Что он за человек, чем он приворожил Фардану? Если бы она была незамужней… Ну пусть даже замужней, но хоть бы время было мирное! Или пусть даже военное время, но если бы Фуат был дома! Взяла бы и развелась с ним: «Больше не могу с тобой — и делу конец». А так? Ведь это же измена человеку, находящемуся на фронте! Измена мужу, который за тебя, за Родину проливает кровь на поле битвы. Можно ли пойти на это? Нет, надо истребить в себе это безумное чувство!.. А как? И зачем? Ведь до сих пор у Фарданы никогда ни к кому не было такого чувства! И может быть, не будет…

«Что же делать? С кем посоветоваться? С мамой? Заранее известно, что она скажет. Ужаснется. «К тому же, скажет, русский…» И где только нашла Карпова Сания? Зачем к нам привела? Что бы стала делать она на моем месте?..»

И Фардана решила пойти к Сании, поделиться с нею своими переживаниями.

«Завтра она, конечно, будет дома. Воскресенье. Да и каникулы».

В тот день Сания никуда не собиралась выходить, Она встала пораньше и затопила печь. Пока печка разгоралась, почистила картошку и пропустила через мясорубку. В жидкую картофельную кашицу добавила манной крупы и испекла блины.

К тому времени, когда все встали, у нее уже были готовы румяные, хорошо поджаренные на подсолнечном масле блины, самовар вскипел и в только что закрытой печи стояли кастрюлька с пшенной кашей и большая кастрюля с водой. Сания нагрела утюг и погладила белье Хасана — мальчик пойдет сегодня в баню.

Как всегда, первой проснулась Розочка. Не заплакала, а только подала голос, давая знать, что проснулась. Сания, бросив все дела, поторопилась взять на руки дочурку.

Пробуждение Розочки обычно и для Ольги Дмитриевны было сигналом к подъему.

В квартире началось движение, в комнате напротив кухни появилась в своем пестром халате Галина Сергеевна. Послышались приветствия: «Доброе утро, доброе утро…»

Последним встал Хасан. Мать и тетя Оля закричали: «Обуйся, обуйся!» — но он босиком подбежал к умывальнику и успел первым умыться.

Все с большим аппетитом позавтракали картофельными блинами Сании. Особенно они понравились Хасану.

— Эти картофельные блины вкуснее всех блинов на свете, — сказал он, облизываясь.

Мать с тетей Олей засмеялись, а он начал горячо доказывать свою правоту:

— А что? Я ел блины из крупчатки. И квашеные, и пресные. Ел пшенные и даже гречневые — у тети Гашии. Далеко им до картофельных! Почему ты никогда их не пекла, когда папа был дома?

— Испечем, когда папа вернется.

— А картофельные пельмени?

Но Хасану не пришлось поговорить о картофельных пельменях — в дверях показался Валерик.

— Хасан, ты скоро?

— В баню? Сейчас, сейчас!

Одного Хасана не отправишь в баню, приходится просить, уговаривать, а то и прикрикнуть. Ну а раз с Валериком…

— Мама, скорей белье!

— Успеешь! — сказала Сания. — Сначала допей чай. Заходи, Валерик, выпей и ты чашечку. Поешь блинов. Хасан очень хвалит.

— Спасибо…

— Ешь, Валерик, — сказал Хасан. — Картофельные блины — во!

Хотя Валерику очень хотелось попробовать блинов, но он не сел к столу — мать запретила ему это.

— Не-е-ет, — протянул он, — я уже покушал. Идем в баню!

Вслед за мальчиками ушла на базар и Ольга Дмитриевна. Сания с Розочкой остались вдвоем. Едва она успела вымыть посуду и убрать со стола, как у входной двери зазвенел звонок.

Сания накинула на плечи платок и вышла в сени.

— О-о, Фардана!

Поздоровались, как давно не встречавшиеся друзья. Сания сняла с гостьи пальто.

— Ну, проходи.

Фардана вошла и, потирая руки, чтобы согреть их, направилась к коляске, в которой сидела Розочка.

— Ой-ой-ой, какая большая стала! Сидеть умеет, ой-ой-ой! Здравствуй, Розочка! — Она не решилась взять ребенка еще не согревшимися руками и только протянула два пальца.

Розочка грызла резиновую собачку, из ротика обильно текли слюнки на клеенчатый нагрудник, повязанный поверх многих платьиц и кофточек. Увидев перед собой незнакомую тетю, девочка перестала грызть собачку.

— Поздоровайся с тетей, — сказала Сания.

Девочка серьезно посмотрела на Фардану большими черными глазами и протянула ей обе ручонки.

— Ой, не могу! — воскликнула Фардана и, не в силах удержаться, подхватила ребенка на руки и прижала к груди.

Розочка через плечо Фарданы улыбалась матери.

— Не боится незнакомых, недаром в яслях растет, — довольно заметила Сания.

— Мне бы такое утешение…

Фардана так крепко прижала к себе Розочку, что та стала проявлять недовольство и попросилась к маме.

— Больно ты быстра, — улыбнулась Сания, принимая Розочку и укладывая ее в коляску. — Ну, поговори с Розочкой, а я быстренько поставлю самовар.

— Ничего не нужно. Я ведь в обиде на тебя, Сания…

— Что случилось, Фардана? Чем я тебя обидела?

— Какого человека ты привела к нам в дом? — сказала Фардана, как бы обиженно прижав руку к груди, — Зачем ты привела его к нам?

— Ты насчет Карпова? Что, плохим оказался?

— Если бы плохим, было бы лучше.

— Не понимаю!

— Я и сама не понимаю…

— Что ты хочешь сказать? Что такое с Карповым?

Голос Фарданы упал до шепота:

— Сания, я влюбилась в этого русского. — И, заглянув в удивленные глаза Сании, она повысила голос — Да, да! До сих пор я никого так не любила. Я не знала любви.

— Что ты говоришь, Фардана? — спросила Сания испуганным голосом. — Как же это…

— Знаю, что стыдно…

— Ну, а Фуат?

— Знаю. Вот ты скажи: почему его любовь не бережет меня?

— Глупая! Если бы он был дома…

— Если бы он был дома, мне, может, легче было бы оставить его, плохо, что его нет. Бросить мужа, который находится на фронте… Ведь это всякий осудит как измену…

— Да, этому другого названия нет.

— Скажи, что мне делать? Тяжело мне, Сания!

— Тебе надо побороть это чувство. Не глупи, Фардана!

— А я не хочу подавлять это чувство, не хочу ему противиться! Почему я не могу действовать так, как велит сердце! У меня не поворачивается язык пожелать, чтобы Фуат не возвратился. Нет, пусть он вернется! Только пусть он не обвиняет меня за то, что я ушла к другому… Ты понимаешь, Сания?

— Не понимаю, Фардана.

— Как бы ты поступила, если бы оказалась в моем положении?

— Я не могу представить себя в таком положении.

— Значит, ты действительно не понимаешь меня?

— Прости, Фардана, не понимаю!

— В таком случае я поступлю на курсы сандружинниц!

— Вот тебе и раз! Какое это имеет отношение к тому, что ты сказала?

Фардана не успела ответить — зазвенел звонок. Сания вышла открыть дверь.

— Тебе смешно? — сказала Фардана, повернувшись к Розочке.

Та, увидев, что с ней заговорили, обрадовалась, громко засмеялась и протянула ручонки к красивой тете. Фардана не удержалась, чтобы не взять на руки ребенка.

— Милая ты моя! — сказала она ласково. — До чего милый ребенок!.. Конечно, разве Сания может понять меня…

За дверью послышались голоса, вошли две гостьи.

Миляушу Баязитову Фардана узнала. Но кто же другая? Эту девушку Фардана где-то видела. Кажется, на заводе. Ну, конечно, она работает на заводе.

— Карима, — отрекомендовалась гостья.

Обе девушки, не обращая внимания на Фардану, кинулись к Розочке. «Как выросла, похорошела! — послышались возгласы. — Тьфу-тьфу, не сглазить бы!»

Фардана решила, что закончить разговор с Санией не удастся, и стала прощаться.

— Куда ты торопишься? — пыталась задержать ее Сания. — Мы не договорили… Ты еще не рассказала про свою работу на заводе.

— А что рассказывать? Работаю, как все.

— Очень хорошо сделала, что поступила на завод. Поздравляю.

— Все это хорошо, но… Ну ладно. До свидания, девушки, всего хорошего.

— Приходи, Фардана, мы поговорим в следующий раз…

Фардана ушла, а Сания принялась расспрашивать девушек о житье-бытье.