Танк был сильно покалечен. Очевидно, внутри него взорвались запасы снарядов.

Вряд ли кто из экипажа мог уцелеть. Но, может, кто-нибудь успел выбраться? Ведь бывало так…

И действительно, неподалеку от горевшего танка Шакир заметил уползавшего в сторону танкиста.

Через нижний люк раненого втащили в танк. Лицо и руки его были обожжены и распухли до неузнаваемости. С трудом Шакир узнал в нем Рифгата.

Только в санбате Рифгат пришел в сознание. Но тут же начал бредить. Среди сестер, которые перевязывали его, он все искал свою мать.

В тот же день его отправили на самолете в тыл.

Среди провожавших был и Шакир.

Он подошел к лежащему на носилках товарищу. Голова и руки Рифгата были забинтованы.

— Рифгат!

— Шакир? — Тот узнал его по голосу. — Это ты вынес меня?

— Кто бы ни вынес… Валено, что остался жив.

— Спасибо… Но останусь ли жив?

— Держись, Рифгат!

Раненый, перебивая Шакира, вдруг задал неожиданный вопрос:

— Мама тут?

Шакир растерялся.

— Мама дожидается тебя дома.

— Мама!..

— Передай ей от меня привет! — сказал Шакир, — И Миляуше.

— Миляуше?

— Да, передай Миляуше от меня привет.

— Кто она?

Шакир покачал головой. «Если уж забыл Миляушу, дела у парна плохи», — подумал он.

Рифгата эвакуировали на родину — в Казань. Находясь в госпитале, он вспомнил о Миляуше. В госпиталь к раненым приходили студенты университета; через них можно было узнать, как поживает его любимая, но Рифгат решил подождать. И писем не писал. Ему не хотелось показываться любимой девушке в таком ужасном, как он считал, виде. Решил пока не сообщать не только Миляуше, но и матери.

Ожоги лица и рук были сильными, но не опасными. Врачи обещали скорое выздоровление. Поправившись, Рифгат надеялся на несколько дней получить отпуск и побывать дома. Поэтому он и не хотел сообщать матери о себе, чтобы не тревожить понапрасну.

С каждым днем раны его заживали, состояние улучшалось. На щеках и на лбу болячки сошли, появилась новая кожа. Только висок и руки все еще были покрыты ожогами. Да еще ныла нога, которую тогда, в танке, прижало сиденьем, — оказались поврежденными сухожилья.

Скоро Рифгата перевели в палату для выздоравливающих. Он все с большим вниманием приглядывался к навещавшим раненых студенткам. Все они казались ему красивыми, как на подбор, хотя ни лицом, ни голосом, ни фигурой они друг на друга не были похожи, И манеры разные. Одни — шумные и бойкие, другие — тихие, скромные, а некоторые застенчивы, как дети… Но все приветливы и ласковы.

Когда-то, еще до войны, Рифгат услышал фразу: «Некрасивых девушек не бывает». А ему в то время казалось, что красивых девушек очень мало и во всем Ялантау красивой была только одна Миляуша.

По выражению лица, по глазам девушек, которые подходили к нему, он пытался решить, какое впечатление производит на них. Не с жалостью ли они смотрят на него? Но нет, девушки разговаривают с ним, как с другими, приветливо, даже ласково. Может, притворяются?

Ведь вон и с безносым Захаром, что лежит на соседней кровати, они разговаривают и шутят. На этого офицера-чуваша, у которого оторван нос, даже взглянуть страшно. Может быть, и Рифгат другим кажется таким?..

Он спросил у одной бойкой на язык девушки:

— Скажите, Валя, я очень страшный?

Та посмотрела чуть исподлобья и с лукавой усмешкой спросила:

— Хотите услышать комплимент?

— Нет, я спрашиваю серьезно.

И девушка ответила ему тоже серьезно:

— Вы — очень даже красивый. Если и останутся какие-то следы ранений, это только прибавит вам красоты.

«И Шакир ведь так же говорил, черт возьми!» — подумал Рифгат.

Словно стараясь оправдаться перед Валей, он сказал;

— Знаете, почему я допытываюсь: в университете, где вы учитесь, у меня есть знакомая девушка…

— Что же вы раньше не говорили? Кто она?

— Ее зовут Миляушей. Подруги называют Милей, Баязитова.

— Миля Баязитова?

— Да, на химфаке.

— На химфаке? Отлично. Я обязательно разыщу.

— Нет, пожалуйста, вы не говорите ей обо мне. Вы только узнайте.

— Стесняетесь показаться? Ну и глупенький же вы!

— Нет, правда, я серьезно. Узнайте только, есть ли на химфаке такая девушка.

— Хорошо…

На следующий день Валя опять пришла к Рифгату.

— Можете радоваться, я нашла Миляушу. Но, к сожалению, ее пока нет в Казани.

— Где же она?

— Во-первых, она не на химфаке, а на геофаке… Во-вторых, ее уже с самой весны нет в Казани. Она на практике. Ищет нефть в районах Татарии. Управление у них, говорят, в городе Ялантау — можно написать.

После того как Валя произнесла слово «геофак», все остальное, что она говорила, пролетело мимо ушей Рифгата. Только когда в ее рассказе прозвучало «Ялантау», он задумался.

— В Ялантау? — переспросил он, стараясь собраться с мыслями.

— Да, есть на Каме такой город. Говорят, там живет управляющий комбинатом, что ли. Или нет, трестом Татнефтегазразведка. Если хотите, я напишу — разыщут.

— Нет, спасибо, — сказал Рифгат. — Не будем спешить.

Вот тебе и химфак! Если бы на какой-нибудь другой «фак» — куда ни шло. А то геофак! Это значит — Она любит Шакира, а не его!..

Вот тебе и Миляуша!..

Шакир ведь и писем-то ей не писал. Даже привет не хотел передавать.

У Рифгата от волнения даже поднялась температура.

На другой день в палату пришли еще две девушки. С обеими он был знаком, милые, приветливые девушки — Гульсум и Минлегюль. Рифгат всегда встречал их сидя, а иногда и вставал с кровати. Сегодня девушки заинтересовались, почему он лежит.

— Что с вами, Рифгат? Не захворали ли?..

Рифгат уклонился от ответа.

— Скажите, девушки, почему к нам приходят только студентки физмата?

— Мы взяли шефство над вашим госпиталем. А вам какой факультет нужен?

— Ну, скажем, химфак?

— Они посещают другой госпиталь.

— А геофак?

— Они еще не вернулись с практики.

— Где, по-вашему, труднее — на химфаке или на геофаке?

— Всего труднее на нашем физмате. Сплошная теория.

— Легче всего на геофаке, верно? — усмехнулся Рифгат.

Но Минлегюль горячо вступилась за геофак:

— Мне нравится, что они с первого же курса учатся и выполняют полезную работу. К тому же они все время в новых местах, работают на лоне природы. Вот вы сами посудите. В настоящее время наши угольные районы захвачены врагом. И нефтяные в опасности. Разве плохо, если геологи найдут новые залежи нефти или каменного угля? Особенно у нас, в Татарии! Теперь не для кого не секрет, что в Татарии есть нефть. Разве плохо будет, если ее найдут?

— Это верно, — согласился Рифгат. — Но и вам незачем жаловаться на свой факультет.

— Я не жалуюсь. Но не хочется давать в обиду и геологов…

Рассуждения Минлегюль поправили настроение Рифгата.

Когда девушки ушли, в палате возник небольшой спор. Начал его безносый Захар.

— Слышали? — заговорил он. — Ходят в госпиталь, болтают тут…

— А что плохого в этом? — вступился Рифгат.

— Вы думаете, они ходят к нам потому, что жить без нас не могут? — продолжал Захар иронически. — Слышали — студентки всех учебных заведений поделили между собой госпитали. Эти шефствуют над нами, Посещать больных для них общественная нагрузка. Ха-ха! Комсомольская организация, наверно, посылает насильно. Не пойдут — влепят выговор…

— Довольно вам! — крикнул со своей койки пожилой интендант, он всегда радовался приходу в палату девушек. — Зачем зря болтать! Сами ли приходят или посылает организация — какое нам до этого дело? Разве мы видели хоть у одной из них недовольное лицо, когда они приходят к нам? Кто из вас не радуется их приходу? Ведь сколько померкших сердец воскресили они, голубушки, своими шутками да смехом. Пусть приходят!