Я потряс головой. Эх, запутался. Много сомнений, много предположений. Так нельзя, нужен научный подход, голые факты. Покопаться бы в секретной библиотеке Гентского университета! Думаю, можно нарыть нечто интересное. Мрон меня раздери! Теперь точно не отступлюсь. Любопытство кошку сгубило, а меня сгубит и подавно. Сны, что навевает мне посох, — это одно, но нужно проверить. Нужно!

А что если все — правда? Тогда как? Не знаю. Не будешь же бегать по улицам и трубить всем и каждому, что мы все время жили по уши во лжи. Запрут в сумасшедший дом. Но я ведь могу никому и не говорить. Зачем? Действовать надо тоньше. У меня есть посох древнего мага, есть книга. Нужно почитать, разобраться в старом волшебстве. Бррр… опять меня заносит. Нет, для начала надо добраться до летописей тех времен. Посмотреть самые старые, не испорченные переписчиками, правдивые. А потом уже и решать, что делать.

Но научиться старому волшебству хочется, ой как хочется. Аж руки чешутся. Сколько возможностей, сколько всего нового и интересного! Да и… может сбыться моя давняя мечта. Боевым магом мне не стать, в том понимании, что бытует сейчас. Но научиться сражаться я могу. Вот ведь книга, лежит на полке — бери и читай, разгадывай тайны, учись! Я сжал кулаки, огромным усилием воли заставил себя сидеть на кровати, на книгу не смотреть. Рано! Нужно узнать что к чему, а потом уже выбирать свой путь. Спешка еще никогда и никого до добра не доводила. Но соблазн! Какой соблазн! Как будто отец на ярмарке купил тебе деревянный меч, и ты спешишь похвастаться деревенской ребятне, а заодно и соседу-обидчику задницу надрать за то, что тебя дураком обзывал.

А насчет летописей… фиг меня пустят в тайный зал университетской библиотеки. Туда не каждый преподаватель, не каждый магистр вхож. Лишь избранные, величайшие, умнейшие и сильнейшие. Но способ должен быть. Мне все равно надо сходить в библиотеку, про боевых големов почитать. На месте и разберусь, что да как.

А сейчас спать! Утро вечера мудренее.

Я все же не удержался, взял посох в руки. Подержал, погладил. Ничего. Просто холодное гладкое дерево. Никакой магии, ничего похожего на следы привычных мне плетений. Зря надеялся. Хотя попробовать стоило. Поставил посох на место, зевнул. Выспаться-то мне так и не дали.

Улегся на кровать, положил руки под голову. Мысли скачут, бегут одна быстрее другой. Но все медленней, путаются, уходят куда-то в пустоту. Постепенно наползает мягкая пелена сна.

Вдруг кто-то громко и требовательно постучал в дверь. Снова полетела пыль и штукатурка с потолка. Я свалился с постели, ошалело завертел головой. Ведь почти заснул! Если снова Свара приперлась, точно нагрублю.

Я зло выругался, быстро прошел к двери, откинул засов, резко распахнул.

— Да идите вы…

На меня уставились три пары злых гномьих глаз. Гости, как и положено, низкорослые, поперек себя шире, но мускулистые и крепкие. Морды злобные, длинные окладистые бороды заправлены за пояса, чтобы не мешали, в руках боевые топоры, короткие мечи.

— Мы пойдем, человек, — сообщил мне тот, что стоял впереди. — Но чуть попозже.

Я ахнул, отшатнулся в испуге. В груди похолодело, сердце трусливо забилось в пятки. Предупреждал ведь Тох, что придут по мою душеньку те, кого я так удачно побил в трактире. А я, дурак, не поверил, храбрился. Маг я или не маг, справлюсь. И что теперь делать? Не убежишь, а драться… я что, самоубийца? Гномы трезвые, злые и готовы к бою. Порубят в капусту и пойдут пиво пить.

Гномы вошли в комнату, закрыли за собой дверь. Сразу стало ужасно тесно и неуютно. Они по-хозяйски осмотрелись, уселись кто куда, один вовсе обнаглел — стал ковырять грубым пальцем одну из картин, хмыкал, цокал языком, даже похрюкивал от удовольствия. Ценитель прекрасного, блин.

— Э-э-э… — промычал я, пытаясь справится со страхом. — Чем, собственно, могу помочь?

Один из гномов — главарь, наверное, — с интересом посмотрел на меня. Глазки маленькие, бледные, светятся пещерными гнилушками из-под мощных надбровий. Седая борода длиннее, чем у других, вокруг пояса обмотать можно, морда словно из камня высечена, эдак грубовато, небрежно, будто скульптор двумя-тремя ударами молотка наметил черты лица, а доводить не стал.

Щерит крупные, как булыжники, желтые зубы в злобной ухмылке.

— Помочь-то ты можешь, — хрипло захохотал он. — А хочешь или нет, дело десятое.

— Чем могу быть полезен уважаемым гномам? — промямлил я уныло.

Они смотрели на меня внимательно, недобро, ловили каждое мое движение. Чувствовалось: если дернусь, тут же проткнут своими железяками. Главный, тот, что с седой бородой, задумчиво водил грязным толстым пальцем по лезвию топора, хмуря косматые брови.

— Ты нам должен, человек, — сказал он. Голос тяжелый, хриплый, словно отзвуки далекого горного обвала.

Я нервно облизнул губы. Руки позорно тряслись, если бы не контролировал себя, то уже б упал на колени и молил, молил… Мелкое и трусливое существо во мне вопило, нет, даже верещало от страха, захлебывалось слезами от жалости к себе.

— Что же я вам должен? — заикаясь, спросил я.

— Ргар, дай я его отделаю! — вылез один из гномов помоложе.

Вскочил, замахнулся на меня кулаком. Видно, что почти подросток: весь дерганый, молодое сильное тело требует немедленного действия, кого-то бить, что-то ломать и крушить. Если бы не старший товарищ, умудренный сединами и опытом, уже б давно дал по шее хлипкому чародею.

— Сядь на место, Бран! — резко сказал главарь. — Пасть свою будешь разевать у зубодера и когда я скажу.

Молодой скривился, но послушался, сел. Лапищи судорожно сжимают рукоять короткого меча, маленькие глазки злобно сверлят меня.

Я присмотрелся к Брану, кивнул сам себе. Точно, тот самый, что ко мне в трактире цеплялся, а потом сковородой по голове получил. Все-таки не успокоился, решил отомстить. А вон и его товарищ сидит, пока молчит, уважает старшего. Но если б не это, точно уже бы молотил бы пудовыми кулаками или наматывал мои кишки на свой топорик. Третьего любителя трактирных драк нет, то ли лечится после моих ударов, то ли не счел нужным марать руки. Вместо него вот этот, седой. Самый сдержанный, но и самый опасный.

— Ты, наверное, догадываешься, по какому поводу мы к тебе пожаловали, — ухмыльнулся главный.

— В общих чертах да, — я не счел нужным отпираться.

Если уж сразу не стали меня убивать, а решили поговорить, значит, что-то от меня нужно. Проводить разъяснительную беседу перед казнью как-то глупо.

Старший пожевал губами, хмыкнул каким-то своим мыслям.

— Ты обидел моих сыновей, человек, — произнес он хмуро, — Но не в этом дело…

— Не в этом? — удивился я.

— Добрая трактирная драка лишь на пользу, — хохотнул он. — Себя показать, на других посмотреть, людишек опять же поколотить.

— А… гм… ну да, людишек… — пробормотал я. — Понятно…

— Но не в этом дело, повторюсь. Ты победил, это главное. Честь тебе и хвала, человек.

— А в чем дело? — поинтересовался я.

Меня била крупная дрожь, ладони вспотели. Ну не герой я, не герой! Те даже когда боятся, делают равнодушные морды: мол, нам все пофиг, прорвемся. А мне смелости хватает только на то, чтобы внятно говорить, а не визжать от страха. Гномы — существа странные, брякнешь что-то не то, и они тебя в расход пустят, не задумываясь.

— Ты испортил оружие моих сынов, — веско сказал Ргар.

— И что? — спросил я.

— Нет, Ргар, ну можно я поколочу его?! — вскричал Бран. — Он напрашивается!

Молодой гном с хрустом сжал кулаки, злобно скривился.

— Сиди, боец! — рявкнул Ргар. — Забыл, как этот человек тебя отделал?

— Но Ргар! — возмущенно визгнул Бран.

— Сядь и не мешай мне разговаривать с уважаемым магом!

Седобородый подмигнул мне: мол, не дрейфь, паря, все под контролем, никто тебя бить не станет. Пока.

Бран нахмурился, пробурчал себе под нос что-то ругательное, но притих.