—Сиди, сиди, весёлый гуляка Лем. Отдыхай, бери пример со своих спутников. Вы долго шли, долго бежали. И всё зря. Ты забыл, весёлый гуляка Лем, что я тоже когда-то был гулякой и знал эти окрестности не хуже тебя. И даже лучше. Ты вот не знал, что к этому острову ведёт сухая тропа, а я знал и помнил. Когда вы ушли в болото, я сразу понял, что вы этого острова не минуете. Тяжело идти по трясине, да еще по пояс в воде. Надо и передохнуть. Отдыхайте.

—Я хорошо помню тебя, — невозмутимо говорит Лем. — Когда ты был гулякой, тебя звали Дултасом. Тебя уважали. Ты учил других гуляк. Меня тоже многому научил. Но кто ты теперь? Я помню, как ты той ночью катался в ногах у таких же выродков, каким стал сейчас сам. Ты вымаливал у них жизнь, а что вымолил? Ты думаешь, что весёлый гуляка Лем сейчас тоже упадёт перед тобой на колени и будет лизать грязь под твоими ногами? Не надейся.

—Можешь не оскорблять меня, Лем. И не думай, мне совсем не нужно, чтобы ты ползал на коленях и лизал грязь. Будешь ты это делать или нет, твоя судьба не изменится. Этой ночью ты станешь одним из нас. Хочешь ты этого или нет, неважно. Твоё желание никого не интересует. Только до ночи ты побудешь связанным. Знаю я вас, весёлых гуляк. А когда мы тебя свяжем, я расскажу тебе кое-что интересное. Увлекательно посмотреть, как ты будешь корчиться до глубокой ночи. А потом тебе уже будет всё равно. Что же до вас, господа пришельцы, то вам лучше сложить оружие на землю. Вы и так уже натворили немало. И будь моя воля…

Кажется, пришла пора действовать. Наташа с Анатолием уже заняли позиции, пока мы с Лемом отвлекали внимание Бетховена. Но тут Лем перехватывает инициативу. Он уже видел действие лазеров и прекрасно понял, что означают манёвры Анатолия и Наташи.

—Тот, кто раньше был Дултасом, — говорит он. — Ты хотел мне что-то сказать. Не тяни времени, говори. Или ты боишься весёлого гуляки Лема? Чего же ты боишься, когда нас окружила сотня вооруженных выродков? А! Ты прекрасно знаешь, что самый слабый человек стоит двух десятков твоих псов! Потому-то ты и боишься сказать…

—Что?! Я боюсь?! Не родилась еще такая тварь, которой бы испугался Шакун Великий! Я хотел растянуть удовольствие, но клянусь Хаосом, ты мне надоел! Слушай же, весёлый гуляка Лем. Это я, своей рукой зарубил старого Бронка. Это я первым овладел твоей Владой. Клянусь Хаосом, это было здорово! Старый Бронк долго корчился, пока не подох. А твоя Влада сначала кричала от страха, а потом, прямо тебе скажу, визжала от страсти. Ха-ха-ха!

Лающий смех Бетховена прерывает спокойный голос Лема:

—А я знал об этом. И тоже хотел растянуть удовольствие. Но, клянусь Ветрами, ты перешел все границы, и я покараю тебя прямо сейчас.

Лем берётся за пояс, на котором висит широкий нож. Бетховен, продолжая хохотать, опускает свой автомат и идёт навстречу Лему.

—Покараешь? Прямо сейчас? Карай, гуляка!

—Получи, мерзота!

Лем выхватывает из-под рубахи «кольт» и несколько раз подряд стреляет в упор. Мне бы хватило и одного выстрела. На таком расстоянии все выстрелы попадают в цель. Мало приятного смотреть, что творят с телом человека пули калибром 11,43 мм, и я быстро отвожу взгляд. Но, тем не менее, успеваю заметить, что одна из пуль сносит пол черепа бывшему Дултасу. Тут же кричу Лему:

—Ложись!

Лем падает. И вовремя. Оборотни стреляют залпами, пытаясь отомстить за своего вожака. Но их пули не находят других целей, кроме таких же оборотней.

Тут же начинают работать лазеры Анатолия и Наташи. Те из противников, кого не скосили пули своих же собратьев, валятся, перерезанные пополам. А кого миновали лучи лазеров, мечутся как безумные в охватившем их со всех сторон пламени. Сухая осока и камыш под лучами лазеров вспыхнули как порох.

Я уже знаю, что оборотни не любят воды. Не могу сказать, что они предпочитают воде огонь. Наблюдать за их поведением мне некогда. Я в любом случае предпочитаю огню воду.

Мы быстро уходим с острова и, стоя по пояс в воде, наблюдаем, как буйное всепожирающее пламя завершает акт мести, так успешно начатый Лемом. Вот так же несколько дней назад горели в сухой траве черно-желтые ядовитые твари. Но те никогда раньше не были людьми. А эти всё-таки были. Или нет? Скорее всего, нет. Такими выродками становятся только те, кто в душе своей давно уже стал выродком.

Через час мы выходим из болота всего в километре от места назначения. На берегу нас сразу настигает группа оборотней. Но она быстро тает под нашим огнём. Нам уже некогда маневрировать, обходить и прятаться. Мы почти на месте.

Пока Анатолий готовит переход, мы прощаемся с нашим проводником. Лем озабочен и часто оглядывается по сторонам.

—Что тебя беспокоит, брат Лем? — спрашиваю я его. — Оборотни? Нам они навредить уже не могут, а ты успеешь уйти в Проклятое Место.

—Нет, брат Андрей. Я чувствую что неподалёку есть кто-то другой. Более опасный, чем оборотни. Намного более.

Я тоже внимательно осматриваюсь и замечаю на вершине холма в полукилометре от нас две фигуры. Это явно не оборотни. Они стоят неподвижно и смотрят в нашу сторону. Опускаю щиток шлема с биноклем. Так я и думал! Это наши «прорабы перестройки». Пришли проводить нас из этой Фазы. Эти-то уж точно опаснее оборотней, здесь Лем не ошибся.

—Брат Лем, видишь их?

—Отлично вижу.

—Они много хуже любых оборотней. Это они сделали ваш мир таким. Сначала затеяли здесь войну. Потом создали Проклятые и Заколдованные Места. Им понадобились прислужники, исполнители их воли, и они создали оборотней.

—А зачем они всё это сделали?

—Этого я не знаю, брат Лем. Знаю только одно: они — не люди, и цели у них, и мысли не человеческие. Можем ли мы о них судить? Хотя предки их были людьми.

—И что же они сейчас здесь делают?

—А они хотят посмотреть, как мы уходим. И, наверное, попытаются определить, куда.

—Они и дальше будут преследовать вас?

—Несомненно.

—Тогда, — Лем достаёт из-за пояса «кольт», — брат Андрей, возьми его себе. То, для чего он был мне нужен, я уже сделал. А вам он пригодится.

—Оставь себе, брат Лем. У нас оружия хватает. А тебя оборотни в покое не оставят. Да и эти тоже. Теперь иди. Не дай Время оборотни тебя перехватят. И не нужно, чтобы эти, — я киваю в сторону «прорабов», — слишком долго видели тебя с нами. Удачи тебе, весёлый гуляка.

—Ивам удачи, вечные странники!

Мы обнимаемся. Лем прощается с каждым из нас и уходит в сторону темнеющего на горизонте леса.

Через несколько минут Анатолий открывает переход. Прежде чем шагнуть в него, я бросаю взгляд на холм. На его вершине по-прежнему неподвижно стоят двое и по-прежнему смотрят в нашу сторону.

А здесь не холодно, Время побери! Не погрешу против совести, если скажу, что здесь даже жарко. А уж если быть совсем близким к истине, то следует признать, что здесь невыносимо жарко.

Над нами сплошные серо-фиолетовые, без единого просвета тучи. Под ногами что-то вроде шлака вперемешку с пеплом. Мы стоим на склоне не то горы, не то высокого холма. Вершина теряется в желтовато-сером тумане. Временами сквозь этот плотный туман прорывается тусклый багровый свет, и тогда он отражается на низкоползущих тучах. Тучи при этом начинают тускло сверкать, словно они насыщены металлом.

В нос бьёт запах сернистых газов и еще какой-то химии, явно минерального происхождения. Всё это вместе красноречиво говорит, что мы попали в район действующего вулкана и стоим на его склоне. Хорошо еще, что не в кратере. Едва только Наташа хочет бросить ядовитое замечание по поводу талантов нашего Анатолия Сусанина, как земля под ногами начинает ходить ходуном, и до нас доносится характерный низкий гул. Вместо колкости у Наташи вырывается жалобное: