– Я буду осторожен, – в тон ответил Бран.

Мы переглянулись и одновременно фыркнули. Но развить тему не успели.

– О чем тут шепчутся столь привлекательные молодые люди?

Она вынырнула откуда-то сбоку, из неприметной арки под балконом второго яруса с небольшой арфой в обнимку. Яркая, терпкая, порывистая, резко контрастирующая как с окружающим «пристойным и неторопливым благолепием», так и с эмоциональным фоном. Вспышка в темноте, глоток кислорода во время удушья. Фантомом просочилась сквозь несколько плотных групп гостей и остановилась подле нас.

От нее «пахло» весельем и задором, теплым дружелюбием и насмешкой. В контраст окружающим дамам, как броню тягающим многочисленные тяжеленные юбки, она казалась невероятно легкой в своей темной тунике и перчатках, закрывающих предплечья. И одновременно строгой, будто выточенной из мрамора скульптором-гением, сумевшим сотворить идеальную фигуру. Черные, без единого седого локона волосы густой блестящей волной ниспадали на спину и плечи, буйной гривой обнимали миловидное лицо. В темно-карих глазах жили веселые бесики, а на губах сверкала ослепительная улыбка.

Я мотнул головой, не в силах поверить, что кто-то способен так двигаться – как видение, мерцающий прекрасный ангел. Но вместе с тем ощутил рябь в Изнанке, дыхание невыразимого очарования и кивнул сам себе.

В отличие от меня Бран хладнокровия сохранить не сумел. И забавно наблюдать, как моряк начал снова краснеть и бледнеть, пошел пятнами. Но не от злости, а от восхищения. Завороженно таращится и мнется, подыскивая слова, но теряется и робеет.

– Какой милый у тебя друг, Орм, – искренне и дробно рассмеялась девушка. – Кажется, я помню… тот мальчишка, что помогал твоему отцу?

– Талли, – медленно произнес я, признав в яркой женщине маленькую девочку-забияку, что вечно дразнила меня и Фергюса в детстве. Улыбнулся в ответ и добавил: – Ты полегче с воздействием. Еще немного, и у Брана мозги вскипят.

– А у тебя нет? – возмутилась она. Метнула быстрый изучающий взгляд. – Ведь эмпат. Не ошибаюсь? Первым должен потерять покой и сон.

Ну, естественно, почувствовала меня. И примчалась посмотреть на смельчака, что не побоялся проникнуть в обитель ревнителей веры. Еще один, кроме нее самой.

Разумеется, я подозревал, что тайна таковой долго не пробудет. И если от монахов низших рангов прятаться получалось, то от взгляда полноправного барда не скрыться. Разве что сдернуть покров татуировок, селенит гностики ощущают слишком хорошо. Но и тогда придется использовать мастерство отступника, силы и власть над Изнанкой. И то не уверен, смогу ли спрятаться. Не говоря о том, чтобы тягаться в прямом столкновении.

Специализация не боевая, но легче не станет. Ее, в отличие от меня, не отсылали в семинарию, чтобы сделать паинькой, смирить. Напротив, наверняка упорно училась в Лиге по особой программе, развивала талант.

Но в который раз я убедился в предусмотрительности и мудрости Старика. Если б не ложный селенит, давно б сидели где-то в подвалах Лиги. Ну или в казематах инквизиции, по частям в банках с формальдегидом.

Похоже, скандал разразится раньше предполагаемого.

– Первое, чему научился, – абстрагироваться, – спокойно ответил я. – Иначе б давно повредился умом.

– В Лиге такому учат многие годы, – хмыкнула она.

– А разве сказал, будто освоился за час? – парировал я иронично, чуть закатал рукав и показал узор на запястье. – Бездарям ничего не дается даром.

Талли помедлила секунду, а потом вновь рассмеялась. Легко и звонко.

– Ормонд, которого я знала, должен выпятить грудь и заявить, что для него такое – раз плюнуть.

– Талли, которую я знал, уже б показала язык и помчалась ябедничать взрослым. Но люди меняются. Наверное.

Беззвучно приблизившись, заглянула в глаза. Да так, что и ментальные блоки начали трещать по швам. Зал, балконы и колонны, люди, гербы и позолота размылись и скрылись во мгле. Остался запах, чистый и свежий. Блеск зубов, черные как тьма волосы, белая нежная кожа.

Отступила ровно за миг до того, как я сдался.

– Люди меняются, Орм. Хоть и не во всем… Ты точно стал другим. Что любопытно. Надеюсь, пообщаемся.

– Чувства взаимны, леди.

– Язва!.. Ладно, мне пора. Развлекайтесь, мальчики, попробуйте летнее вино туату. И послушайте, как пою. Иначе обижусь, так и знайте!

Талли дерзко показала язык и мерцающим фантомом упорхнула прочь, ловко лавируя между людьми и мебелью, смешалась с толпой – тонкая и гибкая, невероятно притягательная. А я не удержался и сипло выдохнул, стер испарину со лба.

Вестники! Еще б немного, и сломала. Но по каким-то причинам решила не трогать. Поняла вплоть до мельчайшей недосказанности, просканировала до последней нитки. Но спрятанные в ремне экранированные капсулы не учуяла, отступила. И, кажется, решила пока не раскрывать моего позорного для благородного общества статуса.

Титул остановил? Свидетели?.. Или пощупала, как кошка мышь, поиграла и отпустила?.. Да кто ж поймет бардов, чокнутые на всю голову.

Впрочем, я чувствовал любопытство и легкое волнение. И пребывал в замешательстве: мои эмоции или ее?..

– Что произошло? – хрипло выдохнул наконец пришедший в себя Бран. Пошевелился, дрожащей рукой расстегнул ворот рубахи. – Кто…

– Не помнишь? Хотя откуда б. Виделись мельком пару раз чертову прорву лет тому. Ее зовут Талли Раян Мак-Суини, – ответил я задумчиво. Хлопнул друга по плечу и кивнул на столы с угощениями. – Пойдем! Она права, надо выпить.

– Не откажусь, – кивнул друг. Позволил себя увлечь, подхватил первый попавшийся бокал с подноса и залпом осушил. Тут же схватил второй, едва пригубил. – Кислятина! А теперь объясни, я не понимаю. Мак-Суини же…

– Один из Старших домов. Протеже Мак-Флинн, те в свою очередь входят в Совет, – подтвердил я. – Род талантливых художников и поэтов, великолепных музыкантов, сильнейших гностиков.

– Но я думал, вы нон грата среди знати.

– Как говорит Фергюс, в любом правиле есть исключения. Старшим домам нужны представители в Лиге. Нужны те, кто разбираются в тайных знаниях и кто, самое главное, предан. Кто-то должен выполнять работу цепных псов и ищеек, контролировать передовые технологии. А в их роду редкий ребенок рождается без дара.

– Но…

– Не похожа на тайного агента?.. Наверное. Может, и не является им, не берусь гадать. Лишь слухи, болтовня Мак-Грата. Возможно, просто пригласили, чтобы спела на празднике. Музыка бардов считается невероятной. Но ты ведь сам испытал влияние ее очарования? И как тебе?..

– Еще б немного, и бухнулся на колени, – помрачнел друг детства. – Или потерял сознание. Или…

– Не продолжай, это отвратительно, – коротко хохотнул я, вспомнив эмоции приятеля в момент, когда Талли обрушилась на нас как обвал в пещерах.

– Что ей нужно?

– Прощупывала. Изучала. Или же прибежала поздороваться. Бран, я лишь скованный бездарь в ранге активного одаренного, а не магистр Лиги. Расслабься! Наслаждайся угощением. Когда так пожрем?..

– Не скоро. Или никогда, – признал друг. Устремил взор на убегающий вдаль длиннющий стол с белоснежной скатертью, заставленный всевозможными блюдами, тарелками, бокалами и бутылками, покачал головой: – Сколько денег угроблено на один-единственный ужин?

– Много, – согласился я. Поднял бокал и отпил вина, покатал на языке.

Божественно. Едкая кислинка, теплая сладость, далекие нотки чего-то невероятного, но безвозвратно утерянного, как детство. Туату умеют делать восхитительные вещи. Полная противоположность злому йодистому рому Олдуотера.

На блюдах рядом разложены кусочки редкой рыбы, изысканно приготовленной болговской свинины. Чуть дальше какие-то травки с Шельфа – свежие, не успевшие пожелтеть и увянуть, в обрамлении вареных лангустов, устриц и кальмаров. Дальше клубни-водоросли, и снова рыба, икра, вареное и вяленное со специями мясо. И – о боги! – настоящие персики ломтиками! Пусть замороженные, но настоящие. Такое выращивает дом Лета, и стоит лакомство баснословных денег.