Спокойные рассуждения Гарипова не понравились Сании. Ей было неловко смотреть ему в глаза. «Нет, городской Совет не должен быть таким беспомощным, — хотелось сказать ей. — При Баязитове все мероприятия осуществлялись с помощью одних депутатов». Но она не сказала этого, опасаясь, что сравнение с Баязитовым обидит Гарипова. И все же промолчать не могла.

— Может быть, сумеем сами разрешить вопрос, не обращаясь в горком? Я собираю завтра с утра депутатов. Они нам помогут.

— Это не мешает, — согласился Гарипов. — И все же такие мероприятия не осуществляются без руководства партии.

Сания снова удивленно посмотрела на председателя.

— Без руководство партии? Какое еще нужно руководство партии? Разве не сам горком дал нам указание организовать это дело? Разве не участвовал в заседании исполкома секретарь горкома? Вдобавок, из членов бюро…

Сания не успела докончить фразу — в кабинет торопливо вошла Абрамова.

— Сания Саматовна, — сказала она испуганным голосом, — плохи дела, оказался тиф. Сыпной тиф!

Сания поняла, что речь идет о Фахруше.

— Так и знала, — сказала она. — Какие меры предлагаете?

— Да подождите вы! — сердито вскочил Гарипов. — Какой тиф?

И Сания рассказала ему о вчерашних похождениях Памятливого Фахруша, о том, как он оказался в ее квартире, как ей пришлось делать ночью дезинфекцию.

Гарипов даже не дослушал ее рассказ до конца. Глаза его округлились, он с неподдельным ужасом воскликнул:

— А?!

Сания и Абрамова переглянулись:

— Что с вами, товарищ Гарипов?

— Пропала моя голова! Значит, это от него была… Всю ночь кусала… Мне бы надо было сразу встать, как только начало чесаться. А я поленился, дурак! Обнаружил только утром. Значит, была заразная!

— Погодите. Откуда она могла попасть к вам?

— От него, от него! — мрачно сказал Гарипов.—

Жена принесла. Она как раз встретила этого больного старика. Ну не дуры ли эти женщины! Посочувствовала! Надо же было выводить под руки всяких заразных стариков! Разве, кроме нее, не нашлось бы кому?

Сании и Абрамовой было неудобно слушать панические восклицания председателя. Однако обе сделали вид, что не заметили его растерянности.

— Значит, надо сделать дезинфекцию и в вашем доме, — сказала Сания.

— Ох, не поздно ли? Накусала, подлая…

— Ничего, не поздно, товарищ Гарипов! — Сания не заметила, что начала говорить с председателем в покровительственном тоне. — Не надо поддаваться панике, следует принять серьезные меры…

— Не знаю, милая, не соображу ничего сейчас… То-то я чувствую, что болит голова. Знаете, я пошел. Надо вызвать врача…

Гарипов торопливо собрал бумаги, запер письменный стол и, оставив недоумевающих заместителя и заведующего отделом здравоохранения у себя в кабинете, ушел.

— Ну, показал себя наш председатель! — усмехнулась Абрамова. — Так что же мы будем делать, Сания Саматовна?

Была полночь, когда Сания возвращалась домой.

«Хорошо, что приду поздно, — подумала она. — Аркадий Андреевич, наверно, уже лег спать. Встретиться с ним не особенно приятно».

В окнах дома сквозь шторы маскировки кое-где, как звездочки, мерцали точечки света. На фронте произошли большие перемены в нашу пользу, вряд ли теперь можно ожидать налетов врага. Но все-таки постановление городского Совета относительно светомаскировки еще не отменено. Война не окончена. Рано стали забывать об этом!.. Даже в зашторенном окне комнаты, где жила семья Губернаторова, тоже просвечивали звездочки. Значит, он еще не спит. Возможно, выйдет дверь открыть. Сания остановилась. Может быть, лучше не звонить, а только бросить снежком в окно, где спит Ольга Дмитриевна?

Когда-то, еще в молодости, так делал Камиль: если приходилось поздно возвращаться, бросал в стекло два снежных комочка. Первый удар обозначал: «Сания», а второй — «Это я, Камиль». Они жили тогда вдвоем.

Сания взяла с забора горсть сыпучего, как песок, снега и сделала из него комок. Однако бросила не в Окно, а под ноги.

«Что за глупости! — рассердилась она на себя, — Разве я совершила какое-нибудь преступление, чтобы бояться войти в свой собственный дом».

Нажала кнопку звонка и прислушалась. Наверху скрипнула дверь, донесся голос Галины Сергеевны:

— Аркадий, ты?

Сания облегченно вздохнула: не пришел еще, значит.

— Это я, Галина Сергеевна.

— Долго же вы пропадаете!

Галина Сергеевна спустилась по лестнице и отперла дверь.

— Почему-то Аркадия нет, — сказала она. — Не случилось ли чего-нибудь?

— Мало ли у него дел! Не беспокойтесь, придет, — успокоила ее Сания, а про себя подумала: «Может быть, он тоже боится попасться мне на глаза, потому и не приходит?»

Возможно, так оно и было. Аркадий Андреевич в ту ночь совсем не пришел. Утром Сания встала раньше обычного и отправилась в горсовет, на совещание депутатов.

Она пришла минут за пятнадцать до начала. Секретарь и заведующие отделами уже были на месте. Не было только Гарипова. «Наверно, и поспать-то ему не пришлось из-за дезинфекции», — подумала Сания.

В назначенный час начали собираться депутаты. А Гарипова все не было.

Сания позвонила ему на квартиру. Ответила жена:

— У него сердечный приступ, не беспокойте его. Башкирцев знает о его болезни…

Сания догадалась, что это за болезнь. Видно, опять запил. «Ладно, попробуем провести собрание без него».

Сания ознакомила депутатов с решением исполкома, разъяснила, какая помощь потребуется от них, и, объявив, кто куда прикрепляется, вручила каждому заранее заготовленное удостоверение.

— Вы представители народа, товарищи депутаты, — напутствовала она. — Если кто станет мешать вам, действуйте смело и решительно.

Депутаты согласно поддакивали, однако Сания знала, что среди них было не много способных действовать смело и решительно. Многие из них выдвинулись в депутаты благодаря отличным показателям в работе на производстве, но как общественные работники и организаторы они были слабы. Большой помощи от них ждать не приходилось.

Депутаты разошлись. Сании принесли несколько бумажек. Она молчала пробежала их глазами.

«Да, нет таких кто был бы готов беспрекословно выполнить решение. Все просят освободить. Придется, видно, поступить по совету Гарипова — собрать все ответы и пойти к Башкирцеву».

Сания уже начала одеваться, как вошел пожилой человек в потертом кожаном пальто.

— Можно к вам? Я с завода точных механизмов. Насчет перевозки хлеба на мельницу. Где грузить?

— Кто прислал? Аркадий Андреевич? — Сания просияла.

— Он прислал. Шофер я.

Сания с охотой разъяснила, что проехать туда сегодня нельзя. Надо подремонтировать дорогу. Можно начать работу послезавтра.

— Скажите об этом Аркадию Андреевичу, — заключила она. — И передайте ему от меня привет.

Шофер ушел, а Сания раздумывала в нерешительности: «Может быть, не следует идти к Башкирцеву? Может, наладится дело и без него? Вот ведь Аркадий Андреевич сдался же, удалось сломать упорство. Нет, он молодец. В нем нет мелкого самолюбия. А я согласна после вчерашнего разговора быть и «бабой», даже готова попросить у него прощения за это слово. Ну, а с этими как быть?..»

Сания снова пересмотрела отрицательные ответы, положила их в папку и отправилась в горком.

Башкирцев встретил ее приветливо.

— У вас, кажется, хорошее настроение, Сания Саматовна? Должно быть, дела идут хорошо?

Сания сразу осеклась: где уж там хорошо? Разве она пришла бы за помощью, если бы дела шли хорошо?

Однако ей не хотелось показать своих сомнений.

— Дела идут неважно, Петр Тихонович, — сказала она. — Но я не падаю духом.

— Нельзя, конечно. А почему неважно? Вы имеете в виду, что остались одни?

— Осталась одна? — Сания даже испугалась. — Как — осталась одна, Петр Тихонович?

Почему-то она подумала о Камиле. С тех пор как перестали приходить письма от Камиля, она носила этот страх в душе и только в работе забывалась. Но ненадолго. Стоило кому-нибудь нечаянно затронуть в ней эту боль, как она вся настораживалась и бледнела.