует моему примеру и выпивает коньяк. Он долго мотает головой, хлопает глазами, кашляет и вытирает слёзы. Отдышавшись, говорит:

—Непростые вы люди, брат Андрей. Я это еще у отца Сандро заметил. А теперь, когда вы со сторожихами разделались, а особенно сейчас, окончательно в этом убедился. Простые люди так не могут.

— А я разве когда-нибудь говорил тебе, брат Лем, что мы простые? Мы не простые. Мы очень не простые. До такой степени непростые, что от этой непростоты у нас порой у самих ум за разум заходит.

Лем смеётся, и я наливаю ему еще немного коньяку. На этот раз он выпивает его уже легче и снова спрашивает:

—Откуда же вы взялись, брат Андрей? У нас здесь таких непростых людей не бывает.

—Это сложно и долго объяснять, брат Лем. Одно скажу: мы пришли не из этого мира. Путь наш далёк, труден и опасен. То, что мы прошли и пройдём еще вместе с тобой, это всего лишь его малая часть. И кто знает, какие еще опасности ждут нас впереди. Возможно, что по сравнению с ними всё трудности и опасности, которые мы преодолеваем здесь, покажутся лёгкой прогулкой. Мы идём к себе домой. Дом наш совсем в другом мире. Но чтобы попасть туда, нам надо пройти множество других миров. И миры эти мы не выбираем, попадаем в них случайно. Вот так, случайно, мы попали в ваш мир и встретились с тобой. А зачем мы идём? Идём мы к себе затем, чтобы вместе со своими товарищами бороться против злобной силы. Черной силы, что переделывает миры по своему усмотрению. Как они переделали и твой мир. Ведь твой мир не всегда был таким?

—Конечно, нет. Люди рассказывают, что раньше всё было по-другому. Вот мы пройдём это поле битвы, затем минуем несколько Заколдованных Мест, тогда увидите, как здесь жили раньше. Не все посёлки и замки успели разорить оборотни. А вы хотите вернуть всё, как было раньше?

—Не знаю, брат Лем, получится или нет вернуть вам всё, как было раньше. Но, по крайней мере, мы не допустим, чтобы эти мерзавцы покоряли и переделывали другие миры. Чтобы больше такие миры, как ваш, не появлялись. Но скажи, брат Лем, а Заколдованные Места обязательно надо обходить? А подойти к ним близко можно? Это — не опасно?

—Нет, не опасно. Если, конечно, ненадолго. А вот заходить туда нельзя ни в коем случае. Перерождение начинается сразу. Поначалу человек ничего не замечает. А когда замечает, становится уже поздно. Обратно не отыграешь. Противоядия от этого нет.

—Что бы это могло быть, Лена? Похоже на какую-то направленную мутацию.

—Не совсем так, — подумав, отвечает моя подруга. — Мутации проявляются в следующих поколениях, так как под воздействием мутагенных факторов искажается механизм наследственности. Здесь же, как говорит Лем, все перемены происходят в самом индивидууме за весьма короткий промежуток времени. Но это действительно интересно. Надо бы посмотреть на эти вещи поближе. Только вот с какого расстояния можно смотреть?

—Брат Лем! На какое расстояние можно подойти к этим Заколдованным Местам, чтобы и перерождение не началось, и рассмотреть всё можно было?

Но Лем не отвечает, он спит. Несколько глотков коньяку уложили нашего не привыкшего к крепким напиткам проводника. До «захода» солнца остаётся чуть больше двух часов, и мы решаем тоже устроиться на ночлег.

За ужином мы обмениваемся мнениями и пытаемся хоть как-то осмыслить всё странное и непонятное, что мы увидели в этой Фазе.

—Если бы мне дома рассказали о таком, — говорит Анатолий, — я бы ни за что не поверил. Воспринял бы эти россказни как фантастические бредни какого-нибудь автора новелл ужасов средней руки. Невозможно представить, чтобы природа была так враждебно настроена по отношению к человеку.

—Ты думаешь, Толя, это природа? — Лена качает головой. — Нет. Впечатление такое, что здесь всё запрограммировано. Запрограммировано с каким-то злым умыслом и даже с садистским уклоном. Природа сама так не может. Здесь явно поработали наши «прорабы».

—Но с какой целью они сотворили это здесь? — вступает в разговор Наташа. — Всё это как-то не вписывается в ту концепцию, к которой мы пришли несколько дней назад.

При этом Наташа смотрит на меня с такой надеждой, словно ждёт, что я всё расставлю по местам и объясню. А ничего-то я ей не объясню, потому что сам ни хрена не могу понять.

—Пути «прорабов» неисповедимы, — говорю я, собравшись с мыслями. — То, что здесь поработали именно они, сомнений не вызывает. А вот с какой целью? Мы, видимо, имеем несколько упрощенное представление об их деятельности. Судя по этой Фазе, отбор энергии у цивилизаций — задача главная, основная, но не единственная. Здесь мы столкнулись еще с одним аспектом их вмешательства. Каким конкретно? Пока неизвестно. Информации мало. Но определённо здесь они, помимо отбора энергии, занимаются еще чем-то. Меня очень интересуют Заколдованные Места. Почему-то мне кажется, что именно в них и зарыта собака.

—Я тоже так думаю, — соглашается Лена. — Надо будет обязательно задержаться возле них и постараться выяснить, что же в них такого заколдованного.

Весь следующий день мы пробираемся по полю грандиозной битвы неведомых противников. Мы давно уже ничему не удивляемся, и нас не поражают несуразные конструкции, созданные нечеловеческим разумом и нечеловеческими руками. Да и руками ли?

Ясное дело, далеко не руками. И очень скоро мы в этом убеждаемся. Миновав ряд искорёженных платформ с остатками каких-то решетчатых сооружений, мы натыкаемся на овраг. Даже не овраг, а какой-то карьер. Этот карьер почти доверху заполнен костными обломками. В основном позвонками и какими-то заострёнными отростками вроде длинных пальцев. Определить что-либо по этим фрагментам невозможно.

К концу дня мы наконец оставляем позади это мрачное поле битвы, кладбище изуродованной внеземной техники и грандиозный могильник поверженных в этом сражении. Без приключений, конечно, не обходится.

Перед нами неглубокая ложбина с покатыми склонами. А по обе её стороны до самого горизонта тянутся огромные валы из металла, пластика и еще Время знает из какого материала. Впечатление такое, что противоборствующие стороны израсходовали здесь свои боекомплекты и, презрев смерть, таранили друг друга самозабвенно и долго. Битая техника, нагроможденная в несколько ярусов, образует порой настоящие монбланы. Пройти через них заведомо невозможно. Как объяснил Лем, всё здесь настолько обветшало, что несколько лет назад группа из десяти человек провалилась куда-то в глубину этого завала, а им на головы долго падали тяжелые обломки.

—Путь здесь один, — говорит Лем и показывает на ложбину.

Ложбина как ложбина. Но мы уже ученые. Если путь здесь только один, значит, ничего хорошего на этом пути тебя не ждёт.

—Что это за вешки? — спрашивает Пётр.

—Они отмечают безопасный путь. Идти надо строго между ними. И не идти, а ползти.

—А почему именно ползти? — интересуется Наташа.

—Когда я буду проходить, увидите и сами поймёте.

—А если отклониться от пути? — уточняет Сергей.

—Лучше этого не делать. Размажет, и даже брызг не останется. Разве что ботинки уцелеют. Видишь, сапог валяется? Это всё, что осталось от какого-то чудака, который не послушался гуляку.

—Мины? — спрашивает Анатолий.

—Нет. Никто толком не знает, что это. Но это хуже мин. Ну я пойду, а вы смотрите и запоминайте.

Лем спускается в ложбину и сначала просто бежит до первой вешки. Там он падает и дальше ползёт, плотно прижимаясь к земле. И тут же становиться ясно, почему он так делает. С левого склона ложбины откуда-то из-под земли бьёт пулемёт. Судя по частоте стрельбы и по тому, какие фонтаны песка и камней поднимаются на правом склоне, пулемёт крупнокалиберный.