Неожиданно для себя я ощутил жгучий стыд. Старый солдат вполне мог скрутить в бараний рог. Но приказ запрещал применять силу. Да и того, что я с испуга начну разговор кулаками, майор не ожидал. Получается, будто безоружного избил… Да, я помнил, что Данилов редкая сволочь и вообще гад каких поискать. Но ведь сейчас вроде перемирие, договор о взаимопомощи. А с союзниками ссориться не положено.

Я подошел к командиру «храмовцев», смущенно пробормотал несколько слов извинений. Алексей Григорьевич окинул злобным взглядом, отмахнулся и буркнул что-то из разряда: «До свадьбы заживет!» До чьей уточнять не удосужился, а я благоразумно решил не спрашивать. Пожал плечами и отправился помогать спецназовцам с установкой палаток.

С бойцами, кстати, разговора тоже не вышло. Четверо рослых «храмовцев» отмалчивались, корчили из себя железобетонных «терминаторов». Даже на прямые вопросы отвечали скупо и односложно. Но постепенно стало ясно, что Данилов выбрал лучших. О внешности и говорить нечего. Как на подбор: высокие, широкоплечие и мускулистые. Но и видно – профессионалы. Движения четкие, в глазах – блеск мысли. Именно такие участвуют в войнах, выживают, сражаются. А на досуге почитывают Канта, Аристотеля и прочих, развиваются физически и духовно. Настоящие воины.

Пока двое с нашей помощью ставили палатки, остальные быстро облачились в броню. Включили маскирующее поле и словно призраки растворились в лесу. Я долго прислушивался в надежде уловить хруст веток, звуки шагов. Но тщетно, солдаты словно в воду канули.

Очнулись когда начало смеркаться. Вадим ушел в дом. Солдаты сменили часовых. Вместе с Даниловым принялись распаковывать и сортировать электронику, чистить автоматы. И лишь я остался без дела.

Легкий прохладный ветерок трепал волосы, приятно освежал лицо. Тихо шелестела листва, стрекотали сверчки. Тени сгустились, пространство между деревьями залило густой чернотой. Пахло вечерней свежестью, травами и опавшей листвой. На западе еще полыхала заря, виднелся клочок глубокой синевы. Но над головой уже воцарился первородный мрак, вспыхнули звезды.

Кутерьма надоело до невозможности. Хотелось сбежать, побыть в одиночестве и поразмыслить. Разум тревожили смутные подозрения, чувства… пока еще чувства. Но интуиция подсказывала – дело нечисто. Надо проверить, убедиться. Наметить план дальнейших действий, собрать информацию и проанализировать. Холодно, без лишних эмоций.

Я на автопилоте побрел прочь от шума, движения, голосов. Свернул за избу, и тут натолкнулся на нечто теплое и мягкое. Раздался приглушенный возглас, стук. Я отшатнулся, выругался и мотнул головой.

Соня сидела на траве, ошеломленно моргала. А вокруг валялись сухие сосновые поленья – хозяйственный домовой попросил помочь с растопкой печи.

Ведьма маленькая и стройная, удивительно воздушная. Волосы растрепаны, полные губы слегка приоткрыты. В глазах изумление и испуг. Не ожидала, что из-за угла прыгнет нечто злое и взъерошенное.

Голова закружилась от чистого и терпкого запаха. В глазах потемнело, а в груди как-то подозрительно сладко мяукнуло. Она так близко! Можно протянуть руку и прикоснуться, почувствовать тепло. Я не удержался и совершенно по-идиотски улыбнулся.

Девушка первой пришла в себя. Нахмурилась и поджала губы, подарила мне злой взгляд. Возмущенно фыркнула и принялась собирать дрова. Я очнулся, бросился помогать. Но Соня оттолкнула, сказала с холодной яростью в голосе:

– Куда тебе на магов охотится, Саша? Ходить научись!

Спину будто изморозью обдало. В груди опять затрещал огонь. Я вздрогнул и отшатнулся. Стиснул зубы, постарался сохранить на лице равнодушное выражение. Медленно поднялся. Кривовато ухмыльнулся и произнес:

– Зачем? У меня есть прекрасная птичка, что отнесет, куда ни пожелаешь.

Соня замерла на секунду. Поспешно схватила поленья в охапку. Как ужаленная вскочила с земли и выпалила:

– Хам!

– Дура! – ласково ответил я.

Девушка фыркнула как рассерженная кошка, гордо задрала нос и молнией метнулась прочь. Я проводил взглядом, отвесил вдогонку учтивый поклон. Но едва Соня скрылась за углом, выругался и ударил кулаком по бревну.

Мир покачнулся перед глазами. Я зажмурился, несколько минут старательно уговаривал себя. Постепенно сердце перестало колотиться как отбойный молоток. Пламя в груди опало, боль отпустила. Я глубоко вздохнул, направился в лес. Нырнул в кусты, на ощупь пробрался сквозь колючие заросли. Темно, хоть глаз выколи. Но дорогу я помнил, осторожно огибал деревья, отодвигал ветки. В пятидесяти шагах от избы небольшая полянка. Там немного посижу в одиночестве, успокоюсь. В последнее время мое жилье стало уж слишком людным местом. А я отвык от присутствия посторонних.

Примерно на полдороги я услышал неестественный шорох. Сухо хрустнул сучок, хлюпнул напитанный влагой мох. Я замер, вжался в ближайший ствол и всмотрелся в темноту. Долго ждать не пришлось. Раздался скрип, звон металла. Прямо в воздухе вспыхнули яркие синеватые разряды. Появилось пятно мрака более густого, чем окружающий.

– Пойдем. Командир зовет.

– А позже никак? – проворчал я.

По многозначительному молчанию догадался, что да, никак. Но упорствовать не стал. Подчинился, пошел обратно. Выбрался из кустов и нос к носу столкнулся с Даниловым. Лицо майора скрывал мрак. Но по голосу стало ясно, что настроение у Алексея Григорьевича препаршивое.

– Где тебя носит? – рыкнул командир «храмовцев».

– Я что, опять пленник? – отпарировал я.

Краем глаза заметил тусклый огонек в окне избушки, искры над печной трубой. Вкусно пахло наваристым мясным супом. Похоже, Елистрат от печи не отходил вообще.

– Надо бы, – с недовольством проворчал Данилов. – В цепях тебе больше идет. Но я звал не для того.

Один из спецназовцев догадался включить фонарь. Я моргнул, привыкая к яркому свету. Всмотрелся в лицо майора. Как и думал – недовольный и злой как вепрь. В глазах волнение и тревога.

– Куда-то спешим? – спросил я.

– Спешим, Саша, – раздался голос Велимира.

Волхв белой тенью выскользнул из-за широкой спины командира «храмовцев». Свет фонаря заискрился в седых волосах, выхватил доброе морщинистое лицо. На губах Велимира играла спокойная улыбка, в глубине зрачков сияли яркие звезды.

Послышался скрип и тяжелые шаги, хлопнула дверь. Рядом с дедом возник Вадим. Лицо серьезное, в глазах нескрываемая тревога. В руках друг держал мою котомку.

Я с изумлением посмотрел на обступивших людей. Хотел задать вопрос, но тут внимание привлек очередной визг рассохшихся петель. Спустя минуту из темноты вышла Соня. Остановилась и скрестила руки на груди. В глазах сверкал колючий лед, лицо – бесстрастная маска. Но удивило другое. Молодая ведьма успела переодеться. Вместо легкого сарафана – облегающие джинсы, блузка. На ногах тяжелые ботинки армейского образца. Талию обтягивал изящный ремень, сбоку ножны с недлинным кинжалом.

Внутренности сковало холодом, кожа лица омертвела.

– Пора?.. – выдохнул я.

Велимир медленно кивнул, виновато развел руками.

– Да, Саша. Пора. Дальше тянуть некуда…

Пока я раскладывал по карманам колбочки с зельями, Велимир неспешно и внятно, так чтобы запомнилось, рассказывал:

— Первая цель в Крыму. Район Севастополя. Соня сделает несколько кругов над городом. Ты должен будешь прислушаться к себе. Когда почувствуешь Зов, сразу спускайтесь. На глаза постарайтесь не попадаться. Незачем будоражить умы обывателей. Запомни накрепко — твой собрат-маг тоже ощутит Зов и скорее всего заволнуется. Лишь от тебя зависит результат встречи. Если сумеешь уговорить, забирайте с собой и улетайте. Не поверит — убирайтесь подобру-поздорову, не будите зверя. Конфликт может плохо обернуться не только для вас, но и для обыкновенных людей. Соня сфотографирует Носителя Тотема, перешлет нам. А майор отправит своих подчиненных. Сделают вид, что из милиции. Усыпят и доставят к нам. Тут будем объяснять и доказывать. Это как запасной план. На все — пара суток. Потом переберемся или в деревню под защиту Рода, или в какое-нибудь укромное место. И Саша… прошу, не устраивайте побоищ!