– Да ладно! – пробормотал я пораженно. – Таких совпадений не бывает.

Или случаются?..

Помедлив мгновение, я прикинул – два дня в запасе. Отмечать назначение епископа в Самайн не рискнули, не к лицу для рода священнослужителей что-то затевать в языческий праздник. В День Всех Святых тоже не особо к месту, так что решили чуть раньше. Но время есть. Если помогут Фергюс и Дампир, могу успеть.

Рискнуть?..

Призрачный авантюрист в душе широко ухмыльнулся.

– Господи, Ормонд, этот кошмар правда позади?..

В голосе Брана сквозила смесь безмерной усталости, отвращения и вместе с тем облегчения. В ответ я криво ухмыльнулся, скосил глаз на растрепанного и вспотевшего, красного от смущения и злости друга, безжалостно добил:

– Только начался.

– Спаси и сохрани!

– Сам вызвался составить компанию, дружище. Так что наслаждайся высшим обществом.

Широким жестом я обвел огромный холл, сверкающий огнями, золотом, лживыми улыбками, благоухающий изысканными духами, наполненный гулом голосов и мелодичной музыкой, пестрящий нарядами и гербами домов.

Пугливо оглядевшись, Бран поежился. И, пожалуй, смущение бывалого моряка заставило меня самого скорчить хорошую мину при плохой игре, изобразив иронию и цинизм. Внутри же я кипел и исторгал проклятия, в воображении пинал холеные морды, сочащиеся пафосом и высокомерием.

Отвык я. Да и привыкал ли?.. Давно сроднился с судьбой авантюриста-искателя без права повернуть назад. По правде говоря, и не хотел возвращаться, такое существование полностью устраивало.

Прошлое само отвергло. А я топнул ногой в ответ.

Как ни парадоксально, ошибся. Потому как теперь, когда оно властно позвало обратно, я не смог отвертеться. Но очень хотелось. Плюнуть и послать. Злобно и грязно.

Но не получилось. Тени умеют быть настойчивыми.

Или пока не получилось.

Я не соврал и в малости. То было лишь начало. Но какое унизительное.

И надо ж проклятому распорядителю на входе в грот Мак-Молоуни громогласно прокричать мое имя и титул. Что хуже – последующие секунды тишины или разразившаяся затем буря, – не знаю.

«Оу, лорд Мак-Моран, вы живы? А Лиадан говорила, куда-то пропали. Мы думали, погибли, как ваш батюшка… Радость-то какая! Радость!»

«Ормонд, а разве вы не в монастыре? Нолан вроде сказал, что приняли постриг».

«Мак-Моран, приветствую в обществе! Очень рад, что столь громкая фамилия воскресла после долгих лет тишины… О, а кто с вами? Слуга? Телохранитель? Очень осмотрительно».

«Лорд, вы так скромны в своей одежде. Господи, так мило и стильно!..»

Голоса превращались в навязчивое гудение, а в глазах рябило от множества лиц, разноцветных нарядов, нарочитой роскоши обстановки, фотовспышек. Позолота всюду: на стенах, на люстрах, шторах из тончайшего паутинного шелка, на мебели из настоящего дерева, на пушистых коврах. Обязательно в виде символов солнца, ликов Христа и апостолов, святых и ангелов.

И это в обители рода, славящегося набожностью и аскетизмом. Страшно представить, что творится в жилищах других, менее скромных. Наверное, и ночные горшки щеголяют благородным желтоватым оттенком.

Вместо благоговения изобилие вызывало раздражение. Особенно на фоне собственного грота, заросшего пылью и плесенью. Меня то и дело подмывало чихнуть. Привкус мощной смеси разнообразных духов лип к языку, першило и в глотке. Ко всему прочему благоухание резко контрастировало с вонью, незримо исходившей от их душ.

Эмпатия дар полезный. Постигаешь людей, настроение, мотивы. Иногда спасает от неприятностей. Но в толпе запах эмоций силен, практически оглушает. Ты видишь сотни масок, коими люди прикрывают истинное обличье. Дико хочется найти ванну и смыть с себя невидимую грязь.

Как замечательно, что не слышу мыслей. Иначе б сошел с ума. Особенно после того, как преодолел длинный тоннель, заполненный разряженными в пух и прах лицемерами. Многие считали нужным подойти и поприветствовать, выразить сочувствие, радость от встречи, участие. Но испытывали в лучшем случае презрение или холодное любопытство.

Где-то в толпе краем глаза заметил Нолана и Лиадан. Дядя щеголял в зауженных брюках и черном сюртуке, на груди толстая золотая цепь, а рукава блещут бриллиантовыми запонками. Жидкие волосы размазаны по бугристому черепу, на губах хмурая улыбка. Тетя же обрядилась в пышное, почти свадебное платье, обвешанное дорогими висюльками столь густо, что смахивало на люстру. Сама худая как швабра, нескладная и злющая. Любимые родственники не могли пропустить столь громкий прием. Претензию на титул надо чем-то подкреплять, как можно чаще мелькать среди знати – вдруг да получится договориться, заручиться поддержкой.

При виде меня разом скисли, но предпочли «не заметить», через мгновение исчезли в толпе. И хорошо. Не хватало какой-нибудь сцены в духе слезливых дамских романов, какие любят леди Шельфа. Хотя, видимо, дядя сам не стремился напоминать о случае с незадачливой шпаной. Ведь я мог и скандал устроить. Чисто теоретически, но мог.

Тем не менее тоннель мы преодолели с огромным трудом. Под конец сорвались на быстрый шаг, стараясь избегать болтунов с липкими улыбками, навязчивых репортеров. Ворвались в огромный зал, постарались затеряться среди людей, спрятались в тени балкона у ближайшей стены. Оба задыхающиеся, в испарине, ошеломленные и подавленные.

В отличие от Брана я хоть как-то себя контролировал. Быстро расправил полы дорогого пиджака, купленного у знакомого портного Фергюса, застегнул воротник рубахи. Оглянулся и критически осмотрел друга.

Нужно сказать, одежда меняет людей. Но, к сожалению, не настолько, чтобы скрыть происхождение. Бран выглядел великолепно в костюме – поджарый, крепкий и широкоплечий, со стальным блеском серых глаз… как минимум офицер, воин. Но любой в зале мог за секунду определить, что мужчина не в своей тарелке и не умеет носить подобный наряд.

Откровенно говоря, я удивился, когда приятель детства вызвался в компаньоны. На следующий день после моего прибытия, как и обещал, зашел на грог и поболтать. Я мельком обмолвился, что собираюсь на прием. Да еще и поворчал, что не привык к таким мероприятиям. На что Бран неуверенно предложил составить компанию. А я взял и легкомысленно согласился, прикинув, что в случае чего и прикрыть сможет, и в драке подсобит, если Нолан захочет повторить попытку. Но сейчас приятель, очевидно, жалел о собственном решении.

– Ты б не язвил, Мак-Моран, – буркнул угрожающе. – Могу ведь и засветить.

– Благородные люди не опускаются до банального мордобоя, – наставительно парировал я. – И вообще, держи низменные порывы в кулаке. Как минимум до того, как выберемся наружу. Тогда приму вызов на дуэль.

– Будет избиение, – веско проронил Бран. – Возможно, ногами.

– Главное, обувь натри, – хмыкнул я. – Чтоб без урона чести. Господ надо бить чистыми сапогами.

– Издеваешься, – уверенно кивнул друг. На губах появилась тень улыбки. – Прости, я думал, преувеличиваешь. Но пока шли, дважды сказали, что челяди вход через другой коридор. А какая-то дамочка приняла за разносчика и потребовала вина покрепче.

– Разносчики в кабаках. Тут сплошь пафосные официанты, – стараясь, чтоб улыбка не показалась слишком вымученной, поправил я. – Поверь, мне тоже не по себе.

– Так зачем пошел?..

– А как ты думаешь, для чего Нолану нужен грот?..

– Да бес знает! Ладно, дай подумать… Площади…

– Побойся богов! У него жилье наверняка больше и шикарнее. И не одно.

– Э-э-э… престиж?..

– Правильно, друг мой. Престиж. У знати вообще многое завязано на символы и традиции, мнение других аристократов. Вот потому дядя и стремится подкрепить богатство признанием, тогда получит голос в Совете. Я же, в свою очередь, обязан установить связи, показать, что готов вести дела с другими лордами.

– Глупость какая-то.

– Ты не представляешь, насколько точно охарактеризовал любую власть, – усмехнулся я. Понизил голос до страшного шепота. – Вслух не распространяйся о постигшем тебя откровении. Запишут в оппозицию, а то и заговорщиком заклеймят.