Гвион закончил поправлять галстук. Окинул помещение любопытным взглядом, потрогал толстый нарост инея на столе. Хмыкнул, возвел глаза вверх. На потолке клубился черный вязкий дым. Медленно уплотнился, обрел форму. За каменные плиты держалось жуткое существо. Огромное, отвратительное. Похожее на помесь человека и летучей мыши. Худую впалую грудь и тонкие конечности покрывала короткая сероватая шерсть, кожистые крылья хлопали как полотнища. Уродливая харя злобно кривилась, с длинных клыков капала слюна. Глаза – кроваво-алые щели. Сверкали в сумерках, горели жаждой и злобой.

Ловко цепляясь когтями за выступы, тварь переползла по потолку. Застыла комком шерсти, кожи и костей. Что-то неразборчиво прошипела.

– Давно пора, – холодно ответил седой маг.

Опустил взор, с милой улыбкой осмотрел собратьев. Достал из кармана короткий толстый нож, попробовал пальцем остроту. Существо на потолке хрюкнуло. Низким загробным голосом прорычало нечто на непонятном языке. Короткая пауза… и вновь рычание. Свет мигнул, туман окрасился в алый цвет. Мгла раздалась вширь, отхлынула от стола. Из пола брызнули огненные брызги, взвилось красноватое призрачное пламя. Ковер обратился в пепел. Показались серые каменные монолиты. А на них – огромная магическая фигура. Звезда с одиннадцатью лучами.

– Говорил же, – пробормотал Носитель Тотема весов. – Если задумаю свергнуть – никто не догадается. Простите, собратья! Но вы не годны для правления Миром. Лишь попусту тратите остатки Силы, роетесь в каждодневных делах как в навозе. А цивилизации и людям нужны пинки и толчки, нужны настоящие правители. Вы пережиток и уйдете в прошлое. Останусь я.

Седой маг подошел к ближайшему Старейшине. Положил руки на плечи, приставил нож к горлу. Раздался противный хруст. Кожа лопнула, исторгла поток горячей крови. Свет мигнул, фигура на полу загорелась ярче. Гвион перешел к другому Властителю, повторил действие. Задержался ненадолго, полюбовался кровью на пальцах.

– Я не свершаю убийства, – задумчиво проскрипел Весы. – Вы давно тяготитесь существованием. Но боялись признаться даже самим себе. Я освобождаю вас. И остаюсь. Потому что хочу жить, жажду идти дальше.

Гвион перешел дальше, взял Мухаммеда за волосы и отогнул голову назад. Резко полоснул по горлу. Не глядя на кровь, сделал шаг в сторону. Быстро расправился с худосочным Тиграном. Таким образом, обошел стол по кругу. Замешкался лишь с двумя Властителями. Гиганту Асмунду шепнул на ухо: «Сожалею, ты достойней других. Но так надо…» Еще минуту разглядывал Главу Совета, задумчиво тер подбородок. Ричард едва заметно шелохнулся, моргнул. Лицо Льва исказилось в бешенстве и ненависти.

– Ты был хорошим врагом и неплохим другом, – холодно сказал Гвион. – Я буду помнить тебя, Ричард. Сам понимаешь, недолго. Но буду. Обещаю.

Маг медленно воткнул нож в мускулистое горло Льва. Толстая кожа нехотя пропустила короткий клинок. Брызнула упругая алая струя. Горячая кровь забрызгала костюм, села на бледном худощавом лице Второго Властителя черными крапинками. Но Гвион не моргнул и не отстранился. Пристально смотрел в глаза Ричарда до тех пор, пока бывший Глава Совета не обмяк. Сделал шаг назад, засмеялся.

Голос уродливой твари стал громче. Возвысился, загремел. Алые глаза полыхали жаждой и злобой. Крылья то и дело обращались рваными полотнами мрака. В комнате стало жутко холодно. Туман поднялся выше. Взвихрился, забурлил. Гвион бросил быстрый взгляд на существо. Одним движением запрыгнул на стол, стал посередине. И едва поставил ноги на ширине плеч, свет умер во второй раз.

Краткое мгновение полного мрака, громогласный рычащий голос. И вновь свет. Но теперь алый и тусклый, липкий. По полу стелился черный туман, под потолком сияли звезды. Гвион застыл посередине столешницы. Сжал кулаки и просто ждал.

Кровь, что стекала из разорванных глоток Старейшин пришла в движение. Собралась в черные ручейки, образовала целые озера у ножек стола. Заволновалась, забурлила. А когда существо на потолке отдало приказ, из кровавых водоемов поднялись алые щупальца. Помедлили, качнулись. И впились в Повелителя Ветра. Раздался мерзкий хлюпающий звук, крик боли, хруст костей. Человек на столе исчез, обратился слизистым столбом. Поверхность заволновалась, выгнулась сразу в нескольких местах.

Голос твари не затихал. Рычал, твердил одно и то же слово. Бил, словно набатом. Призывал и повелевал. Кровавые ручейки источали свет, паровали. Впитывались в слизистый кокон. И одновременно с мертвыми Старейшинами начали происходить изменения. Плоть стремительно тлела, осыпалась ломкой шелухой. Тела морщились, скукоживались. Раздавался хруст и треск. Целый сегмент кожи осыпался с лица Ричарда. Но вместо костей показались языки пламени. Голова толстяка Архила лопнула, из обрубка шеи плеснули струи воды… Трупы Властителей взрывались, рассыпались прахом. А на их месте оставались сгустки пламени, пылевые облачка, небольшие воздушные вихри. Сгустки стихийных энергий устремились к кокону, впитались и растворились.

На мокрой пленке показались очертания ладоней, головы. Человек внутри столба рвался на волю, пытался продавить упругие стенки. И как только последняя капля энергии впиталась в кокон, пленка с мокрым хрустом лопнула. Пальцы прорвали мембрану, слепо пошарили в воздухе…

Алый свет прорезали белые всполохи. Кокон замерцал изнутри, по поверхности пошли кривые трещины. Мембрана лопнула, разлетелась по залу мокрыми полотнищами. На столе остался человек. Высокий и худощавый, но широкоплечий. На сильном мускулистом теле истлевшие обрывки одежды. С ног до головы измазан в крови. Даже сквозь алую маску виднелись черты лица. Гвион. Но молодой, полный сил. Морщинки исчезли, кожа упругая и гладкая. В бесцветных глазах бушевала Сила и ярость, вокруг фигуры сверкала белая аура.

Повелитель Ветра пошатнулся, упал на одно колено. Захрипел и заклокотал, напряг мускулы. С изумлением и восторгом посмотрел на руки, ощупал себя. На молодом лице менялись выражения: настороженность, удивление, радость.

Во мраке мелькнула тень. Послышался глухой удар, хруст. Тьма колыхнулась, выпустила мелкого тщедушного старика. Отблески ауры сверкнули на лысине, сероватой коже. Злыдень низко поклонился.

– Приветствую, Гвион! – сипло произнес Мельников. – Спешу поздравить. Трансформация произошла на удивление гладко.

– Благ-годарю, Носф-ферат-ту, – прохрипел чародей.

Закашлялся, схватился за грудь. Мотнул головой, сжал кулаки. По волосам мага побежали искорки, с груди ударили молнии. Вампир благоразумно отступил. Еще раз поклонился, сказал смиренно:

– Владыка, тебе нельзя пока говорить. Должно пройти немного времени, прежде чем уйдут побочные эффекты ритуала.

– Все… в порядке, – с усилием произнес Гвион.

Сияние вокруг мага притухло, на лице отразились страдания. Старик знал – слабость временная, трансформация скоро закончится, Повелитель Ветра восстанет в блеске Силы. Но пока... Бывший колдун хитро прищурился, задумчиво посмотрел на чародея. Еще около часа тому назад почувствовал открытие большого портала, изменение магического фона. Молодое Поколение в подвале, под семью замками и в сдерживающих клетях. Но это ведь не трудности для настоящего вампира.

– Повелитель, – сладкоголосо пропел Платон. – Я принесу вам воды. Немного полегчает, обещаю.

Старейшина не обратил на слова внимания. Сидел на коленях, тяжело и надрывно дышал. Тело мага скручивали судороги, лицо кривилось от боли. Аура то вспыхивала, то затухала. Молнии непрерывно били с груди и плеч. Чужая кровь стремительно сохла, частично впитывалась. Короткие вспышки озаряли комнату. Стал виден страшный разгром. Стены и потолок в крупных трещинах, повсюду обломки дерева, щебень и пыль. Клинки и щиты оплавлены, на полу лужи крови смешанные с прахом.

Вампир попятился. Жадно облизнул губы, улыбнулся. Пока кот невменяемый, мышам можно наесться власть. Хотя еще неизвестно, кто станет котом в ближайший час. Гвион клятвенно обещал отдать одного из молодых магов на заклание. Но Мельников сильно сомневался, что Старейшина выполнит обязательство. И потому рассчитывал поживиться в момент слабости временного союзника. К тому же чувствовал присутствие следящих артефактов. Слова, действия и заклинания записывались. А это значило, что Повелитель Ветра знает ритуал в точности. Платон не питал надежд, да и сам бы поступил в точности… Помехи надо устранять.